Глава 8 (1/2)
— Гамма?.. Режиссёр Лю, вы гамма?.. — тупо уставившись на Лю Хайкуаня немигающим взглядом, переспрашивает Ибо не веря услышанному. — А они реальны? Нет я знаю, что реальны — видел по телевизору! Но разве они реально ходят среди обычных людей и даже режиссёрами театров работают?.. А сколько вам лет господин Лю? Сто пятьдесят? Двести? Я слышал, что гаммы живут двести пятьдесят или даже триста лет, но это, наверное, неправда или это очень старые гаммы… А вы такой молодой и красивый… Так сколько лет?.. — Ибо тараторит, что твой пулемёт, полный любопытства и детской непосредственности. В душе у альфы разливается чувство благоговения и полного неверия в происходящее, будто ему встретился Санта Клаус в минимаркете за углом. Он топчется на месте и совершенно не знает, что делать дальше. Но при этом глаза Ван Ибо горят, словно чёртовы факелы в ночи, от восхищения тем фактом, что в серых студенческих буднях, в обыденности его простой и ничем особо не примечательной жизни, в каком-то заштатном театре он встретил существо из легенд и детских сказок, прямо как королевич Елисей принцессу-лебедь, то есть принца конечно… Короче не важно… Главное, что встретил! Ему хотелось броситься к Лю Хайкуаню, пощупать его на предмет реальности, наверное даже внимательно обнюхать на всякий случай — гаммы оказались довольно опасными со своим феромоном — и хорошенько расспросить обо всём на свете, но… Ноги приросли к полу и единственное направление, которое они — эти чёртовы ноги — считали для себя приемлемым и правильным, было прочь из зала, бегом за дверь, в гулкий коридор, освещённый тусклой лампочкой, к зашмыганной и облезлой двери гримёрки… Чжаневской гримёрке! К нему, к этому невозможному бете…
«Я сейчас сбегаю к Сяо Чжаню. Быстро извинюсь. Объясню ему всё…» — Господин Лю, вы только никуда не уходите, я быстро вернусь и обо всём подробно вас расспрошу… — громко восклицает, нет практически кричит Ибо. «Я сказал ЭТО вслух? Пиздец, как неудобно вышло…» — Ой простите, я задумался, — не то извинился, не то просто констатировал факт Ван Ибо. — Я к Сяо Чжаню в гримёрку поговорить… Ненадолго…
— Да, понял я, понял… Беги дуралей! Я не обижаюсь, — весело смеясь отвечает Лю Хайкуань и машет для пущей наглядности рукой: мол иди и глаза не мозоль. — Смотрите не поубивайте друг друга во время разговора. Мне, знаешь ли, Сяо Чжань нужен живой и здоровый, полный сил и огня, а то его роль в пьесе сама себя не сыграет — режиссёр Лю ржёт, а Ибо опять краснеет ушами. — И, вот ещё что, скажи Чжаню, чтобы через пятнадцать минут пришёл на репетицию… Время пока не позднее, успеем быстро прогнать то, что отработано и разобрать несколько новых сцен… Всего-то восемь часов…
— Восемь часов вечера? Уже восемь?.. — удивлённо восклицает Ван Ибо. — Я пробыл здесь полтора часа… Ничего себе время летит… Хорошо я скажу. А мне можно остаться на репетицию? Хочу посмотреть… И… я ведь… — запинается альфа смущенно. — Я ведь не чужой. Вон сколько всего со мной здесь за полтора часа произошло… Чуть не помер… Так, что я практически… это самое… Труппа, вот! — парень просительно смотрит на Лю Хайкуаня своими красивыми щенячьими глазами. Режиссёр Лю веселится всё больше и отвечает Ибо уже сквозь смех, при этом хитро подмигивая — «Фокусник, блин!»:
— Можно-можно, конечно, оставайся! Тем более после репетиции мне надо будет с тобой поговорить и вообще… — Господин Лю обращается уже ко всем присутствующим в зале — кто был раньше и тем, кто только недавно пришёл. — Говорю для всех, кто не знал или забыл… Сегодня исполняется сто семьдесят лет с момента основания театра «Орфей» и три года как я дебютировал здесь в качестве режиссёра с авторской постановкой «Ромео и Джульетта. Новое прочтение спустя века». Да, моя первая дебютная премьера была на Хэллоуин с фэнтезийной мистерией в жанре хоррор… Но… В общем и целом, в связи с таким значимым событием для театра… Я не о своём дебюте, а о годовщине создания, если что. Так вот в связи с таким грандиозным событием для театра и знаковым лично для меня… Сейчас я уже о своей первой премьере… — произносит Лю Хайкуань слегка краснея и — О, боже! — смущаясь. — Так вот в связи со всеми этими важными и приятными датами, а также из-за праздника и для того, чтобы отблагодарить всех вас за упорный и усердный труд, старания и выдержку… Кхе-кхе… Я понимаю, что условия в театре не самые лучшие, да и околотеатральная обстановке и того хуже… Все эти акции протеста во время премьер и акты диверсий… Короче, уважаемые коллеги, актеры и работники сцены, гримёры, костюмеры и обслуживающий персонал… вкупе с глупыми нарушителями спокойствия… — это он уже ему, Ибо. — Я собрал вас всех здесь, оторвал от своих планов в праздничный день для того, чтобы поблагодарить и… пригласить на корпоративное мероприятие… Мы с Цзаньцзином… то есть с господином Чжу…
— Женитесь? — весело хихикнула юная блондинистая омежка и по совместительству помощница режиссёра.
— У вас с господином Чжу помолвка?.. — подхватил манерный омега-светская львица.
— Нет, нет… Успокойтесь, — подняв и выставив перед собой руки в умиротворяющем жесте, весело смеясь парировал режиссёр Лю. А в этот момент откуда-то с передних рядов партера раздался слегка свистящий, но вполне громкий и четкий старческий голос с нотками сожаления и осуждения:
— А следовало бы!.. Надо женится! Сколько можно мальчику голову морочить… А господин Лю?! Пора брать на себя ответственность, не молод уже… Не мальчишка же право слово!..
— Полно тебе дедушка, — смущенно залепетал этот самый мальчик, замахал руками на своего бестактного деда охранника и робко подняв виноватые расстроенный взгляд на режиссёра тихо произнёс:
— Хайкуань… Господин Лю не обращай внимания на старческий бред… Дедушка… хмм… бывает иногда слишком… прямолинеен.
— Ничего не слишком! Сам то ты внучок ничего… Совершенно ничего не сделаешь и так и будешь в девках до старости ходить… то есть в омегах конечно… В омегах! — парирует всё тот же старческий голос. Господин Шэнь одним махом отметает все возражения своего стеснительного и такого робкого внука: — Три года уже достаточный срок, чтобы понять с кем хочешь провести свою дальнейшую жизнь! Тем более господин режиссёр вы знакомы с малышом Цзинем уже больше десяти лет, наши семьи объединяют тесные дружеские и рабочие связи, а также… кхм-кхм… совместные предприятия… Короче, говорю при всех без стеснения, вы уважаемый господин, если имеете понятие о чести и достоинстве должны были уже давно явиться к нам домой с подарками просить руки Цзаньцзиня. Вот! Я всё сказал…
— Дедушка, ну как ты так можешь! — уже почти кричит расстроенный до нельзя Чжу Цзаньцзинь. — Разве можно вот так вот… при всех… на весь свет… Мне очень неловко! Прости Хайкуань, — это уже обращаясь к режиссёру Лю — не слушай его пожалуйста… Просто дедушка с матерью повёрнуты на идее преемственности поколений, наследниках и тому подобной чуши… Прости… прости пожалуйста за этот досадный инцидент! Я дома поговорю со стариком и такое больше не повториться.
— Чего ты там лопочешь внучок?.. Зачем оправдываешься? Разве я не прав? А режиссёр Лю? — старик охранник опять подает голос, видимо совершенно не чувствуя свою вину за это публичное не то выяснение отношений, не то сватанье.
— Но дедушка…
— Всё! Я сказал ВСЁ! Все успокоились! — Лю Хайкуань перекрикивая шум и гам, вызванный этой перепалкой, попытался всех успокоить и вернуться к основной теме своего монолога — к корпоративу. Правда выходило не очень. — Я совместно с господином Чжу приглашаю вас всех, по случаю юбилея театра и моего личного небольшого знакового события, отметить ночь Хэллоуина в ночном клубе «Огни». Для нас там на десять вечера зарезервирована центральная ложа, будут накрыты столы, а на сцене сегодня обещают невероятную премьеру чего-то очень экстравагантного под названием «Боди шоу». После программы у нас по плану танцы и алкоголь, а кто доживёт до утра сможет подняться встречать рассвет в зимнем саду моего пентхауса в «Олимпии». — После этих слов в зле началось вавилонское столпотворение и уже более личные слова, которые Лю Хайкуань произнёс тише, вплотную подойдя к креслу, в котором сидел пожилой альфа-охранник, потонули во всеобщем ликовании, возбуждении и предвкушении сказочно-роскошной ночи в одном из самых дорогих ночных эротических клубов этого района.
Притянув Цзаньцзиня к себе поближе за руку, а после крепко обняв за талию, режиссёр Лю обратился к его дедушке напрямую, вежливо склонив голову:
— Я господин Шэнь вас услышал и позже, обсудив всё с Цзаньцзинем, мы ещё вернемся к этой теме… Я приеду, если можно, в это воскресенье в дом вашей семьи для более предметного разговора… кхм-кхм… и более детального обсуждения этой щекотливой… кхм-кхм… личной темы. Согласен с вашими доводами о том, что я был небрежен и эгоистичен… кхм-кхм… не учитывая чувства семьи Чжу.- И уже повернув голову к своему возлюбленному, Лю Хайкуань продолжает не так официально: — Цзаньцзинь не возражай и хватит краснеть, твой дедушка прав. Давно надо было… Просто я хотел не так, не в такой обстановке, а романтично и запоминающе, но… Вышло как вышло. Так что в воскресенье, если ты не возражаешь, я готов сделать официальное предложение и свадебные подношения, а также совершить все положенные обычаями предков церемонии. Если ты, конечно, не против?.. И кольцо у меня давно в нагрудном кармане лежит возле сердца, ведь ты давно в этом сердце… — это было сказано уже совсем тихо, практически шёпотом, на ухо любимому омеге, который стоит красный как рак и громко сопит от стыда, волнения и радостного возбуждения.
— Ну, вот и отлично! А ты Цзаньцзинь боялся, переживал… Но дедушка всегда прав, всегда! — господин Шэнь потирает руки и довольно улыбается в бороду.
Эта трогательная и такая важная для ее участников сцена осталась скрытой от глаз Ван Ибо за спинами мельтешащей и шумящей в предвкушении развлечения толпы сотрудников театра. Поэтому получив формальное разрешение остаться на репетицию и приятным бонусом личное — «А кто же ещё тот нарушитель, конечно же я!» — приглашение на вечеринку, он развернулся на пятках и практически вприпрыжку юным козликом поскакал решать самый животрепещущий вопрос — мирится с Сяо Чжанем.
Вернувшись в гримёрку в скверном расположении духа после мерзкого инцидента с альфьим феромоном этого невыносимого, но действительно красивого и даже иногда забавного, но всё-таки редкостного урода и просто безответственного человека… Короче, после злополучного инцидента, повлекшего за собой сначала опасность для жизни приставучего альфы, потом бурные объяснения с этим же брехливым засранцем и совсем уже нелогичное и безответственное его поведение, когда этот юный дурак выпустил феромон совершенно не думая ГДЕ, а главное в окружении КОГО он находится. Сяо Чжань злился, был раздражен и затрахан негативными чувствами под самую макушку.
А ещё этот ебучий хвост… будь он не ладен.
Ходить со здоровенной металлической анальной пробкой с прикреплённым к ней настоящим волчьим хвостом то еще удовольствие, особенно если длится оно почти три часа. Три грёбанных часа зад распирало так, что хотелось выматериться и вытащить эту хрень оттуда не смотря ни на то, где он в этот момент находится или с кем общается, — просто снять штаны и достать этот чёртов хвост из зада. И почему он совершенно не задумываясь выбрал тот гаджет, который был на скидке, в то время как надо было обратить внимание в первую очередь на… диаметр изделия и материал, из которого оно изготовлено.
Самое забавное, что этот хвост шёл по акции в подарочном комплекте с вдохновляющим заголовком «Для вас и вашей половинки — незабываемые воспоминания» и был видимо разработан ко Дню Св. Валентина, но не распродан почему, собственно, и попал в акционные предложения за две недели до Хэллоуина. Когда Сяо Чжань и приобрёл это дьявольское приспособление сексуальных прелюдий. Что да то да, воспоминания от этого гаджета так же, как и весьма сомнительное удовольствие были воистину незабываемы.
«Может стоит попробовать второй «женский» хвостик, там пробка вроде меньше и тоньше… Ага, Чжань, и хвост там намного… кхе-кхе… забавнее… нежно розовый заячий хвост из натурального меха прямо самое то для создания брутального образа альфы во время гона… Я бы поржал если бы такое увидел. Так все и поржут, когда из твоих разорванных на заднице джинсов будет торчать милый заячий хвост прямо, как у заправского омеги-стриптизёра из клуба Цзаньцзиня «Огни»». - Осклабившись на собственные весьма двусмысленные мысли и представив визуально себя с розовым хвостом, Сяо Чжань зашёл за ширму, скинул плащ, расстегнул радостно чёрные джинсы, всунул руку сзади в трусы и, с невыразимым наслаждением человека, избавляющегося наконец от небольшого камешка случайно попавшего под пятку внутрь кроссовка, вытащил болезненно морщась пыточно-сладкое изобретение индустрии секс-игрушек из своего многострадального ануса. И бельё, и штаны пришлось менять, так как носить дранные трусы и прорезанные по заднему шву джинсы было как-то не очень удобно. Благо чистый сменный комплект всего необходимого, бета всегда держал в гримерке с момента начала этого весьма странного эксперимента.
И чего это режиссёру Лю взбрело в голову, нет Сяо Чжань конечно понимал концепцию того, что надо полностью вжиться в роль, примерить на себя все чувства и ощущения отыгрываемого персонажа, но вот зачем ему — играя альфу, пусть и очень перевозбуждённого мужика-альфача в период гона — носить анальную пробку, до конца понять так и не смог. Почему нельзя было просто пришить хвост к брюкам сценического костюма, если предполагаемый режиссёром Лю образ его героя в конце второго акта, в сцене, где этот самый герой перестаёт себя контролировать и наполовину превращается в волка, требовал наличие волчьего хвоста?
Сяо Чжань вполне мог понять идею о том, что через визуальный эффект усиливался создаваемый образ. «Прямо детский утренник какой-то, а не серьёзная постановка!» — подумалось крамольное, но мысль тут же прогнали. Но ЗАЧЕМ, блядь, при этом сценическому альфе чувствовать распирающую зад толщину анальной пробки и главное зачем АКТЁРУ, исполняющему эту роль, то есть ему, эти неприятные ощущения, а главное почему надо ходить с ней практически постоянно и на репетициях и даже дома — это вообще странное требование, если честно — для Сяо Чжаня, даже спустя две недели постоянных мучений, оставалось загадкой за семью печатями.
«Благо хоть на работе носить эту хрень не надо и то счастье… Но мой мозг до сих пор так и не может осознать пользу этого отвратительного гаджета для улучшения моих актерских навыков! Говорят, что на сцену попадают через постель. НЕТ! В моем случае туда похоже попадают через пытку своего ануса огромной металлической хренью с волчьим хвостом, то бишь через зад!» — саркастическая улыбка искривила губы на красивом, но весьма недовольном лице в то время, как Сяо Чжань застёгивал пуговку на поясе узких стильных чёрных брюк. Уже практически полностью одетый, оставался только пиджак, он вышел из-за ширмы, заглянул в зеркало быстро поправив макияж и принялся оценивающе рассматривать лёгкие темные круги под глазами, усиленные гримом. «Панда блин, ебучая панда, а не волк, почуявший запах течного омеги» — подумалось не весело.
После этого бета достал из маленькой белой пластиковой коробочки красивые накладки на зубы в виде удлинённых альфьих клыков, выполненные из специального материала, полностью имитирующие натуральный цвет и длину волчьих клыков и за немалую цену сделанные на заказ в стоматологической клинике для альф у очень известного и высокооплачиваемого протезиста. Покрутил их, рассматривая и примерил. Без специального клея накладки держались плохо, но визуальный эффект от улыбки был просто ошеломительным. Чжаню понравилось, даже очень.
«Каково это на самом деле быть альфой? Постоянно зависеть от своего настроения и биохимического воздействия феромонов на мозг? С трудом сдерживать себя в присутствии омег? Как это по-настоящему переживать состояние аффекта, то есть гона, и какого труда стоит сохранять спокойствие и не впадать в раж? Наверное, это пиздец как трудно… Однако, не смотря на наличие волчьей ДНК в геноме человека, мы тем и отличаемся от животных, что можем мыслить разумно и просто ОБЯЗАНЫ подавлять свои звериные порывы несмотря ни на что! ВСЕГДА! А не как этот глупый альфа Ван Ибо брать и выпускать бесконтрольно феромон и при этом совершенно не заботясь о том, ЧТО почувствуют и КАК поведут себя другие… МУДАК!» — мысли скакали бешенным галопом перепрыгивая с одной темы на другую, сопровождаясь потоком мыслеобразов из прошлого и, к сожалению, не совсем приятных.
Вот он видит ухмыляющееся лицо Вэнь Чао, которое перекрывается улыбающимся лицом подруги, с полностью почерневшими глазами сомнамбулы… Вот она идёт в эти отвратительные альфьи объятия, под эти мерзкие клыки с капающей от похоти слюной… Вот поворачивает к нему своё пустое, без единой здравой мысли на нём, лицо… Открывает рот и говорит…
«Всё! Хватит! Не думай об этом, всё прошло, и вы живёте дальше… Забудь, отпусти! Иначе Сюань Лу забыть и отпустить не сможет… А ей надо жить… И выйти замуж, если захочет. И… быть счастливой, наверное… Так, что возьми-ка Чжань, мать твою за ногу, себя в чёртовы руки и не бзди! Носи этот хренов хвост, участвуй в постановке, вживайся в роль следуя дурацким и странным советам режиссёра и, вообще, делай всё, чтобы порадовать малышку Лу ибо ты ей должен по гроб жизни да так, что во век не рассчитаться…» Сяо Чжань тряхнул головой разгоняя тяжелое, темное — наболевшее, и собрав себя в кулак, ещё раз придирчиво посмотрелся в зеркало.
Клыки сидели отлично!
Он достал маленький тюбик крема для супер-фиксации зубных протезов, на упаковке которого было написано, что эффект на 24 часа с возможностью есть и пить. «Хм-м, посмотрим на сколько времени реально хватит сцепляющегося эффекта» — саркастически подумал Чжань и нанес розовато-прозрачную массу на вынутый и высушенный салфеткой крупный альфий клык, а затем уже прочно закрепил его на своем небольшом человеческом клычке. Проделав эти манипуляции со всеми четырьмя клыками, он подвигал челюстью, провёл по зубам языком, ощущая непривычно-терпкий химический привкус, сглотнул и улыбнулся широкой альфьей улыбкой. Затем заметив небольшой розовый комочек на верхнем правом резце, быстро вытер его салфеткой и тихо сказал ни к кому не обращаясь, так просто для себя комментируя своё отражение: