Part 7. (2/2)

Пережив уроки английского и истории государства, Тае зевал от усталости и сомневался, что ему хватит энергии на тренировку и запланированный ужин с бабушкой.

— Садитесь, пожалуйста! — попросил преподаватель, перекрикивая шум сдвигаемых парт и хихиканье.

Они только что закончили обсуждение заданных глав романа «Над пропастью во ржи» и расставляли свои парты по местам. Класс был воодушевлен сюжетом. Половина группы была в шоке с того, что книга оказалась не про ферму, как они подумали сначала, и всем понравилась идея о бунтующем подростке, который слишком много курил.

А вот для него дискуссия получилась отстойной. Им пришлось сдвинуть парты в круг, чтобы видеть лицо каждого собеседника. С лица Чонгука ни на миг не сходила едкая ухмылка, когда он без сомнения получил полный отчет об успехе «Операции по уничтожению дружбы Тэхена и Юнги».

От острых ощущений, переполнявших его весь урок, хотелось кричать во все горло до тех пор, пока сила его досады не заставит Чона магическим образом исчезнуть с лица Земли.

Мне безразлично, жив ты или мертв.

И хотя Тэхен ненавидит себя за это, вынужден признать: ему не безразлично, жив он или мертв. Каждый день он просыпался и засыпал, испытывая боль от его нежелания быть рядом.

Багаж, от которого ты отказываешься избавиться, делает тебя слабее.

Бабушка была права. Даже сейчас, после того как он решил давать отпор, его состояние не стало лучше, чем прежде.

— Внимание, класс. — Прервал шум учитель Чхве. — Прежде чем записать домашнее задание, давайте пройдемся по базовой информации касательно ваших монологов. Не забывайте, на подготовку остается две недели. Я повешу формуляр на дверь кабинета, чтобы вы выбрали день для сдачи. Монологи можете выбрать из предложенного списка или найти другие, согласовав их со мной. Не бойтесь, я не жду от вас представлений, достойных «Оскара», — уверил он. — В конце концов у нас здесь не театр. Просто прочтите монолог и сдайте эссе на тему «Как данный монолог подкрепляет тему книги или фильма».

Он замолк, когда все достали тетради, чтобы переписать задание с доски.

Притворяться, что тебе все равно — не значит отпустить.

Не пора ли тебе дать отпор?

Я хочу, чтобы твое сердце было свободно.

Тревога сжала его грудь. Тэхен обернулся и посмотрел на Чонгука. Он поднял взор от своей тетради, и его глаза сузились.

Тэхен хочет ходить по школьным коридорам, зная, что за углом его не подстерегает новый источник боли и унижения. Он хочет, чтобы Чонгук остановился. И да, омега признает, хочет его узнать вновь.

Багаж, от которого ты отказываешься избавиться, делает тебя слабее.

И прежде чем он успел себя остановить, Тэхен развернулся и поднял руку. В животе словно образовался ком, ему показалось, будто все это происходит не с ним.

— Извините?

— Да, Тае? — Учитель стоял у своего стола, записывая что-то на стикерах.

— У нас осталось пять минут до конца урока. Можно я прочитаю свой монолог?

Он ощутил, как внимание всего класса сфокусировалось на нем.

— Хм, что ж, я не ожидал, что сегодня придется кого-либо оценивать. Твое эссе готово? — Он скинул свою ручку в карман на рубашке.

— Нет, эссе я сдам в положенный срок, но мне бы очень хотелось прочитать монолог именно сейчас. Пожалуйста.

Омега наблюдал, как винтики закрутились в голове у учителя, вероятно, он сомневался в том, что омега действительно готов. Но Тэхен послал ему умоляющий взгляд, надеясь показать, что хочет поскорее с этим разделаться.

— Ладно, — вздохнул он, — если ты так уверен.

Он жестом пригласил его к доске, а сам отошел в сторону, встав у стены.

Поднявшись со стула, Тэхен прошел вперед, чувствуя, как спину прожигают любопытные взгляды. И когда повернулся к одноклассникам лицом, сердце заколотилось в груди подобно отбойному молотку. Прежде чем начать, он оглядел кабинет и всех присутствующих. Если не будет смотреть на Чонгука, то сможет это сделать. И начал.

— Я люблю грозу. Гром, ливень, лужи, промокшую обувь. Когда надвигаются тучи, меня охватывает радостное предвкушение.

Просто продолжай, Тэхен.

Он попытался представить, что говорит с папой или бабушкой.

Оставайся естественным. Оставайся самим собой.

— Все кажется красивее под дождем. — Он пожал плечами. — В грозу словно открывается иной мир возможностей. Раньше, катаясь на велосипеде по опасным скользким дорогам, я ощущал себя супергероем. Или Олимпийским атлетом, преодолевающим тяжелые испытания, чтобы добраться до финиша.

Его улыбка стала шире от воспоминаний. Воспоминаний о нем и Чонгуке.

— Но даже в солнечные дни, я был тогда еще слишком маленьким, я просыпался с тем же ощущением трепета. Ты заставлял меня чувствовать радостное предвкушение так же, как симфония грозы. Ты был моей бурей под солнцем, громом в скучном, безоблачном небе. Помню, я проглатывал завтрак как можно быстрее, чтобы поскорее постучаться к тебе в дверь. Мы гуляли днями напролет, возвращались домой только поесть или поспать. Играли в прятки, прыгали по грязным лужам, лазили по деревьям, ты качал меня на качелях. Ты сделал меня своим лучшим другом, благодаря тебе я снова ощутил, что такое дом. — Он надрывно выдохнул, наконец-то расслабившись, и поднял глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. И сразу же заметил, что Чонгук пристально смотрел на него, тяжело дыша, практически не шевелясь.

Останься со мной, Чонгук.

— Когда мне было десять лет, умер мой папа. У него был рак, и я потерял его, толком не узнав. Мир казался таким ненадежным, я был так напуган. Но с тобой все опять встало на свои места. С тобой я стал смелым и свободным. Я как будто бы обрел новый дом. Как будто часть меня, умершая вместе с ним, после встречи с тобой ожила, и было уже не так больно. Мне было не больно, когда ты был рядом.

Его глаза наполнились жгучими слезами обиды. Одноклассники слушали, подавшись вперед.

— Но однажды — беда пришла из ниоткуда — я потерял и тебя. Боль вернулась, мне было так плохо, когда ты меня возненавидел. Моя гроза ушла, ты стал жестоким. Этому не было объяснения. Ты просто исчез. И мое сердце разрывалось на части. Я скучал по тебе. Я скучал по папе.

Голос дрогнул, но он не стал вытирать пролившиеся слезы.

— Хуже всего стало, когда ты начал меня обижать. Мы стали чужими. Твои слова и поступки заставили меня возненавидеть всех. Я потерял доверие ко всем. К этому безжалостному миру и безжалостным людям. Из-за них даже мой собственный дом стал чужим. — Он туго сглотнул, и узел в груди ослаб. — Мне по-прежнему больно, но я знаю, в этом нет моей вины. Я мог бы описать тебя множеством слов, однако лишь одно включает в себя грусть, злость, ничтожность и жалость — трус. Ты жалкий трус. Через год меня тут не будет, а ты останешься неудачником, чей высший предел существования ограничится школой.

Он не отводил взгляда от Чонгука; его голос вновь набрал силу. Боль от сдерживаемых слез утихла.

— Ты был моей бурей, моим грозовым облаком, моим деревом под проливным дождем. Я любил все эти вещи, и я любил тебя. Но сейчас? Ты чертова засуха. Я думал, все сволочи водят немецкие машины, но оказалось, мерзавцы на «Мустангах» тоже могут оставлять шрамы.

Оглянувшись вокруг, он заметил, что все притихшие одноклассники не отрывают от него глаз. Одна девочка плакала. Вытерев слезу со щеки, он разбито улыбнулся. Теперь все казалось таким беспечным.

— А теперь мне бы хотелось поблагодарить Киноакадемию…

Все засмеялись, очнувшись от транса, вызванного его серьезной и грустной историей, и начали аплодировать. Тэхен запрокинул голову назад, посмотрев в потолок, после чего отвесил эффектный, комический поклон, чем заставил одноклассников снова расхохотаться. Оглушительные овации помогли ему удержаться на дрожащих ногах.

Вот и все. Чонгук может давить, ранить, делать все, что хочет, только Тэхен выиграл, показав ему: причиняя боль, он не сломает его. Чувство эйфории зародилось внутри, когда волна удовлетворения накрыл его с головой.

Тэхен наконец-то свободен.

— Откуда этот монолог? Профессор, он заставил нас расплакаться! Как теперь его переплюнуть? — шутливо пожаловался один из его партнеров по Компасу. — И мы тоже можем использовать ругательства?

— Уверен, вы отлично справитесь, и, Тае, это было превосходно. Ты действительно установил высокую планку. Хотя я не помню такого монолога в списке, поэтому, берусь предположить, объяснение будет в твоем эссе?

Держа путь к своему месту, Ким рассеянно кивнул, решив, что разбираться с последствиями будет уже потом. Прозвенел звонок, соученики потянулись к выходу, мечтая наконец-то разойтись по домам после долгого учебного дня.

— Отличная работа, Тэхен.

— Супер!

Те, с кем он ни разу не разговаривал, похлопывали его по плечу, сыпали комплименты. Чонгук вылетел из кабинета, словно подожженный фитиль динамита. Только на сей раз Тэхену взрыв уже не грозил.

Он отпустил его, и в этот раз ему не нужно тратить силы на мнимое безразличие.

Он обнажил свою душу. Слово теперь за ним.

— Тэхен. — Пока он собирал вещи, к его парте подошел Бен. — Великолепное выступление. Уверен, что хочешь тратить свое время на медицину? Может, подашь в театральный?

Сняв рюкзак с его плеча, он перевесил его на свой, и они оба отправились к двери.

— С тобой все в порядке? Ты плакал. — Его голос был полон искреннего беспокойства.

Омега обернулся, растянув губы в беззаботной улыбке.

— Со мной все отлично. И я с удовольствием поеду с тобой на гонку в пятницу.

Он удивился такой резкой смене темы, но, когда взял омегу за руку, его глаза загорелись.

— Превосходно! Но… ты же в курсе, что тебе придется одеться как все, верно? Облегающие шмотки, имею ввиду. Это своего рода униформа для омег, — поддразнил он, явно решив пофлиртовать.

— Ах да, я бунтарь, ты разве не знал?

Они вышли из класса и его взгляд упал на Чонгука, который стоял, прислонившись лбом к стене.

— До скорого, Джей, — кивнул Бен, когда они проходили мимо. Он так и не заметил, что произошло между ним и Чонгуком на уроке.

Брюнет повернулся, но промолчал. Ким увидел, что глаза у него покраснели. Держа руки в карманах своей черных джинс, альфа дышал так, словно пробежал целый марафон. Однако любые эмоции, если он их даже испытывал, были надежно скрыты.

Что же происходит у него в голове?

И удастся ли Тэхену выяснить это когда-нибудь?