5. Пошли со мной (2/2)

15:58</p>

Чеен и Лиса как и планировали пришли на работу подруг вместе с ними. Они заняли место возле окошка и наслаждались кофе, блинчиками и красотками, которыми их обслуживали. Надо бы им чаевые оставить. В свободное время официантки подсаживались к ним, но часто такая возможность не появлялась.

Джису выжидала момента, когда Чеен захочет отойти, чтобы поговорить с Лисой. Они обе поняли, что между Чеен и Чимином что-то произошло. Спрашивать об этом саму блондинку бессмысленно, она все равно ничего не скажет, а вот с парнем, наверное, можно поговорить. Они не уверены, что это правильно, ведь это не их дело и... не должны в это лезть, но с другой стороны, Чеен их подруга, за которую они переживают. И всего-лишь хотят знать причину, это ведь не преступление...

— Пожалуйста, узнай у Чимина что произошло между ними, — подбежав к Лисе сразу берется за дело, надеется, что Чеен вернется не слишком быстро.

— А сама? — она не горит сильным желанием говорить с Чимином, особенно в тайне от Дженни и Чеен.

— Да ты прикалываешься, — намекает она на то, что переспала с ним и как-то не прикольно будет говорить с ним об их отношениях с Чеен.

— Блин точно, ладно, — сдается Лиса, закатив глаза.

— Тридцать седьмая комната, — шатенка кивает так, словно не от самого Чимина узнала номер его комнаты.

— Зайду когда закончу с домашкой, — выдает натянутую улыбку.

— И не проколись перед ней, — очень просит Джису и успевает вернуться на свое место около барной стойки перед тем, как приходит Чеен.

Дженни в ресторанчике совсем не разговорчивая, даже не всеми свободными минутками пользовалась чтобы подойти к девочкам. Одна Лиса понимает причину, но ничем помочь не может.

Брюнетка относит только что взятый заказ на кухню и с задумчивым лицом встает рядом с Джису, которая, кстати, уже час как грустит, потому что узнала от Намджуна, что Джина сегодня не будет.

— Слушай... я была в тот день не в настроении и... давай просто забудем все, ладно? — периодически останавливаясь говорит Дженни. Она уже устала думать что правильно, а что нет. Было бы легче, если не пришлось бы думать так много о прошлом. Да это же трата времени... Ничего полезного в этом нет, так зачем?

— Прости, мне не стоило брать твой фартук... — сжимает розовые губы в тонкую полоску, все еще думая, что дело правда в гребанном фартуке.

— Мелочи, правда, — Дженни машет руками и облокачивается на стойку, за которой стоит улыбающийся из спинам Намджун.

— Если честно ты на меня так смотрела будто я не фартук взяла, а с твоим парнем переспала, — с широкой улыбкой говорит Джису и тихо смеется от того, что именно так все и казалось. — Это было страшновато, — признается она, пока Дженни стоит статуей, находясь в полном шоке от того, что она только что сморозила. За дальним столиком сидят одногруппницы Джису, одна из которых рукой подзывает кого-то из них к себе. — Я обслужу, отдыхай, — произносит она перед тем, как пойти к столику посетителей, а Дженни остается стоять в той же позе и с тем же выражение лица.

— С ума можно сойти, — говорит себе под нос и поворачивается к баристе. — Сделай мне самый ядерный эспрессо за счет Джина.

Пусть хотя бы кофе ей купит за подпорченные нервы.

— Без проблем.

21:03</p>

Лиса и Чеен уже три часа как в общежитии. Шатенка надеялась на то, что сделает за это время всю домашку на завтра, но до сих пор сидит с ручкой в зубах и пялится на чистый листок в клетку. Мысли мешают. Невозможно сосредоточится на чем-то (особенно на том, что тебе никак не интересно), когда в голове столько мыслей. Глянув на монитор ноутбука и увидев время, Лиса повернулась к лежащей на кровати Чеен. Из ушей как обычно торчали белые наушники, а глаза были закрыты. Лиса подумала что она спит, и обрадовалась тому, что не придется ничего выдумывать для того, чтобы выйти из комнаты. Но не тут-то было.

— Идешь куда-то? — Чеен не спала, просто лежала с прикрытыми веками и наслаждалась новым треком Билли.

Лиса останавливается на полпути к входным дверям и поворачивается обратно к подруге, вытаскивающей из ушей наушники.

— Хочу на улицу выйти воздухом подышать, а то голова болит немного, — профессионально врет, смотря в глаза.

— Хорошо, далеко не ходи, на улице темнеет уже, — беспокоится Чеен, втыкая наушники обратно.

— Скоро буду, — сказала та с милой улыбкой и удалилась из комнаты. Как же неприятно вот так вот соврать и через секунду получить заботу от того, кому соврал. Ужас.

Лиса поднимается на третий этаж университета, рассматривая парочку вариантов истечения обстоятельств через пару минут. На самом деле соврет если скажет, что не испытывает какого-то волнения. Даже не знает откуда оно взялось вообще.

Дойдя до тридцать седьмой комнаты, она осматривает коридор и уже собирается стучать, не увидев никого лишнего, но замечает, что дверь и так немного приоткрыта.

— Чимин? — Лиса тихо зовет блондина, но в ответ ничего не получает. Может ей стоило бы подождать в коридоре, или пойти в комнату к Чеен, но не-а. В первом случае ее кто-нибудь бы увидел, и сразу бы понял, что она выжидает у тридцать седьмой комнаты, а слухи в университетах расходятся быстро. Лиса в этом участвовать не желает. А во втором ей снова пришлось бы выдумывать почему она вернулась через минуту, как ушла.

Лиса осторожно входит в комнату, создается впечатление словно она кишит ловушками. Осматривая комнату она делает вывод, что здесь живут двое. Больше всех ее привлек рабочий стол, стоящий в дальнем углу комнаты. На нем лежал черный ноутбук, крышка которого полностью обклеена разными разноцветными наклейками. А самое интересное — это коллекция, состоящая из альбомов Пост Малона. Лиса открывает рот от восторга, этот стол выглядит так уютно и красиво, она бы хотела весь его забрать себе. Лиса совсем забывает, что чужие вещи трогать без разрешения нельзя, поэтому тянется к одному из альбомов — самому последнему, и берет в руки. Рассматривая его, замечает подпись звезды прямо на нем и проводит по этому месту пальцами. Здор...

— Что-то интересное нашла? — слышится со спины знакомый глубокий голос. Лиса сильно вздрагивает, до такой степени, что чуть не роняет альбом из рук.

— Чонгук? — в глубине души она знала, что вторая кровать в этой комнате принадлежит именно ему, но почему-то это не мешает ей удивится парню. — Прости, мне не следовало... прости, — проговаривает она быстро, как же это все неудобно. Как она могла так нагло лапать чужую вещь? Перед собой даже стыдно...

— Дикарка перестает быть дикаркой? — говорит Чонгук, на что в ответ получает закатанные глаза. — Все хорошо, можешь посмотреть, — добавляет неожиданно по-доброму. Даже голос как-то изменился, помягче что ли стал. И Лиса пользуется этим. Все же ужасно хочется еще немного подержать альбом с подписью ее любимого исполнителя в руках. — Я был на его концерте полгода назад, папа подарил на день рождения билет, — смотря на заинтересованную в вещи Лису, произносит Чонгук.

Увидеть ее в своей комнате было дикой неожиданностью. Но Чон не торопится узнать причину ее прихода, лишь хочет задержать ненадолго. Чтобы изучить ее так же, как она этот альбом.

— Этот концерт случайно не в Канаде был? — спрашивает та, посмотрев Чонгуку в темные-темные глаза. — Я тоже хотела пойти на него, но наши отцы видимо очень отличаются...

Даже не представляешь насколько.

— Да, я знаю, — кивает пару раз, и Лиса понимает, что Тэхен рассказывал об отце. Хоть это и не в его стиле — говорить об отце. — Так, зачем ты пришла ко мне? — вскидывает темные брови и складывает руки на периодически вздымающей груди.

— Я не знала, что Чимин делит комнату с тобой, я пришла к нему, — неожиданно. Чонгука сказанное Лисой удивляет слишком сильно. Вопросы так и валяться на голову, но озвучить их никто не дает. — Но раз его нет, то я пойду обратно к себе.

Лиса прошла мимо, чуть ли не задев парня плечом, но тот решил притормозить ее в своем стиле:

— Не так быстро, детка, — Чонгук обхватывает тонкое предплечье ладонью, легким движением заставляет ее повернуться обратно и встать даже слишком близко. Из-за заметной разницы в росте Чонгуку приходится опустить голову вниз, чтобы иметь возможность смотреть Лисе в глаза. — Поставь альбом обратно, — почти шепчет, когда на лице появляется игривая улыбка.

Лиса даже не помнила об альбоме в ее руках. Если бы он не повел бы себя сейчас так, как ведет обычно со своими девушками-однодневками, то она бы возможно извинилась и даже виновато улыбнулась, но Чонгук не оставил Лисе выбора.

— Не смей трогать меня без моего разрешения, — в ее глазах нескончаемая злость, обида. Ей не нравится. Потому что нельзя так делать. Нельзя так сильно сжимать ее руку, быть так рядом, и смотреть такими глазами в ее, когда ты, в общем-то, никто ей. Нельзя думать, что ты имеешь власть над ней, влияние. Потому что, черт возьми, не имеешь. Лиса скидывает тяжелую руку и бросает альбом на одну из двух кроватей. — И я тебе не детка, — она отталкивает Чонгука от себя правой ладонью и выходит из комнаты с какой-то полуголой телкой на дверях, когда слышит негромкое, почти растерянное:

— Тогда ответь на мое последнее сообщение.

Чонгук падает на свое одеяло, взглянув на темный альбом, лежащий на кровати Чимина. Она заставляет его думать, слишком часто и слишком много. Лиса загадочна, умна и ужасно интересна. Он готов это признать, он признает. Но не знает что с этим делать. Неужели она и вправду заставляет чувствовать его живым, в коем-то веке? Но он продолжает вести себя не так, как следует. Чонгук просто не знает как по-другому.

Из раздумий его вытаскивает звук уведомления, которое заметно его расстраивает, потянув к, оказывается, существующему сердцу, длинные черные руки:

Лиса

«Никем»

21:21</p>

22:10</p>

У Дженни чувство будто ее прокрутили через мясорубку минимум пять раз. Сегодня был сложный день, как в университете, так и на работе. Все странные клиенты решили прийти почему-то в один день, словно договорились между собой. Больше всего Дженни терпеть не может компании из неадекватных парней и тех людей, которые ничем в этой жизни не довольны. Даже идеально приготовленной лапшой лучшего повара всея Кореи — Чондона. Прикольный пухлый мужичок, который постоянно ее подкармливает.

Но все же есть и плюсы сложных дней — после них, ходя по городу, воздух будто в сто раз чище, чем был вчера. И может Дженни бы продолжила им наслаждаться, если не была уверена в том, что за ней следят. На самом деле это чувство ее всю жизнь преследует, но сегодня это не просто чувство, это уверенность. Любая нормальная девушка уже прибавила бы скорости и, заползая с отдышкой в квартиру, чувствовала бы дикое облегчение, но Дженни действительно считает, что ей необходимо спрятаться после поворота за большим железным столбом. Какого же было ее удивление, когда следом за ней за поворот зашел растерянный Тэхен, который крутил головой в разные стороны и не мог понять куда делась Дженни.

Ким не собирался, честно. Он просто увидел какого-то парня в капюшоне, который прятался в темноте и наблюдал за Дженни. Тэхену просто нужно было быть уверенным в том, что она дойдет домой в целости и сохранности. Поэтому пришлось проследить сразу за двумя. Вообще-то он думал сначала дождаться пока Дженни войдет в подъезд, а потом разобраться с с тем, кто за ней следил, но его самого раскрыли. Это поражение.

Брюнетка выходит из-за столба и с нахмуренным лицом смотрит на немного запыхавшегося Тэхена. Но это не из-за бега, а из-за невероятной боли в спине, которая не хочет уходить с его тела со вчерашней ночи.

— Прости, мне... кажется за тобой кто-то следит, — подходит тот ближе и продолжает осматриваться, но уже не в поисках Дженни.

— Этот кто-то видимо ты, — каким-то слишком грубым голосом произнесла она, и сразу пожалела об этом. Да, это все, конечно, странно, но легче остаться спокойной.

— Нет, я... — Тэхен хотел сказать в свою защиту хоть что-то, но боль была сильнее него. Во-первых ему не стоило бегать, даже если это больше был быстрый шаг, а во-вторых не стоило врезаться в то громадное дерево. Парень издает приглушенный стон, говорящий о боли, и немного наклоняется вперед. — Просто зайди в подъезд и я уйду, — для Дженни понять что что-то с ним не так не было сложно, и она здорово пугается.

— Ч-что с тобой? — подходит ближе, почти вплотную и кладет ладошку на спину. Совсем не весомо, совсем мягко и осторожно, но ему даже так больно.

— Ничего страшного, ударился немного, иди, — все врет и врет. Потому что все что ему сейчас нужно, так это то, чтобы она просто пошла в этот гребаный подъезд и оставалась в безопасности, а она все не идет.

— Тэхен, ты не в порядке. Пошли со мной, — Дженни правда забоялась за него. Казалось, что еще чуть-чуть и он грохнется в обморок прямо у нее во дворе. А это явно не то, что им обоим хотелось бы.

Тэхен такого предложения не ожидает, да и сама Дженни тоже, но даже не дождавшись ответа, она тянет его за руку в сторону подъезда, а спустя секунду тот перестает сопротивляться.

Они молча поднимаются до нужного этажа, каждый занят своими мыслями. Тэхен выглядит слишком потрясенным и совершенно не сосредоточенным, а Дженни просто боится, что сейчас покажется хозяин квартиры, которую она снимает, и подумает что-то не то. Всю жизнь Дженни озабоченная чужим мнением. В детстве, когда она делала что-то необычное, ей постоянно задавали этот тупой вопрос: «‎А что подумают другие?» Да какая нафиг разница что там они подумают? Кому-то не понравятся твои синие волосы и что? Ты подстрижешься налысо? Если да, то тебе должно стать стыдно перед собой. Сейчас, будучи восемнадцатилетней, Дженни пытается не обращать внимание на взгляды со стороны, но это не всегда выходит, и тот самый вопрос вновь всплывает в голове голосом мамы.

Брюнетка распахивает широко двери и первым делом впускает внутрь Тэхена. Такая милая и светлая квартирка, думает он, проходя вперед. Наверное именно так он представлял место, где живет Дженни. Правда, квартира совсем крохотная, она будет с размером комнаты Тэхена, но очень уютная. В воздухе чувствуется легкий запах цитруса, Дженни забыла убрать обратно в холодильник лимон, который нарезала утром для черного чая.

Тэхен топтался на месте и Ким решила его немного подтолкнуть вперед. Именно в этот момент она поняла, что с его спиной что-то не так. Она долго тянуть не стала, бросила рюкзак на пол и резко подняла байку Тэхена вверх, каким бы странным этот жест не показался парню.

— Боже, Тэхен, — в ужасе произнесла она. — Что произошло? Лиса знает? — закопала вопросами, которые он бы не хотел обсуждать.

— Не говори ей, все нормально. Скоро пройдет, — наконец поворачивается к Дженни лицом, потянув теплую ткань байки вниз.

Тэхен сам не знает как выглядит его спина, не хочет знать. Но кожа и вправду ужасно болит, особенно, когда ей приходится тереться о ткань одежды.

— Ты точно сейчас о своей спине говоришь? — как никогда раздраженно спрашивает Дженни. Она сразу поняла причину этих длинных узких следов на молочной коже. Они до сих пор красные, и она даже представить себе не может как ему больно. И, наверное, ей тоже было бы больно, узнав, что она причастна к не лучшему настроению Кима в тот вечер, когда он захотел сделать все для того, чтобы отец надолго его проучил. — Снимай байку, — звучит как-то уж слишком неправильно.

— Чего? — выпучивает глаза и наблюдает ими за Дженни, которая ходит туда-сюда и что-то ищет.

— У меня где-то была бабушкина мазь на все случаи жизни, — ее любимое лекарство. Дженни сначала заходит в ванную комнату, говоря оттуда: — Она и синяки уберет, и, кажется, даже ногу заставит заново вырасти, если вдруг отрубит... — но ничего не найдя, выходит из ванны и повернув голову налево, натыкается на раздевающегося Тэхена. Дженни резко уставилась на плиту перед ней, игнорируя розовые щеки. После брюнетка залезает в холодильник, вспомнив, что бабушка сказала держать мазь именно там. — Она где-то здесь... Нашла!

Тэхен стоит все там же, комкая в руках байку. Дженни не может поднять глаза с пола, что ужасно умиляет парня. Она здесь единственная, кто смущается, Тэхен как никогда спокоен.

— Я могу сам, — говорит тот тихо, когда девушка подходит вплотную и открывает небольшую баночку.

— Не можешь, — Дженни проходит вперед и указывает пальцем на мягкий бежевый коврик у кровати. — Сядь сюда.

И Тэхен послушно садится к ней спиной, скрестив ноги и положив на них руки. Дженни тоже опускается на коврик для удобства и упирается в него коленками. Она проходит указательным пальцем по крышке баночки, где осталось небольшое количество мази и дотронувшись понимает, что оно немного твердое. Поэтому перед тем, как поднести ее к коже, согревает между указательным и большим пальцем, чтобы немного подтаяло. Дженни касается изуродованной кожи очень осторожно, не хочет делать больнее. Эту мазь надо втирать, но Дженни боится давить, поэтому просто аккуратно размазывает ее.

— Холодная, — говорит Тэхен, пытаясь скрыть то, как ему приятно от ее нежных прикосновений. Рядом с ней боль становится легче. Намного.

— Потерпи, она честно поможет, — Дженни благодарна за то, что парень не сидит к ней лицом и не может лицезреть пылающие щеки. Нужно ли стыдиться того, что смотря на широкую спину Тэхена ей так сильно хочется положить одну из розовых щек на нее? Что смотря на нее, Дженни представляет свою маленькую спинку рядом... и то, как он одной рукой обхватывает талию и по собственнически тянет ее на себя, заключая в объятия. Воображение Дженни заходит слишком далеко. — Только... только не надевай байку пока что... она ведь размажется вся. Подожди пару минут, пока впитается, — постоянно делая паузы, вызванные застенчивостью, произносит Дженни и встает с коврика, закручивая крышку баночки.

— Не буду, — Тэхен остается сидеть и разглядывать белую тумбочку рядом с кроватью. На ней мило лежала наверняка лавандовая свеча, которой Дженни ни разу не воспользовалась и всякая канцелярия рядом с ноутбуком.

— А ты не голоден? — Дженни прячет в холодильник мазь и надееется, что ее собственное урчание живота никто не услышал. Потому что она точно очень голодна. — Мне на самом деле особо нечего предложить, но рамен у меня всегда найдется, — она копается в верхнем шкафчике и мило улыбается парню, показывая две упаковки острой лапши.

— Не откажусь, давно его не ел, — улыбается в ответ и встает, хочет поближе рассмотреть упаковку.

— Давно не ел рамен? Серьезно? Исправим, — говорит даже не замечая, что полуголый парень идет к ней, это наверное и к лучшему, нужно же когда-нибудь давать щекам отдыхать. Или... нет. Дженни вся в своих мыслях, она уже десять минут обдумывает как будет извиняться перед ним, какие слова возьмет за основу, и вот, наконец, устав от сценария, который так яростно пытается построить в голове, произносит простое, но искреннее сожалеющее: — Тэхен... прости меня... — Дженни поворачивается направо слишком уверенно, ведь думает, что парень до сих пор сидит, но в итоге почти утыкается носом в грудь.

— Все хорошо, — говорит он мягко и берет упаковку в руки, прислоняясь к дверце кухонного шкафчика плечом.

— Я... ценю твою внимательность и доброту ко мне, но этого вполне хватит. Мне больше ничего не надо, — говорит так тихо, словно с собой разговаривает, а не с Тэхеном, но тот прекрасно все понимает, и даже успевает расстроится, не подав виду. Потому что фраза «‎Мне больше ничего не надо», имеет много смыслов.

— Я тебя понял, — садится на один из двух стульев около маленького столика, и принимается смотреть за готовкой Дженни.

— Ты расскажешь что случилось? — она не уверена, что стоит это спрашивать, но если он не хочет, то пусть не рассказывает. Дженни считает, что она должна спросить. Она хочет узнать о Тэхене больше, чем можно.

— У меня просто строгий отец, вот и все. Ничего интересного, — значит, не хочет.

— Почему ты ничего не говоришь сестре?

— Потому что если я скажу, то она вернется домой, чтобы защитить меня, — усмехается и трет ладонью затылок. — Дурочка... — Дженни улыбается зная что Лиса скорее всего налетела бы сейчас на брата с кулаками. — А я знаю, что она не хочет туда. Только вчера мне говорила как ей нравится в общаге.

— Ты хороший брат, — говорит, повернувшись к нему лицом, а тот опускает глаза в низ. Он всегда пытался быть таковым.

Рамену много времени не понадобилось. Дженни уже через пять минут опускается на соседний стул и кладет им с Тэхеном по глубокой тарелке с горячей лапшой с красной приправой. Они о многом говорили этим вечером, и совершенно не чувствовали себя чужими друг для друга. Тэхен вспоминает о боли в спине только тогда, когда она спрашивает стало ли ему легче. И теперь Дженни на все сто процентов уверена в том, что бабушкина мазь сработает лучше всего остального, и пригодится в любой ситуации.

Пока эти двое наслаждаются компанией друг друга, Чимин идет домой с кучей вопросов в голове, на которые сам ответов не найдет. Наблюдать из-за дерева за окном Дженни, в котором раздевается Тэхен, было неприятно. Кулаки сжимались до побеления костяшек, и, кажется, тогда он забыл, что Ким его лучший друг уже на протяжении трех лет. А когда вспомнит неизвестно.