Часть 12 (2/2)
— Если этой ночью вам больше ничего не понадобится, то я приду к вам утром, и принесу завтрак.
— Нет нужды, — вежливо отказался Цинсюань, — я постараюсь спуститься на завтрак сам. — объяснил он.
— Как будет угодно молодому господину, — почтительно ответила горничная. — Я оставила вам чистые бинты, — вдруг добавила она, словно только сейчас о них вспомнила, — вы найдёте их возле ванной. И если понадобится помощь — просто нажмите на звонок возле вашей кровати и к вам подойдут.
При упоминании бинтов, Ши Цинсюань невольно коснулся тех, что покрывали его грудь. Хорошо что эта горничная ничего не спросила о его ранах, ведь ответить небожителю было бы нечего.
После того как горничная ушла, оставив Ши Сюаня вновь одного, тот устало опустился на кровать и ещё какое-то время неподвижно лежал, чувствуя как щиплет ладони. Тепло от горячего супа растеклось по телу приятной волной, лишая небожителя всякого желания двигаться. Но после неожиданного приступа чесотки, Цинсюань всё же принял решение добраться до ванны.
Умывальня оказалась довольно просторным помещением, пол и стены которого покрывала бело-голубая плитка. В круглом зеркале на стене отражались огоньки ароматических свечей. Их целебный, ненавязчивый аромат душицы и розмарина заполнил всё помещение. Несколько таких свечей стояли на столике возле зеркала, там же, аккуратным мотком лежали чистые, белые бинты. Посередине комнаты расположилась сама ванна, наполненная тёплой, душистой водой. Цинсюаню ужасно захотелось тут же в неё опуститься. С обеих сторон от ванны были установлены по одному высокому канделябру.
Но чтобы наконец помыть своё многострадальное тело сначала нужно было избавиться от старой перевязки. Раздевшись, небожитель взглянул в зеркало. В помещение было достаточно света, чтобы он смог разглядеть себя — истощённый, покрытый многодневной грязью и бинтами, кровь на которых уже давно затверденела и превратилась в чёрные пятна. Расслабляющий аромат свечей вынудил Цинсюаня опереться на маленький столик возле зеркала. В отражении, его лицо выглядело смертельно бледным и уставшим. Впалые щёки и тёмные круги под глазами ещё больше усиливали тени, падающие на небесного чиновника от множества огней. Худые руки висели вдоль тела, рёбра торчали через потрёпанные бинты. Глядя в зеркало, Цинсюань испытал что-то между отвращением и жалостью к самому себе.
— Тот, кто сделал это со мной, настоящее чудовище! — сказал небожитель своему отражению. В его голосе чётко прозвучали стальные нотки неожиданной ярости. Тяжело вздохнув, он принялся разматывать старую перевязь, размышляя о том, кому мог принадлежать этот труд, чьи руки его касались, и что желали скрыть.
Засохшая кровь препятствовала его попыткам избавиться от бинтов, и он принял решение опустить в воду прямо так.
Стоило ему залезть в ванну, как грязь и кровь тут же окрасили воду в мутный оттенок. Тёплая вода и целебный аромат свечей помогли Цинсюаню расслабиться и почувствовать себя в полной безопасности, позволяя неизвестным ему переживаниям и страхам отступить прочь. Эти смутно знакомые, но всё же неясные чувства всё ещё жили в его душе, а вернее сказать в душе Повелителя Ветра, истоптанной и униженной Черноводом.
Слипшиеся от крови бинты быстро размокли в воде. Когда преград больше не осталось, небожитель вдруг стал медлить. Он испытывал некий страх от того, что может скрываться под повязками. Полежав в воде ещё немного, Ши Сюань принялся острожно слой за слоем разматывать старую ткань. Первой он освободил свою левую руку. В тёплом свете огней взору небесного чиновника предстали три практически затянувшиеся раны. Затаив дыхание, Ши Цинсюань медленно поднёс свою руку к лицу. Чем больше он смотрел на свои увечья, тем больше они его беспокоили. Раны, покрытые запекшейся кровью, были странной округлой формы, две из них были на предплечье и одна на плече. Цинсюань опустил дрожащую руку в воду и стал аккуратно снимать кровавые корочки, размокшие и набухшее от влаги. Изначально у Цинсюаня даже не было предположений, каким образом тот демон-тиран мог нанести ему эти странные раны. Когда же корочки отмокли и окончательно отвалились под ними оказались красноватые шрамы. Их неровные, слегка волнистые края что-то смутно напоминали небожителю, но тот никак не мог понять что. И только когда он избавил от бинтов и вторую руку, его наконец осенило. Эти рубцы были похожи не на что иное, как на отпечатки человеческих зубов. Цинсюань ощутил как его сердце задало бешеный ритм, но заставить его биться медленнее было не в его власти. Он обхватил себя руками и опустился в воду по самый подбородок, пытаясь побороть завладевшую им дрожь ужаса. Укусы. Это были настоящие укусы. Небесный чиновник закрыл лицо руками и неподвижно лежал в помутневшей от крови воде, не издавая не единого звука.
Преодолев ужас от осознания происхождения своих шрамов, Цинсюань глубоко вздохнул несколько раз, и умыл лицо — приводя себя в чувства.
Избавившись от большей половины бинтов небожитель почувствовал облегчение от того что их нет и его разум, как думал Цинсюань, больше ничего от него не скрывает. Последними он снимал бинты с ног, втайне поражаясь, что демон истязал его укусами и здесь. Но последняя перевязь на голени скрывала вовсе не следы зубов. Развязав всего лишь два оборота Цинсюань удивлённо уставился на неожиданную находку, мирно покоящуюся между бинтами. Он аккуратно вынул предмет и рассмотрел его со всех сторон. На первый взгляд находка напоминала слегка выгнутый треугольник с острыми углами.
— Похоже на осколок, — озвучил свои мысли небесный чиновник, проводя пальцем по волнистому, острому краю треугольника. Внезапно в его голове яркой вспышкой появился короткий, но чёткий фрагмент воспоминания, сопровождаемый резкой болью. Выронив осколок, который тут же ушёл на дно ванной, Цинсюань схватился за голову, зарываясь пальцами в свои мокрые, чёрные волосы, словно пытаясь насильно удержать мимолётное видение: он видит стоящую, неизвестную ему девушку, и вдруг голову пронзает чей-то яростный крик: Я ненавижу вас всех! Этот крик сопровождается громким звоном, словно что-то разбилось. В следующее мгновение девушки уже нет, но вместо неё Цинсюань видит пол, усыпанный осколками и собственные дрожащие руки, хватающиеся за стальные прутья решётки. Здесь воспоминание резко обрывается и всё, что от него остаётся, это пульсирующая головная боль.
Цинсюань ещё долго, неподвижно сидел в остывшей воде, прежде чем наконец вылезти из неё.
Разматывая оставшиеся бинты на ноге, он даже не обратил внимание на то, что под ними скрывалась совершенно иная рана, не укус — тонкий шрам от пореза. После чего он вылез из ванной, прихватив осколок с собой. Осторожно ступая по скользкой от воды плитке, он подошёл к столику рядом с зеркалом и, взяв бинты, затушил все ароматические свечки кроме одной, которую взял с собой. Потом проделал тоже самое с канделябрами и вышел из умывальни. Небожитель остановился около ширмы, рядом с которой стояло большое зеркало во весь рост. Поставив свечу на туалетный столик и оставив осколок там же, Цинсюань не сдержался и взглянул на своё полное отражение. Без бинтов он казался совсем беззащитным. Небесный чиновник осторожно провёл кончиками пальцев по красным шрамам у себя на груди, несколько точно таких же покрывали обе ключицы. Большинство рубцов уже не болели, только те, что находились на внутренней стороне бёдер, там шрамы сопровождались желтоватыми синяками. Цинсюань почувствовал как слезы, тугим комком, снова подступают к горлу. Сжав кулаки, он заставил себя проглотить ком обратно, не позволяя бессмысленным слезам пролиться вновь.
Не желая больше смотреть на своё изувеченное и, как он считал, осквернённое демоном тело, небесный чиновник отвернулся от собственного отражения. Он аккуратно перевязал чистыми бинтами те шрамы, которые, на его взгляд, были самыми страшными и доставляли ему дискомфорт при движении. А так же наложил один слой бинтов на обе ладони, неприятно саднящие от недавних ожогов. Потом Цинсюань надел мягкие, лёгкие штаны из той одежды что висела на ширме, задул свечу, взял осколок и добрался до кровати. Устало растянувшись на шёлковых простынях, он рассматривал свою находку в мягком свете огней канделябров, прокручивая в голове видение, которое она в нём пробудила.
Цинсюань сильно беспокоился о полном отсутствии воспоминаний не только о том, что произошло с ним в плену, но и о своём прошлом, но небожитель подбадривал себя тем, что самое страшное осталось позади. Теперь всё на чём стоит сосредоточиться, это попытаться вспомнить откуда он родом и каково его происхождение, в чём, как решил небожитель, ему поможет разобраться дагэ. Этот странный и мрачный человек, называет себя его другом, но вынуждает вспомнить принадлежащее ему имя самостоятельно. Но, почему-то, небесный чиновник верил ему, а вид «друга» — сначала настораживающий и пугающий, сейчас не вызывал у Цинсюаня сомнений. Перед небожителем встали два чёрных глаза, пронзённых золотыми огоньками. Ши глубоко вздохнул, переворачиваясь на спину, он никак не мог избавиться от мысли, что эти глаза, полные тайного очарования смотрели на него совсем не по-дружески. Но если это было так, и они не были друзьями, то кем же тогда?.. В памяти всплыли недавние воспоминания осторожных, трепетных прикосновений дагэ, и Цинсюань ощутил ранее неведомое ему странное чувство, заставившее его щеки покрыться лёгким румянцем.
— Дагэ… — одними губами произнёс небожитель, его шёпот канул в ночной тишине. Боясь, что у него не хватит смелости узнать об этом лично, Ши Цинсюань зная, что все его вопросы заведомо останутся без ответа, всё равно тихо спросил: — И кем же мы были друг другу на самом деле?