Книга 2 Торин. Глава 1 Чувства под замок (2/2)
Выражение лица гнома вмиг изменилось. Губы сжались в прямую линию, широкие брови нахмурились, а синие глаза наполнились злобой и ненавистью. Одним резким движением он сократил то небольшое расстояние, что разделяло их, прижал эллет к стене и с силой надавил одетой в наруч рукой на шею девушки. Сириэн задохнулась от боли в спине, а гном продолжал нависать, приближая к ней своё лицо, обдавая горячим дыханием.
— Не смей произносить его имя! — скорее прорычал, нежели сказал мужчина.
В глазах его на мгновение вспыхнула боль, но ее быстро сменила волна ярости, когда внимательно рассматривая лицо эльфийки он заметил висящую на виске феху.
— Ты…! Ты не имеешь права носить это! — закричал гном.
Одним резким рывком свободной руки он схватился за украшение, выдирая его вместе с прядью волос и ещё сильнее вбивая девушку спиной в каменную стену. Не оборачиваясь гном швырнул бусину за спину.
С криком «Нет!» Сириэн попыталась вывернуться и поймать бусину, но гном лишь ещё раз ударил ее об стену. Он был намного сильнее, волна боли разлилась по телу, отчего в глазах девушки заплясали звездочки, но словно время замедлило свой ход, пока она смотрела, как феху катится под уклоном по полу, проскальзывает под кованные ограждения, катится по небольшой тропинке вдоль камер и падает в огромную расщелину в центре каземат.
Гном же все не унимался. Он ещё сильнее прижал наручем горло девушки и закричал:
— Проклятая ведьма! Как смеешь ты носить его украшение, как смеешь произносить это имя, когда из-за тебя мой дед всю жизнь сходил с ума, пока не умер ужасной смертью!
Глаза Сириэн заволокло пеленой слез, воздух в груди стремительно заканчивался, повсюду слышались крики «Торин, нет!», «Остановись!», но это было не важно, ведь в ушах набатом отдавалось «Умер… Умер… Умер из-за тебя!»
Наверное, внук Короля под горой задушил бы ее тогда, но сбежавшиеся на шум стражники оттащили ругающегося и кричащего гнома от девушки. Тауриэль вбежала в камеру с разметавшимися волосами, подхватила Сириэн и вынесла прочь. Мир вокруг вновь потемнел.
***</p>
Она очнулась в уже привычной камере, никаких гномов, снова одна. Эллет не могла больше лежать. Расположенные по большой спирали вокруг витой лестницы камеры здешней тюрьмы сыграли с девушкой жестокую шутку: прямо напротив неё, чуть ниже по уровню, находилась темница нового Короля под горой. Гном сидел около решетки и сверлил эллет полным ненависти взглядом. Хотелось спрятаться, поэтому Сириэн осторожно сползла со своего ложа и забилась в самый дальний угол темницы, подальше от тяжёлого взгляда. Она обняла колени руками, уткнувшись в них лицом и снова закрыла глаза.
Спина нестерпимо ныла, но это было ничто по сравнению с тем, как болело внутри… Трора нет, тот гном, вероятно, Торин, сказал, что он умер ужасной смертью, что он всю жизнь сходил с ума. А все из-за неё… Стоило только Сириэн обнадежить себя, что вот оно, ее спасение от одиночества, невосприимчивые к бесконтактным чарам некроманта кхазад. Такие весёлые, широкие душой, временами грубоватые, излишне прямолинейные, но честные гномы. «Все ведь должно было быть совсем иначе! Почему только Трор и Гуда стали жертвами моего темного шлейфа, что веками уж тянется за спиной? Почему остальные никак не реагировали?» — беззвучно плакала Сириэн, но вопросов со временем становилось все больше. Однако, был среди этих вопросов и безмолвный плач: «Феху! Он сорвал ее! Все потеряно! Давно уже нет шанса найти среди гномов своё место, а теперь и те ничтожные остатки отчего дома навсегда для меня утеряны!» — сокрушалась девушка, ведь меч, что когда-то давным-давно твёрдо лежал в руке отца, остался там, за портретом, в Эреборе, а феху была единственным шансом проникнуть внутрь.
Эллет так и сидела, не открывая глаза, на каменном полу. Сколько прошло времени девушка не знала, слышала только как стражники принесли и поставили рядом поднос с тарелками, но глаз по прежнему не открывала. Потом принесли новую порцию еды, забрав старое, так и не тронутое пропитание. И новую… И ещё новую… И ещё…ещё…ещё. Приходила Тауриэль, но мрак так сильно сгустился вокруг Сириэн, что она боялась открыть глаза и ответить. Начальник стражи стояла, затем уходила, и приходила снова, но так и не добилась ответа.
Сириэн потеряла счёт времени: она не спала, не ела, погрузив свой организм в подобие транса, только голова разрывалась от горестных воспоминаний и мыслей. Эльфийка не ожидала, что даже столь короткое появление гнома может разбередить в ее душе такие глубокие раны. Она вспоминала Бертору и ее доброту, смогла ли гномка выбраться из Эребора? Вспоминала все то хорошее, что сделали для неё гномы. Плохого не думала, они были не виноваты, лишь хотели защитить своё королевство, своих родных, их нельзя в этом винить.
Наверное, Сириэн просидела бы так ещё очень долго, пока однажды решетка ее темницы не лязгнула, а затем последовал звук шагов. Тёплые руки подняли ее с холодного пола, бережно прижимая к себе. Сириэн по прежнему не реагировала и не открывала глаз. Тогда Леголас сел на топчан, усаживая девушку к себе на колени. Она была такой холодной.
— Я знаю, что ты делаешь… — спокойным голосом заговорил принц — Ты замираешь, словно камень, уничтожая себя. Я видел такое однажды у отца, и чувствую, как ты сейчас далеко. Но я не позволю…
Девушка никак не реагировала. Она сидела на руках тряпичной куклой, казалось, что даже не дышит.
— Когда отец объявил о помолвке, я был счастлив за вас, вот только видел в его глазах не ту любовь, что когда-то озаряла их светом счастья, стоило ему посмотреть на маму, я видел скорее одержимость. В твоих же я видел тоску и немного надежды. Я цеплялся за эту надежду, как утопающий хватается за соломинку, старался гнать от себя надоедливые мысли. Когда ты сбежала, я долго злился на тебя, пока через дворцовые сплетни не узнал, что отец пришёл к тебе сразу той ночью. Тогда я понял тебя и понял, что зря закрывал глаза, однако, было уже поздно, ты ушла… Те долгие годы, что ты считалась пропавшей, отец словно успокоился. Да, он не был счастлив и тосковал по маме, тосковал по тебе, но одержимость ушла, до тех пор, пока слухи о таинственной эльфийской целительнице, что нашла приют под сводами Одинокой горы, не добрались до нашего леса. Тогда отец потерял свой хрупкий покой. Он выискивал возможность найти тебя, пытался подобраться как можно ближе, он словно чувствовал, что это ты. Он провёл тогда в лесу около Дейла пол года, взяв с собой лишь небольшое количество самых доверенных воинов, а я остался здесь: временно занимая место отца и боялся, боялся того, что будет, если он достигнет своей цели.
Сириэн не реагировала, поэтому Леголас собрался с силами, и произнёс то, за чем пришёл, и на что решался столь долгое время:
— Сейчас, глядя на твою спину, на то как ты становишься собственной тенью и на то, как мечется каждую ночь по покоям отец, я понимаю — это не любовь, это одержимость. Он не оставил мне выбора… Я помогу тебе сбежать. Так будет лучше для всех.
Леголас ожидал, что девушка обрадуется новости и придёт в себя, но этого не произошло. Тогда он с силой встряхнул хрупкое тело и опять никакой реакции. Немного подумав, принц поудобнее переложил девушку в руки, встал и унёс прочь из темницы.
Они шли по анфиладам дворца, провожаемые удивлёнными взглядами редких встречных. Он нёс ее в розовый сад, сад, который когда-то собственной рукой вырастила его мать, сад, что любила Сириэн больше всего прочего во дворце.
На этот раз попытки не оказались бесплодными: стоило только выйти на окружённую розами поляну, как грудь эллет высоко поднялась, вдыхая аромат цветов и свежий ночной воздух, ресницы затрепетали, а глаза распахнулись. Девушка удивлённо озиралась вокруг, потом посмотрела на Леголаса благодарным взглядом и нежно погладила по щеке.
Поставив девушку на землю, принц придерживал ее за руки, гладя покрытые тонкими серыми перчатки тыльные стороны ладоней.
— Ты напугала меня — наконец выдохнул принц — Никогда больше так не делай. Я помогу тебе бежать.
Сириэн была так благодарна, она крепко обняла эльфа, а по щекам покатились слёзы.
— Но у меня есть просьба — осторожно отстраняясь, заглядывая в глаза, сказал Леголас — Забери гномов с собой.
Девушка опешила от такой просьбы, перед глазами сразу возник образ гнома, смотрящего на неё ненавидящим взглядом.
— Они не согласятся. Их главный, он упрям…и груб… — тихонько ответила эллет.
— Гнома я возьму на себя, тебе же надо придумать план. Через несколько дней Меретон Гилит, лучше времени не найти.
Остаток ночи эльфы провели в саду, разговаривая обо всем на свете, Сириэн рассказывала о своих странствиях после того побега, Леголас внимательно слушал, ловя каждое слово. Эллет видела, как загораются глаза принца, дорога нестерпимо манила его, но возложенный груз ответственности крепко удерживал в Лихолесье. Когда солнце начало озарять своими красками горизонт, эльфы взялись за руки, как делали когда-то давным-давно и пошли обратно. Ни к чему попадаться на глаза любопытным зевакам.
Когда пара дошла до темниц, Леголас осторожно подтолкнул замершую в нерешительности девушку: чтобы попасть на свой ярус, надо было пройти мимо камер всех гномов.
— Не бойся — подбадривающе шепнул Леголас — они наверняка ещё спят.
И он оказался прав, гномы все спали, все, кроме одного. На одном из самых верхних ярусов, в небольшом отдалении от других, опершись о стену спиной, боком к решетке стоял Торин. Стоило Сириэн поднять глаза с пола, как она тут же уперлась взглядом в глубокие синие омуты. Лицо гнома искривилось, в глазах плескались злость, омерзение и какое-то непонятное чувство. Он фыркнул и отвернулся. А девушка в сопровождении принца проследовала дальше, в самую высокую темницу, ту что сама занимала уже много десятилетий.
— Не пей и не ешь ничего — перед уходом шепнул Леголас — Я подозреваю, что в твою еду добавляют сок Манцинеллового дерева, он смертелен для человека, но у эльфов лишь подавляет магию.
Сириэн неприятно поежилась: она знала. Магия, буквально запертая внутри, давно уже порой нестерпимо мучила девушку, не находящая выплеска она копилась и обжигала, словно ты поднёс руку слишком близко к огню, но почему-то продолжаешь удерживать ее.
— Спасибо — шепнула эллет, снова нежно погладив принца по щеке — Quel esta****
***</p>
С тех пор как ушёл Леголас, Сириэн начала активно прислушиваться и приглядываться. Нужно придумать новый план… К сожалению, из ее темницы было видно только камеру Торина, и девушка не могла толком рассмотреть других гномов и составить своё впечатление. Иногда она слышала переговоры между ними на кхуздуле, частично понимая и невольно подслушивая их. Часто слышала голос Тауриэль, она много беседовала с кем-то из гномов обо всем на свете: от природы, до споров чьё же оружие лучше. Но все это было внизу, а напротив виднелся лишь Торин.
Сам внук Трора либо сверлил девушку недовольным взглядом, либо вовсе демонстративно садился к ней спиной, даже не пытаясь больше заговорить. «Это к лучшему.» — думала эллет «Пусть молча злится, чем сыпет оскорблениями на всю округу.»
Когда гном сидел к ней спиной, Сириэн тайком рассматривала его: на нем был темно синий кафтан со стёганными нарукавниками, из-под горла торчала темно серая, с синим отливом, нижняя рубаха, поверх кафтана судя по всему крепилась какая-то кольчуга, напоминающая чешую, и бархатный жилет. Далее одежда была перехвачена массивным ремнём с большой пряжкой «Наверное тяжеленная…». И последним слоем одежды служил кожаный плащ, отделанный волчьим мехом. На ногах гнома были обуты массивные ботинки, отделанные каким-то чёрным мехом и с огромными железными вставками на носах. Руки венчали тяжёлые кованные наручи, а вся одежда была покрыта родовой символикой. «Мдаааа… Тут и одного взгляда хватит, чтобы понять, что за гном стоит перед тобой…»
Внешностью же Торин ужасно напоминал Трора: он был явно выше деда, но черты лица были очень похожи: те же глубокие синие глаза и широкие густые брови, такой же прямой «орлиный» нос и тонкая полоска губ. Волосы гнома также завивались, а в некоторых прядях виднелась проседь, вот только борода, которая у Трора была длинной, аккуратно заплетенной и украшенной, у Торина, наоборот, была довольно короткой и не собранной.
От левого виска гнома спускалась вниз одна длинная тонкая косичка, увенчаная внизу продолговатой тонкой феху из серебряного цвета металла.
В целом, внук Трора был довольно красив, все впечатление портил только тяжелый взгляд, говорящий о непростом характере гнома и вечное недовольство, с которым тот не расставался кажется даже во сне. «Хотя, он же сидит в темнице, конечно, он недоволен…» — пыталась оправдать мужчину эллет. На Сириэн он и вовсе смотрел с такой неприкрытой злобой, что хотелось съёжиться и спрятаться, вот только было некуда.
На следующий день, после встречи с Леголасом, гнома куда-то увели. Вернулся Торин порядком потрёпанный, в одной нижней рубахе, штанах и ботинках. Куда делась остальная часть его амуниции девушка не знала, но по отменным ругательствам на кхуздуле, суть которых эллет не понимала, однако смогла опознать по интонации — встреча прошла из рук вон плохо.
Отчего-то девушку разобрала ужасная злость на Трандуила: мало того, что он не помог соседям в трудный час горя и нужды, так теперь ещё и держит нового Короля в темнице. И даже это ещё куда ни шло, но вот так унижать, отнимая последнюю одежду — отвратительно!
На мгновение Сириэн встретилась взглядом с ругающимся гномом, она уже съёжилась, ожидая новую вспышку ненависти в синих глазах, но ее не последовало: Торин смотрел с какой-то грустью и тоской, а затем прямо перед лицом эллет вырос стражник. Эльф-стражник быстро открывал замок кованных ворот:
— Владыка желает видеть тебя!
— Зачем? — против воли вырвался вопрос.
— С каких пор ему нужен повод, особенно если дело касается его невесты?! — поторопил мужчина.
Сириэн пихнули в спину, торопя пошевеливаться, отчего боль полоснула по только начавшим затягиваться ранам. Девушка ища поддержки невольно вернулась взглядом к Торину, но тот снова смотрел с такой ненавистью, словно готов придушить собственными руками.
Пока ее вели мимо нижних темниц, Сириэн бросала взгляды на сидящих там гномов: не считая самого узбада, их было двенадцать. Хорошенько разглядеть их у девушки не получалось, она лишь заметила, что почти все они были длиннобородыми, явно бывалыми воинами, отличались из всей компании трое: один худенький по меркам кхазад рыжеволосый гном с короткой бородкой, сидящий и что-то активно пишущий в довольно массивной книге, два совсем юных и разных как противоположности молодых парня, один с волосами цвета пшеницы, а второй с такими же тёмными и слегка вьющимися, как у Торина, да синими глазами «Наверное сын» — подумала Сириэн и от понимания разозлилась на Трандуила ещё больше: жестоко держать сына в темнице на глазах собственного отца…
Трандуил как и всегда, ожидал ее сидя на своём массивном троне.
— Послезавтра Мелетон Гирит — сразу подошёл к делу владыка — Ты будешь на празднике стоять подле меня!
Сириэн хотела было возразить, но эльф предвидел ее ответ, поэтому не дав вставить даже слова, сказал:
— Это приказ! Но позвал я тебя не для этого: я видел, что происходило с тобой в последнюю неделю… Твоя спина практически не зажила за это время, хотя чтобы исцелиться от такой раны эльфу более чем хватит пары дней. Ты не ела, не пила, почти не дышала… Я знаю, что ты сделала с собой! Это древняя сила, подвластная лишь немногим из нас… — владыка встал с места и принялся расхаживать вдоль трона — Когда ты только появилась, я видел, какую боль доставляют тебе вопросы о прошлом, потому перестал их задавать. Но сейчас я хочу знать, кто ты? Из какого ты рода?!
— Тэлери — тихонько прошипела девушка.
Чувство злости вспыхивало в ней с новой силой: мало того, что он приказывал ей, так ещё и требовал ответов, на которые не имеет совершенно никакого права.
— И все?! Сколько тебе лет?! — настаивал эльф.
— Достаточно… — Сириэн начинало трясти от злости, она знала, что ещё немного и далее последует оно, жатва… — … много — с трудом выдавила девушка, сдерживаясь из последних сил.
— Это не ответ! — закричал Трандуил, похоже, после встречи с Торином владыка был, мягко говоря, не в духе.
На пару минут в зале воцарилось молчание. Немного успокоившись, Владыка Лихолесья вернулся обратно на трон и вдруг его словно озарило воспоминанием:
— Это невозможно! Я уже видел тебя раньше, задолго до нашей встречи в Лихолесье… Мне тогда показалось, но я отмёл эти мысли, а сейчас я уверен!
«Нет, нет, нет, нет…» — захныкало в голове эллет. «Пожалуйста, только не это» — мысленно умоляла девушка.
— Ты была там, на одном из балов Менегрота…
Старательно спрятанные на самую глубину сознания воспоминания нахлынули на девушку, закружив вихрем оглушительной боли. Все то, что она так любила: мама, отец, сестра…. Все, что у неё так жестоко отобрали. Это стало последней каплей:
— Хватит! — закричала Сириэн, падая на колени, обращаясь скорее к потоку воспоминаний, нежели Трандуилу и зажимая руками голову.
От соприкосновения коленей девушки с полом по земле волной пошла дрожь. Трандуил вздрогнул, не веря собственным глазам, рокот скал прокатывался по всему дворцу и гулом отдавался от стен тронного зала, а эльфийка все кричала, сжимая голову.
Боль была настолько сильной, что Сириэн начала задыхаться. От шквала эмоций слишком долго сдерживаемая магия искала выход и нашла его в водах подземной реки, что вызвало сильное землетрясение. «Успокойся, успокойся!» — шептала самой себе эллет, пытаясь заглушить обрывки воспоминаний: кусочки диалогов из прошлого, тёплые улыбки родных, счастье в глазах сестры после очередной прогулки по лесу — все то, что Сириэн веками загоняла в самую глубину себя.
Когда сознание поддалось наконец уговорам, отпуская воспоминания, а боль начала затихать, эльфийка наконец открыла глаза. Трандуил стоял рядом и не моргая смотрел на неё.
— Такая великая сила! — выдохнул в лицо девушки эльф. — Не хочешь говорить, хорошо! На праздник приедет белый маг, он вытянет из тебя всю правду. — Владыка выпрямился и пошёл обратно к трону, на котором от недавнего землетрясения на одном из рогов продолжала раскачиваться цепочка с нанизанными на неё прозрачными кристаллами. — А пока, посиди на нижнем ярусе и хорошенько подумай о своём поведении… Стража! Увести!
Сириэн рывком за локоть подняли на ноги, но на этот раз толкать в спину, ускоряя, не стали. Стражники окружили ее в кольцо и держались на некотором отдалении, словно побаиваясь. Так, в окружении воинов, подобно ужаснейшему преступнику из всех, когда либо живших в Арде, ее сопроводили в самую нижнюю, самую темную и самую холодную камеру каземат.
Когда за девушкой закрылась массивная дверь, Сириэн чуть было не заплакала «Отсюда мы не сможем придумать план, и спуститься ко мне Леголас не сможет, не вызвав при этом подозрений… Неужели все пропало?!» — но девушка тут же постаралась отогнать от себя эти мысли. Там, наверху, в тронном зале, она чуть не лишилась контроля и не выпустила жатву. Если этот мрак вылезет из неё наружу, вот тогда-то она точно станет ужаснейшим из преступников. «Нет! Надо постараться успокоиться, надо снова взять чувства и эмоции под контроль!» — увещевала себя девушка до тех самых пор, пока по ту сторону двери не послышалось покашливание и шёпот:
— Прошу прощения, вы ведь Сириэн? — голос незнакомца был мягким и немного испуганным.
— Да, а вы? — не удержалась от ответного вопроса эллет.
— Бильбо Бэггинс, к вашим услугам!