Глава 6 Одинокая гора (1/2)
Дорога домой пролегала узенькой мощеной тропинкой через массивные стволы вековых деревьев. И хотя на пути их пока не встречались ни орки, ни прочие отвратительные твари, настроение отряда было очень подавленным. Тьма, словно окутывала лес вокруг и тянула к гномам свои длинные чёрные щупальца. Даже выпавший с недавней метелью и припорошивший все вокруг снежный покров не мог облегчить души путников.
Трор был беспокоен: «Неужели некромант стал настолько силён, что начал расширять границы своих владений, откусывая кусок за куском от Сумрачного леса? Надо было не соглашаться и увозить Сириэн с собой!» — злился он сам на себя. И чем дальше от дома Беорна удалялась процессия, тем более мрачные мысли теснились в его голове. Уж поводов для переживания у него было предостаточно: он вспомнил, как во времена его плена границы Дол Гулдура покидала армия, но из разговоров с Борином узнал, что до Эребора или Дэйла никто не дошёл, и от Владыки Трандуила тоже никаких вестей о нападении не было, а значит, либо орки разоряли сейчас другой несчастный народ, либо противник собирает свои силы для удара. И по кому будет нанесён этот удар-загадка, требующая пристального внимания. Ведь больших королевств в округе Темной твердыни не так уж и много: гномий Эребор, людской Дэйл и эльфийский Эрин Гален. И если кто-то из них будет атакован, другие не смогут остаться в стороне, это будет общий рок и общая война. Есть ещё конечно Лотлориэн, но туда соваться некроманту не с руки, пока эльфийская ведьма защищает его. Как жаль, что будучи в плену, при нем ни разу не упоминалось ничего важного, был бы хоть смысл пережить всю эту боль и ужас, взамен узнав примерные планы врага.
Король поёжился от воспоминания о мерзкой чёрной кляксе, из которой вышел темнейший. И то как он смотрел на Сириэн своими полыхающими огненными глазами с кошачьим зрачком. Он назвал ее «любимой»… Неприятная догадка мелькнула в голове «неужели это он! Тот кто проклял ее?!». Тогда тем более лучше бы эллет скорее оказаться в безопасных недрах Эребора! Уж кто-кто, а он сможет прекрасно о ней позаботиться и гарантировать безопасность. Однако, легко сказать, да сложно сделать: что-то подсказывает, что уговорить не то что весь совет, а даже его собственную супругу на соседствование в одной горе с эльфийкой будет ох как не просто. Конечно, Трор-король, и если он проявит упорство в данном вопросе, возражать никто не посмеет…. Но не пойдут ли в рядах кхазад кривотолки разного рода? Дааааа, сплетничать гномы любят и умеют, только повод дай. Но как бы сделать так, чтоб быть в огне, да не обжечься? Усидеть на двух тронах хотелось очень: а именно, и отношения с женой сохранить, и красавицу эльфийскую заполучить… Только вот слишком хорошо это все, чтобы быть правдой. Ладно, будет день-будет пища, со всем этим он ещё успеет разобраться, когда придёт время. А сейчас, по приезде, надо будет заняться укреплением обороны и строительством новых покоев».
Все шло по запланированному маршруту: днём ехать, ночью отдыхать. Стражу выставляли в караул удвоенную, чтобы максимально обезопасить владыку. У костров особо не собирались, да байки разные не травили- устали все, на трапезу и ту с трудом хватало сил. Лес словно выпивал из гномов всю жизненную энергию, грозя выпустить из-под своего покрова только обескровленные, обессиленные дряхлые мумии. Каждый участник похода по трижды на дню проклинал это вместилище тени и мрака, но деваться было некуда, и они шли, упорно шли вперёд, оберегая своего короля.
Трор словно и не замечал царящего в рядах наугрим оцепенения, он был полностью поглощён своими мыслями, особенно теми, что о золотой клетке, то бишь будущих покоях прекрасной эллет. За время пути он нарисовал у себе в голове план помещения, продумал все до мелочей: внутреннее устройство, широкие окна с витражами, террасу прямо над истоком Быстротечной, удобства, способы соединения помещений с остальным подгорным царством и выход наружу, из горы, которому надо будет уделить особое внимание: дверь должна быть невидимой с внешней стороны, чтобы не привлечь лишнее внимание любопытных глаз. Расписал он и к каким лучшим мастерам и за какими услугами по отделке обратится, а также попытался вспомнить, где хранятся старинные чертежи дворца лесного владыки Трандуила: король очень хотел, чтобы Сириэн, будучи эльфийкой по происхождению, чувствовала себя в горе как дома. Эти мысли об обустройстве «гнезда» невольно вызывали у него улыбку и сравнительные образы его, королевского высочества, с курицей несушкой. Но поделать с собой ничего не мог и предвкушал подготовку и приезд любимой (а в том, что именно ей открылось его каменное сердце, сомнений у короля не было уже ну совершенно никаких) как гноменок просыпающийся утром накануне Дня Дурина и бегущий в покои родителей с надеждой скорее начать подготовку к великому празднику.
Все эти помыслы так увлекли его величество, что Трор даже не сразу заметил, как унылый приевшийся лесной пейзаж сменился предгорьем. Однако, ехавший рядом с ним темноволосый, зеленоглазый гном подмечал все, и речь шла не только о приближении к Одинокой горе да окончании пути. Борина настораживала такая молчаливость обычно веселого и шумного владыки. Очень хотелось списать все на последствия плена, но как-то неспокойно становилось на душе начальника стражи от тех взглядов, что бросал его король….
Когда они приехали к дому великана, Трор словно лучился довольством, а сейчас же на лице его то залегали неприятные темные тени, словно он забыл что-то важное в том бревенчатом доме на опушке и борется с собой, никак не решаясь: продолжить путь или вернуться; то наоборот: глаза начинали лучиться счастьем, уголки губ подрагивали в легкой улыбке и король словно мечтал и грезил наяву. Такие странные перемены, озарявшие лик его величества несмотря на гнетущую лесную длань, наводили на непрошеные мысли: та красивая девушка, которую Трор так звал в гости, но не стал кому-либо представлять… Кто она? И их столь скорый отъезд в обратный путь… Казалось, будто подгорный король желал что-то спрятать от них в том доме, чтобы никто не смог добраться до некоего сокровища. Да и вообще, каким чудом удалось королю спастись из плена?
Задавать сыпавшиеся градом вопросы Борину было стыдно и неловко, ведь за эти долгие месяцы отсутствия все уже простились с надеждой увидеть Подгорного короля когда-либо живым, а о том, чтобы отправиться в поход и попытаться отбить владыку из колдовского холма и мысли ни у кого не возникло. Нет, народ очень любил Трора, но в его отсутствие трон занял его сын, Траин. Возглавить подобную компанию, означало рискнуть оставить Эребор без дальнейшего наследника, а этого никогда не допустил бы ни народ, ни тем более совет старейшин.
Борин медленно заправил свою трубку и начал раскуривать. Он надеялся, что, оказавшись в родных стенах, король поведает и ему, и всему совету о своих злоключениях, но обладающий редкой проницательностью, столь необходимой гному на службе, Борин в это верил с трудом: слишком задумчив был владыка, словно пытался разгадать одну из величайших загадок Арды, да не спешил делиться своими мыслями даже с ним, близким другом, что уж говорить обо всем совете….
Находясь уже на самых подступах к Эребору, начальник стражи приказал отправить гонца с вестью о их приближении: короля должны встретить как подобает, со всеми положенными почестями.
Отковыривая прилипший к бронзовым чешуйкам нагрудной пластины пожелтевший лист, Борин метнул осторожный взгляд на владыку, надеясь, что близость дома сможет вывести Трора из задумчивого оцепенения. Но король словно не замечал, где находится, периодически кивая и улыбаясь, словно вёл диалог с каким-то невидимым собеседником. «Странно все это… При первой же возможности надо будет поговорить с Гудой и, может, с кем из лекарей: пусть внимательно осмотрят владыку, кто знает, что произошло с ним в стенах проклятого Дол Гулдура.»
***
Гуда не находила себе места с того самого момента, как гонец показался с дозорной площадки над главными вратами. Вот уже несколько часов она крутилась перед зеркалом: бесконечно оправляла завитые сотней причудливых косичек длинные золотые волосы, достала из праздничного сундука лучшее платье — бархатное темно-синего цвета, расшитое сапфирами и авантюрином, одела лучшие свои украшения с бриллиантами и не верила своему счастью. По такому поводу она даже подвела себе глаза угольком, да подкрасила губы малиновым соком.
Несколько месяцев извечным спутником королевы были чёрное вдовье платье с вуалью, да постоянная сердечная тоска. А тут, такая новость, такая радость, когда она уже совсем было отчаялась! Никак не верилось, что ее супруг, ее любимый, ее владыка смог выбраться из проклятой вражьей твердыни, да ещё и живым и относительно невредимым. Гуда измеряла шагами комнату: ну когда же, когда же уже придёт дозорный со столь желанной ее сердцу новостью? Поэтому, когда в дверь королевских покоев постучали, она не смогла справиться с обуревавшими ее чувствами, забыв о своём положении, о придворном этикете и прочих королевских обязанностях, гномка сорвалась с места и бегом направилась к главным воротам, даже не удосужившись послушать, что за вести ей принесли.