23 (1/2)
Асфальтовую Митсубиши лейтенанта на стоянке было найти нетрудно. Её блестящие, точно покрытые тонким слоем прозрачной глазури, контуры Сумирэ запомнила хорошо, как запоминаются все те неважные детали, что наполняют каждое происшествие, навсегда остающееся в памяти благодаря им. Лейтенант Учиха помнился еще и ёжиком волос и кудрявым чубом, который завивался, несмотря на литры укладочного геля; помнился перебором окольцованных латунью пальцев по рычагу переключения передач; ветивером и мягкими пухлыми губами. Капитан Хатаке вспыхивал порезаной бритвенным станком щекой, берцами, старомодным вентилятором в его кабинете и желтыми лампасами на брюках. Вспоминая Саске, тут же чудилась хвоя, прямой, на манер брата, нос и красивые мужские запястья с тонкими волосками, выглядывающие из-под белого пуловера.
Когда Огами падала в постель и прикрывала веки, ее грёза о старшем Учиха неизменно начиналась с той резкой скульптурности его лица у самых крыльев носа,от чего мужчина казался лишенным всякой жизненной влаги, затем обжигала подбородок колючая щетина, и напоследок, прежде чем провалиться в сонное безмолвие, она вспоминала его ресницы - черные, длинные, завитые, как у прелестной девчонки. Удивительно, как такие бесстыжие глаза заполучили такую очаровательную деталь.
Сумирэ вспомнила их и сейчас, подходя ближе к автомобилю. С каждым шагом вероятность успешно дать стрекача отсюда, подальше от этого семейства, катастрофически уменьшалась, хотя сделать это хотелось всё сильнее.
”Просто берешь — и даешь деру. Чтоб пятки блестели”, — думала консультант, смотря на тянущийся лентой под ногами асфальт. ”Вот прямо сейчас, сейчас, берешь и бежишь, сейчас!”
Правая ступня нервно дрогнула, когда послышался звук хлопнувшей двери.
— Шисуи-сан,— облегченно проговорила Огами, увидев идущего навстречу лейтенанта. Нарушив обычай одеваться не по погоде, Шисуи вышел в куртке из кожи с мехом русого барашка на вороте. Лейтенант перехватил девушку возле багажника, коротко чмокнул в щеку.
— Обидно быть вторым мужчиной за утро, Сумирэ-сан, — хитро заметил Шисуи, подходя к пассажирской двери, и облокачиваясь на крышу.
”Видели, значит,” — осенило девушку. Она покачала головой и, улыбнувшись, посмотрела на лейтенанта, готовая выпалить остроумный ответ, но тут же осеклась, поймав в зеркало заднего вида знакомый пристальный взгляд. Сквозь крашеное стекло, облик Учиха Итачи едва просматривался, больше похожий на смутную галлюцинацию. Из-под толщи индигового видения поблескивали лишь его глаза - непроницаемо черные, с узкими точками бликов - от которых Огами спешно отвернулась, с жадностью всматриваясь в лицо лейтенанта.
— Ваш порядковый номер мог быть куда больше, — ответила консультант с напускной легкостью, чувствуя, как накатывает жар. Она еще не видела Итачи с того момента, как получила его презент и теперь казалось, что все эти глупые фантазии (глупые,примитивные женские фантазии) зацвели за спиной гирляндами. И Учиха, этот мерзкий Учиха, через это мерзкое стекло все видел. Смотрел и думал: ”Брось ломать комедию, принцесса. Я же знаю, что ты спишь и видишь, как бы по-жестче мне отдаться”.
— В таком случае, как хорошо, что я всего лишь второй, — усмехнулся Шисуи, щелкая дверной ручкой. Из машины веяло теплом и чем-то невыносимым. Сумирэ смазано кивнула и послушно села.
Секунды, которые лейтенант проходил от пассажирской двери до водительского сидения тянулись дольше, чем весь земной генезис. Сумирэ сидела позади Учиха, вдыхала сандал и боялась пошевелиться, лишь бы не издать ни единого звука, точно ее здесь и не было. Почти звенящий от напряжения воздух можно было потрогать, пропустить сквозь пальцы, как рубленое желе.
Учиха молчал, молчала и Сумирэ.
Наконец лейтенант впустил в машину последние отголоски утреннего мороза, завел двигатель. Поглядел на брата, на Огами.
— Вы чего молчите-то?
Девушка смотрела прямо перед собой, вяло соображая, почему она не может выдавить из себя ни слова. Старший Учиха также притих, и об его реакции оставалось только догадываться.
— Странные вы сегодня,— заключил Шисуи, озадаченно поглядывая на парочку. — Вас то не заткнешь, глотку перегрызть друг другу готовы, то сидите, как воды в рот набрали. Ладно, — пожал плечами он, кладя руки на руль, — мне же лучше. Никого не нужно будет разнимать. Сумирэ-сан, рекомендую тебе сесть ближе к середине, — добавил лейтенант, выруливая с парковки, - этот тип любит ездить почти лежа. Если господин Карасу останется недоволен поездкой, он потом будет настоящей задницей.
—Вот как? Спасибо за предупреждение, Шисуи-сан. Это аргумент, — согласилась Сумирэ, отодвигаясь от двери. Теперь можно было разглядеть плечо, литую челюсть и всполохи вороньей челки. — Значит, все это время, у господина Учиха были неважные поездки?
С жужжанием переднее сидение тут же отъехало назад, с щелчком опустилась спинка. Лоб прострелил обсидиан, обрамленный в девчачьи ресницы.
— А я боялся, что общение с капитаном Хатаке высосет из тебя остатки остроумия, принцесса, — пропел Итачи. Он смотрел искоса, вполоборота, подставляя под юные солнечные лучи обнаженный кадык.
— Какаши-сан - милейший человек,— сказала Сумирэ, старательно разглядывая приборную панель, лишь бы не любоваться подсвеченным в лучших традициях полотен Ренессанса лицом мужчины. — Если он не сыплет гадостями, которые вы находите остроумными, это не значит, что он скучный.
Учиха с нескрываемым удовольствием выслушал ответ, по-лисьи обвел взглядом салон авто, бесшумно вдохнул, приоткрыв губы:
— Даже его ты называешь по имени. А я как был ”господином” так и остался. Когда же я отвоюю своё ”-сан”?
— Когда перестанете вести себя как настоящая задница, — проговорила Огами, мысленно возрадовавшись проснувшемуся вдруг мозгу, что сумел выдать остроту. Шисуи громко хохотнул, Итачи смолчал, растекаясь в улыбке.
Машина свернула в промышленный район. Солнце, попадавшее в машину совсем неохотно, теперь заливалось прямо через лобовое стекло, уютно пристроившись в очерченных Учиховских ямочках, жирно брызнуло бледным шафраном на черную радужку глаз. Сейчас Сумирэ заметила на мужчине мешковатое, будто чужое, пальто цвета выцветшего кобальта, отсутствие наручных часов, сверток темной материи на его коленях.
— Это нужно для нашей сегодняшней экскурсии, — не дожидаясь вопроса пояснил Итачи, отводя от спутницы всевидящий обсидиан, похлопывая ладонью по сложенной ткани. — Принцесса, была ли ты хоть раз на закрытых военных объектах?
—Шисуи-сан? — девушка испытующе посмотрела в зеркало заднего вида, в которое лейтенант то и дело, пожалуй даже слишком часто, поглядывал.
— Да, Шисуи-сан, — обратился к брату Итачи,— помогай.
Лейтенант с укоризной глянул на кузена, снова вернулся в дороге, которая высилась глухими заборами заводов и редкими, точно случайно попавшими сюда бесплотными молодыми кленами:
— Ви-Икс — газ военного предназначения. Итачи выяснил, что это вещество производится только в единственном месте в Токио: в военной лаборатории в пятидесяти километрах от города. Вполне вероятно, что один из сотрудников решил не хило подзаработать.
— Вы думаете, что нам вот так все просто расскажут? — кисло отозвалась Сумирэ.
— Нет, конечно. Зато младший сотрудник Юура, я слышал, обладает отличным навыком по добыче информации, — сказал старший Учиха, слегка сгорбившись над распластанным теперь свертком. Среди материи можно было разглядеть пару тюбиков какого-то клейстера, сизую бандану, громоздкие очки с толстой оправой, которые тут же были ловко подхвачены мужскими пальцами, и грузно уселись на переносице Учиха. — Будем знакомы, принцесса, — продолжил он, развернувшись к консультанту лицом,— Младший сотрудник следственного отдела номер семь, Хитокугуцу Юура.
Разглядывая налепленные на крепкую челюсть Итачи бакенбарды, усы и треугольную плотную бородку, грузные окуляры, искажавшие загибами линз синеющее за окном небо, арки металла авто и усмехающиеся глаза Учиха, Огами понимала, что никогда ее собственное лицо не было столь противоречиво настроено по отношению к самому себе: пока брови ползли к верху, рот растягивался в немом красноречивом вопрошании.
— Это шутка, да? — с обреченной настороженностью спросила Сумирэ, меча взор по этой бутафории: бородка, усы, что прилипли тут же, очки, снова бородка, зеркало заднего вида с любопытствующим в нем лейтенантом.
— Какие тут могут быть шутки? — деловито отозвался Итачи, манерно поглаживая двумя пальцами короткие усики, очерченные уголками губ. — Я всегда предельно серьезен.
— Не переживай, Сумирэ-сан, — вмешался Шисуи, наблюдая, как консультант осела в плечах. — Все будет в порядке. Мы бы не пошли на это, если бы все не предусмотрели.
— Да как вам вообще в голову могла прийти эта чушь? — Огами чувствовала,как подкатывает истерика. Она говорила на выдохе, точно спустившаяся покрышка, ощущая царапающий горло нервный смешок. То, что братья всерьез решили заявиться на военную базу в поисках того, кто продает вещество убийце сомнений не было. — Это же полнейший идиотизм!
— Вчерашний вечер был богат на разного рода идеи, — по маниакальному блеску глаз Итачи можно было безошибочно определить распирающий его экстаз. Ему вторили барабанящие по рулю окольцованные пальцы Шисуи, что выдавали нетерпение. Черт возьми, да их забавляет собственная дерзость! — Подобраться к дилеру иначе не удастся. Об официальном визите полицейских будет известно заранее, и тот тип просто перекроется.
— Да, да. Нам нужно припереть его к стенке, пока он тепленький, — поддакивал Шисуи скорее себе, чем брату. — Заявимся туда, и пока я буду плясать перед начальством, вы узнаете, кто продает нашему Эстету отраву.
— Для этого нам понадобится его удостоверение и громкая фамилия, — кивнул на лейтенанта Итачи, убирая к верху очки, — моя способность развязывать языки и твоя наблюдательность, принцесса. Просто команда мечты, не находишь?
Девушка тихо привалилась к спинке сидения. С приближением к границе города дороги становились все шире, изредка лобовое стекло рассекали лиловые решетки теней от придорожных рекламных мостов. Где-то вдалеке оттаивала громадная тишина Такао.
”Меня выгонят, меня точно выгонят”, — вполголоса повторяла Сумирэ, тяжело и нервно моргая. Все происходящее казалось скверной шуткой. Будто всё это лощеное мужичьё заготовило эту хохму, маринует консультанта, чтобы под самый конец, тогда, когда сердце начнет тяжело ухать от напряжения, разразиться хохотом.
— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — сказал Итачи, укладываясь снова на сидение. — В самом худшем варианте развития событий, объявится Мадара и крайне доходчиво убедит местных воротил, что они выдумали всю эту историю в белой горячке. В их же интересах лишний раз не светиться. Наша задница прикрытая в любом случае.
— Это такой абсурд, что трибунал сам нас оправдает, — закивал Шисуи.
— На худой конец, я просто пошантажирую кого нужно. У всех есть грязное бельишко. Доверься мне, принцесса, — добавил Итачи, обернувшись.
Учиха были правы. Весь этот план был таким апофеозом абсурда, что раскройся обман на месте, никто бы не поверил, что кто-либо в здравом уме вознамерился провернуть подобное. И если тот, кто поставляет вещество Эстету, действительно работает в лаборатории, то выйти на самого убийцу в последствии не составило бы труда. Приезд Какаши будет согласован кучей инстанций, что сведет на нет всю операцию. А зная таланты семейства Учиха, мыслей о том, что им вообще что-то в этой жизни может не удастся было мало. Гораздо труднее было поверить, что этот брюнет на пассажирском — стажер полиции.