9 (2/2)
Она всю ночь думала, что скажет ему, чтобы в который раз не быть выбитой из колеи хлесткими репликами. Пробитые вчера Учиха доспехи гордости до последнего времени поддерживающие ее, были с насмешкой продемонстрированы хозяйке в прошлый раз и теперь не имели смысла. Продолжи она гнуть свою линию, он продолжил бы гнуть свою, что в лучшем случае, не дало бы никаких результатов, а в худшем — надоело бы обоим.
Облаченная в честность увлеченность этим мужчиной удивительным образом придавала сил. Ей хотелось снова и снова вырисовывать чувства в переплетение звуков, высвобождая их напор, держащий в шипящем напряжении все мышцы. Даже если Учиха снова будет издеваться, ее искренность не порушится под гипнотизирующим рассудок агатовым взглядом.
—Я такой какой я есть, — глухо отрезал Итачи.
—Нет, вы такой, каким вы позволили этому миру себя сделать.
Мужчина медленно повернулся в пол-оборота, внимательно изучая фигуру девушки, прильнувшей в решетке. Жемчужные блики, плавающие в его обсидиановом взгляде выдавали задумчивый восторг.
Серьезное испытующее лицо консультанта было испещрено полутенями. Итачи вглядывался в него, в попытках осознать внезапную перемену в поведении девушки. Он смаковал в голове ее фразу, убеждаясь в ее живости.
Эта женщина действительно была насквозь пропитана сочными осознанными убеждениями, которые теперь выплескивались из-под крошащейся жеманности. Он не знал, что ответить, и чувство озадаченности отозвалось пряной сладостью, скапливавшейся томной тягой. Консультант казалась неотразимой в своей неприкрытой решительности. Она больше не трепетала и не держала дистанцию, значит – больше не боялась, играла на равных. Более того, делала это умеючи, лишив противника главного оружия — колючей правды. Эти очевидные для него изменения заставили Итачи удовлетворённо прищуриться, приоткрыв надменные губы.
— Вот как? – прервал паузу мужчина.
— Мы живем в мире вещей, мир принадлежит им. Это очевидно.
Одной фразой она выразила все свое мировоззрение, которое Учиха собирал по крупинкам ее движений, взглядов и слов. Блестящее изящное торжество незахламленной мысли. Сумирэ же была поглощена реакцией Учиха, стараясь не пропустить ни малейшего жеста, поэтому внезапный оклик Акимичи заставил ее встрепенуться и отпрянуть от камеры.
— Сумирэ-сан, включите скорее телевизор, канал один,— тучный парень был сильно возбужден, от чего тяжело дышал. Ворот его формы был расстегнут, обнажая плотную розовую шею. Не дождавшись реакции консультанта, которая была удивительно замедленной, он сам схватил пульт и включил маленький пузатый телевизор, висевший в углу и все это время остававшийся незамеченным.
</p>«Темные оттенки ложатся с проплешинами»
Инфантильная розовая надпись плясала на экране, позади которой в камеру безумно таращилась пара лишенных век глянцевых голубых глаз. Огами закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Искалеченная блондинка бешено взирала через экран телевизора на миллионную аудиторию главного канала страны. Вместо щек и скул уже зияли багровые прорехи, местами белевшие выступающими костями черепа.
Заметив реакцию консультанта, Учиха, прижался к холодным железным прутьям, вглядываясь в сюжет, и, через мгновение, с силой них вцепился. Огами от неожиданности обернулась на мужчину. Лицо Учиха напряглось, бледную кожу осенила редкая сетка глубоких морщин, черный взгляд потяжелел. Он беззвучно скрежетал зубами, от чего крутая челюсть ходила из стороны в сторону. Эмфатическая хватка его ладоней обозначила массивные выступающие на них сухожилия.
—Итачи-сан?—Сумирэ обратилась к нему в полголоса.
— Эта девушка…Яманака Ино,—он говорил не размыкая рта, одними губами, но от того не менее отчетливо.—Она девушка Саске.
Огами распахнув глаза снова посмотрела на экран.
</p>«Может теперь ты будешь такая же красивая и внутри?»
Вопрошала надпись, пока изуродованная блондинка пережевывала куски своей плоти при помощи мучителя.