Часть 15 (2/2)

– Поверни, – он мягко прикоснулся кончиками пальцев к ее подбородку, и наклонил свою голову, чтобы рассмотреть получше.

– Что там? – спросила Шепард, с трудом разрывая зрительный контакт.

– Кровь на лбу. Когда успела?

– Не знаю, даже не заметила. Может, содрала кожу о дверную ручку, – предположила Шепард, теряя голову от внезапной близости.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – озадаченно спросил Гаррус, – у тебя пульс зашкаливает.

Как он?.. Ах да, чертов визор, конечно же. Шепард понятия не имела о его функциях. Что ж, одну она теперь точно узнала.

– Да, – выдавила она.

Гаррус продолжал на нее недоверчиво смотреть, не убирая руку, Шепард не дышала и не моргала, не решаясь разрушить этот момент. Время, казалось, замерзло в этом холодном темном пространстве.

– Да, да, все нормально, воздуха тут мало, – наконец, сказала она, и Гаррус отпустил.

– Ага, маловато.

Хотелось биться головой об стену, потому что Шепард не понимала абсолютно ничего. Ей обычно удавалось читать людей, и даже турианцев с их костяными лицами научилась понимать, но стоило начать размышлять об отношениях с Гаррусом, и все мысли вдруг слипались в неразборчивую кашу, к которой даже не знаешь, с какой стороны подступиться.

Шепард обхватила шею ледяными перчатками и содрогнулась от пронзившего холода. Это немного охладило ее и привело в чувство.

– Еще и холоднее становится, – заметил Гаррус.

Температура в салоне понижалась, но броня пока спасала от замерзания.

– В следующий раз не напрашивайся со мной на ледяную планету.

– В следующий раз давай просто застрянем в более теплом месте.

– Формулируй желания четко, иначе это может оказаться планета с вулканами, и мы сгорим в лаве.

– Ладно. Давай застрянем на планете с тропическим климатом.

– Так-то лучше. Только как насчет того, чтобы вообще нигде не застревать? – предложила Шепард.

– Да я, в общем-то, не против с тобой хоть где застрять, а если бы условия еще были…, – Гаррус потер надбровную пластину.

Вот опять он начинает. Должна ли Шепард считать это знаком, что ее чувства взаимны? Что она не испортит их отношения своим признанием? Или Шепард всего лишь слышит в его словах то, чего хочет?

– Тогда в следующий раз постараюсь подобрать нам подходящие условия для более приятного времяпровождения, – сказала Шепард, чуть понизив тон.

Она решила пойти дальше и посмотреть, что будет дальше. Нужно попробовать сказать что-то явно двусмысленное, чтобы до Гарруса точно дошло, и посмотреть на его реакцию. Самой бы только сохранить холодную голову, а то она чувствует, что ее сердце уже начинает биться быстрее.

– Кхм, да. Было бы… неплохо, – Гаррус отвернулся, словно избегая ее взгляда.

Это что такое? Он что, уже смутился? Шепард поджала губы, совсем ничего не понимая. Или до него дошло, что они тут сидят и опять флиртуют? Шепард хотелось протянуть руку, развернуть Гарруса лицом к лицу и спросить, что творится в его голове. Вообще-то, так и стоит поступить, чтобы наконец избавиться от неопределенности. Они заперты в «Молоте», путей для отступления ни у кого не будет. Это и плюс, и минус, потому что если все будет развиваться по плохому сценарию, от безумной неловкости им никуда не деться.

Гаррус активировал свой инструметрон, Шепард прищурилась от яркой оранжевой вспышки в темноте. Это было похоже на огромный взрыв в космосе. Ее бросило в жар, она буквально ощутила взрывную волну, выкинувшую ее в космос. Шепард закрыла глаза и мысленно представила большой голубой аквариум с рыбками.

– Сколько времени уже прошло? – спросила Шепард, чтобы не слышать в этой глухой тишине звука своего дыхания.

– Около десяти минут.

Всего лишь. Недостаток кислорода уже был заметен. Шепард сжала руки в кулаки, чувствуя, как начинают мелко дрожать замерзшие пальцы, и глубоко вдохнула спертый воздух. Он тут есть. Его должно хватить еще как минимум на час, не надо тревожиться. Челнок скоро будет на месте.

Она должна сохранять спокойствие вне зависимости от чего-либо, даже если это жуткое напоминание о том, как она умирала. Шепард каждый день смотрела в иллюминатор на звезды, и уже давно научилась блокировать болезненные воспоминания. То, что произошло в прошлом, не должно влиять на настоящее. Это нужно забыть. Это больше не имеет значения.

Шепард задвигалась, меняя положение тела так, чтобы ноги оказались под сиденьем. Медленный вдох, задержать дыхание, медленный выдох. Не получается, легкие словно сжаты чьей-то ледяной рукой. Сердце болезненно и мучительно колотится. Ощущение, будто оно в панике бьется о ребра и пытается выбраться из грудной клетки, которая вдруг стала слишком тесной.

Шепард принялась складывать в уме трехзначные числа, стараясь сосредоточиться только на этом. Она не сразу заметила, что Гаррус зовет ее. Уши словно ватой заткнуты.

Он потряс ее за плечо, привлекая внимание. Шепард с усилием сконцентрировалась на его лице.

– Ты все-таки не в порядке, – с тревогой сказал Гаррус.

– Воздуха нет, – хрипло ответила Шепард.

Он с шипением уходит прочь. Скафандр поврежден. Тело беспомощно летит в холодной, бездонной пустоте, вокруг никого живого. Только обломки корабля, похожие на осколки раздробленных костей.

– Есть. Его еще надолго хватит, – убежденно сказал Гаррус, лихорадочно пытаясь отстегнуть свои сдерживающие ремни.

Она не продержится до помощи. У нее остались считанные минуты, каждая растягивается в бесконечный кошмар агонии. Ее легкие как два куска камня. Неведомая сила словно разрывает все изнутри. Тело больше не подчиняется. Ничего не способно помочь, это конец, Шепард это понимает до отчаяния ясно, и именно сейчас ей хочется жить как никогда сильно. Не хочет умирать. Не так. Не сейчас. Слишком рано.

Шепард усилием воли попыталась загнать страх назад. Ничего этого нет. Это просто паническая атака, нужно взять себя в руки.

Чего именно нет? Черной бездны вокруг? Или «Молота» с Гаррусом? Где реальность? Гаррус что-то говорит, но Шепард не слушает его, он где-то далеко. Может, в воспоминаниях. Может, все произошедшее еще с базы Цербера – это бредовые видения умирающего мозга, которые в действительности заняли лишь мгновения, а теперь время вышло, и пришла пора по-настоящему умирать.

Резкая боль в шее привлекла внимание, Шепард подняла взгляд. Синий визор, синие метки, светлые глаза совсем рядом. Холод от трехпалых ладоней на ее лице такой реальный. Руки держали ее голову, не давая отвернуться.

– Тут есть воздух, – спокойно сказал Гаррус. – Дыши.

– Мы в «Молоте»? – шепотом спросила Шепард, задыхаясь.

– Да.

– Ты здесь?

– Я рядом. Дыши вместе со мной.

Медленный вдох. Ничего не получилось. Задержать дыхание. Уже воздуха не хватает. Выдыхать ничего. Попытаться снова. Она сконцентрировалась только на его дыхании, пытаясь синхронизироваться. Спустя несколько попыток ей это более-менее удалось. Бешено бьющееся сердце начало утихать, болезненные воспоминания уползли в темный угол и незаметно затаились там, словно в засаде.

– Все хорошо, – тихим, урчащим голосом сказал Гаррус, прислонившись ко лбу Шепард своей твердой лобной пластиной.

Шепард закрыла глаза. Наверное, сейчас следует признать, что ей нужна помощь, и сама она не справится. Ей опасно поручать командование, если в любой момент она может поймать какой-нибудь триггер, и все повторится, как сейчас.

– Я так устала, – тихо вырвалось у нее.

Гаррус погладил большим пальцем ее щеку. Она чувствовала его теплое дыхание на своей коже.

– Я не отдыхала… еще с самого Торфана.

И даже раньше, наверное. Она всегда вкалывала и выкладывалась на максимум. А сейчас боевых операций было особенно много. Настолько, что Шепард буквально разрывалась между ними. Там кому-то из членов команды помочь, тут кого-то завербовать, что-то проверить, что-то уничтожить, кого-то спасти, найти информацию, найти груз. И это не считая давления за ее основную миссию, к которой Шепард пыталась подготовиться наилучшим образом, контролируя работу в команде, налаживая взаимоотношения, выискивая лучшее оружие и снаряжение, ради оплаты которых хваталась за любую работу, и выцарапывая ресурсы с каждой встречной планеты для осуществления множества проектов.

– Это очень долго, – произнес Гаррус. – Я так хотел бы сказать тебе все бросить, отдохнуть и восстановиться. Но мы оба понимаем, что сейчас это невозможно.

– Да.

– Но мы знаем, где расположена база Коллекционеров. Мы знаем, где раздобыть систему, которая поможет нам добраться до них живыми. Осталось только пополнить команду, и мы на финишной прямой. А когда уничтожим их всех и вернемся полным составом, давай пошлем Цербер к чертям и хорошенько отдохнем. Столько, сколько тебе понадобится, и даже больше.

Его бархатный голос проникал в самое сердце. Шепард кивнула, невольно улыбнувшись.

– Выспишься, перестанешь вливать в себя кофе литрами, и отъешь себе те милые щеки, как было раньше, – добавил Гаррус, прикоснувшись большими пальцами к ее острым скулам.

– Мне нравится, как это звучит, – прошептала Шепард.

– Мы скоро прилетим на Иллиум. Выдели себе выходной как минимум на сутки, и давай сходим куда-нибудь, развлечемся.

– Целые сутки… Ладно, постараюсь.

Хотя бы на сутки выкинуть все проблемы из головы и отдохнуть. Шепард, придя в себя, заставила себя отстраниться от Гарруса. Опять разнылась. Ну сколько можно. Ей определенно нужен отдых.

– Шепард, прием, – раздался в наушнике голос Миранды.

Шепард прокашлялась.

– Слышу, – откликнулась она твердым голосом.

– Мы на месте. Скоро достанем вас.

***</p>

Меньше чем через полчаса они уже были на «Нормандии» в тепле и безопасности. Гарруса Чаквас отправила отогреваться, а вот Шепард пришлось надолго задержаться в медотсеке.

– Неужели без этой штуки никак? – раздраженно спросила она.

– Никак, коммандер, – с потрясающим терпением на ворчание Шепард ответила Чаквас, закрепляя ортопедический воротник у нее на шее. – У вас разрыв связок, вы же не хотите осложнений?

– Я так не смогу двигать головой.

– В этом и вся суть. Никаких физических нагрузок в ближайшую неделю.

– Проклятье.

А ведь она так хотела пострелять из той новой и мощной снайперской винтовки.

– Вам вовсе необязательно самой выполнять всю работу, – сказала Чаквас, и Шепард едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. – У вас большая команда. Наверняка нашелся бы кто-то, кто умеет водить «Молот».

Только вот Шепард сама хотела прокатиться и немного развеяться.

Чаквас принялась ее консультировать по поводу ношения воротника и расписания посещения медотсека, Шепард слушала, запоминала и смотрела в окно на непривычно пустую столовую. Даже Гарднер отсутствовал, за столом сидел один только Гаррус.

– Еще кое-что, – сказала Чаквас, когда закончила и отпустила Шепард. – Больше сна, меньше кофеина. Если будете злоупотреблять, мне придется принять меры.

Даже кофе отбирают. Но Чаквас, в общем-то, права.

– Я поняла, – безрадостно произнесла Шепард.

– И «Серрайс Айс» ждет вас. Просто напоминаю.

– Да, точно, – Шепард вспомнила свое обещание выпить с Чаквас попозже, которое растянулось на неопределенный срок. – На этой неделе – обязательно.

Она вышла из медотсека и остановилась возле Гарруса. В руках у него была кружка с горячим чаем.

– Ну, как ты? – поинтересовался Гаррус.

– Как элкор, – Шепард подсела к нему ненадолго, решив перекинуться парой слов, – голова не крутится. Эту штуку мне надели несколько минут назад, а я уже ненавижу ее всей душой.

Гаррус посмотрел на пар, витающий над его кружкой. Никакого намека на улыбку.

– Что там произошло с тобой? – спросил он.

Шепард знала, что ей не избежать этого разговора. Но надеялась, что он будет не так скоро.

– Ничего подобного раньше не было, – продолжил Гаррус, не услышав ответа, – это из-за того, что ты…

– Я не хочу об этом говорить, – прервала его Шепард.

Это получилось слишком резко.

– Не сейчас, – более мягко добавила она. – Не в ближайшее время. Может, никогда. Просто забудь, что произошло.

– Шепард…, – Гаррус тяжело вздохнул, – ты что, издеваешься?

– Тебе не о чем беспокоиться. Я приму меры и поработаю над собой. Больше этого не повторится, – уверенно сказала Шепард и встала. – Мне нужно идти.

Идти сдаваться и принимать меры.

Вернувшись в свою каюту, она сразу вызвала СУЗИ.

Тут же выскочила синяя голограмма. Шепард тщательно вычистила свою каюту от жучков и камер, и продолжала на всякий случай регулярно все осматривать, но с этой вездесущей штукой ничего поделать не могла.

– Отключись от моей каюты на полчаса.

– Отключение от наблюдения какого-либо отсека нежелательно.

Так Шепард и полагала, что будет непросто.

– Иначе я пойду к твоему ядру и разнесу там все.

– В этом случае мне придется заблокировать вам двери.

– И ты думаешь, что меня это остановит? Если я захочу что-то уничтожить, я это уничтожу.

– Вы не навредите собственному кораблю.

– Мой собственный корабль набит всевозможными следящими устройствами. Органикам для поддержания психического здоровья требуется личное пространство, а когда его долго нет, они не могут расслабиться, и это приводит к негативным последствиям. К примеру, к неконтролируемым вспышкам ярости, когда хочется все крушить и ломать, даже полезные и нужные вещи, а на меня и без того оказывается огромное давление. Все, чего я прошу – это всего лишь тридцать минут. За это время я при всем желании не смогу никак навредить Церберу, – произнесла Шепард и, подумав, добавила, – пожалуйста.

Огоньки на голограмме безмолвно мигали, словно СУЗИ размышляла над словами.

– Хорошо, Шепард. Отключаюсь на тридцать минут.

Голограмма пропала. Теперь оставалось лишь поверить, что СУЗИ действительно отключилась, а не сделала вид. Шепард вызвала Келли по интеркому, приказав ей прийти прямо сейчас.

Шепард терпеть не могла работать с психологами и с психотерапевтами, а она вынуждена была достаточно с ними общаться, особенно после Торфана. А уж с Келли, которая работала на Цербер, говорить о своих проблемах не хотелось вдвойне. Но выбора не было, Шепард не могла просто подыскать себе специалиста где-нибудь на Цитадели и регулярно его посещать.

Долго ждать Келли не пришлось, она появилась почти сразу же.

– Вы хотели видеть меня? – спросила Келли.

– Да, заходи.

Шепард прислонилась к столу, глядя, как Келли осматривает каюту и любуется на рыбок в аквариуме. Келли была милой, всегда вежливой, она ладила со всеми и хорошо выполняла свою работу. Грубо обходиться с ней не хотелось.

– Я знаю, что ты регулярно отсылаешь Призраку информацию обо мне и моей команде, – сказала Шепард.

Чтобы получить доступ к почте Келли, пришлось очень сильно постараться.

– Я не… Коммандер, вы не…, – Келли растерянно посмотрела на нее своими большими зелеными глазами.

– Мне не нужны оправдания. Я понимаю, что это часть твоей работы, для которой тебя нанял Призрак, но меня это не устраивает.

Келли стояла неподвижно, вцепившись пальцами в свой датапад.

– Вы меня… выгоните? – спросила она.

Шепард не стала отвечать сразу, давая ей понервничать подольше.

– Зависит от твоего решения, – наконец, сказала она.

– Что мне нужно сделать?

– Я хочу контролировать информацию, которую ты ему отсылаешь. Не согласишься, и я высажу тебя в ближайшем порту.

Келли прикусила нижнюю губу, глядя на Шепард так, словно пыталась что-то прочитать на ее невозмутимом лице.

– Ничего особенного, ты просто продолжишь собирать данные и отсылать Призраку, просто перед этим ты будешь скидывать мне их на проверку, и иногда я буду просить тебя что-нибудь убрать.

– Ладно. Я согласна, – подавленно сказала Келли.

– Отлично. Я знала, что ты примешь верное решение.

– Я… могу идти? – спросила Келли.

– Нет, это было только начало.

Келли с тревогой взглянула на Шепард.

– Расслабься, я не кусаюсь, – Шепард позволила себе сдержанную улыбку, – по крайней мере, не кусаю тех, кто на моей стороне.

– Хорошо, – выдохнула Келли, словно и впрямь боялась быть покусанной, – что вы хотели еще?

– Мне нужно избавиться от панических атак. Ты мне в этом поможешь?

Келли ошеломленно уставилась на Шепард. Наверное, Келли это действительно казалось странным. Знаменитая коммандер Шепард, героиня Цитадели, пример всем солдатам и лицо на агитационных плакатах – и какие-то приземленные проблемы с психикой. Шепард бы и сама посмеялась, если бы это не имело прямого отношения к ней самой.

Шепард приподняла брови, ожидая ответа. Впрочем, чего она хотела, сама же сказала Келли еще в самом начале не лезть к ней.

– Да, – кивнула Келли, словно очнувшись, – конечно! Работа с военными – это как раз мое направление, и я на этом корабле в первую очередь для вас. Цербер понимает, что после всего пережитого у вас могли возникнуть проблемы.

– Тогда начнем сейчас, у меня есть двадцать минут.