Глава 37: Ради тебя готов отправится в самый ад и сойти с ума (2/2)
— Я совершено не это имел в виду, ваше величество, весь двор волнуется о вас и переживает еще с того момента, как вы были подстрелены… — слуга упал в ноги и уткнулся лбом в руки. — Все слуги и дворяне ходили каждый день в храм и просили Будду о вашем здравии, поэтому я также не могу не переживать за вас, наш великий освободитель…
— Это не отменяет того факта, что нам стоит поторопится в храм, больше не говори ничего подобного и готовься к отправлению. — Шисоль с позволения поднялся, еще раз поклонился и ушел, на миг в его голове проскользнула мысль, что император достанет катану и снесет ему голову.
Хосок радостный бегал по своим покоям и собирал вещи, он редко выбирался за пределы дворца и когда Мин дал добро, то тот мигом отклонялся готовиться. А с восходом солнца в назначенное время Юнги со своими приближенными и стражей покинули пределы дворца в сторону храма, в мыслях все еще были свежи слова из последнего письма Чимина, как же хотелось услышать его голос, как он зовет его, как он улыбается и смущается при виде его величества. Все это вызывало такое трепетное и теплое чувство в груди, что руки сами дернули поводья лошади и она прибавила ходу, из-за чего стража перепугалась.
— Господин, если почувствуете, что устали или вам плохо, пожалуйста, давайте сделаем привал, лекарь запретил вам сильно нагружаться еще… Это во многом облегчит передвижение и тогда мы точно сможем добраться до наложника Пака… — Шисоль с опущенной головой прерывает мысли Юнги и виновато смотрит в глаза.
Император лишь кивнул и они продолжили путь, при каждой остановке слуга проверял состояние и предлагал воду или рисовые шарики с нори, отличный перекус в такую прохладную погоду, Хосок иногда читал свои стихи и смешил стражу, тем самым разряжая обстановку. Четыре дня в дороге даже не смотря на привалы сильно выматывали как лошадей так и самих людей, но радовало, что они уже видели подножие горы Хэинса, а это означало, что оставалось не больше суток в пути — последний рывок. Мин приказал гнать на всю, осознание того, что их с омегой разделяют лишь несколько километров сносило кажется голову напрочь. По прибытию он первый соскочил с лошади и незаметно пробрался в сад, где слышны были голоса Тэхена и Чимина, которые как всегда гуляли, наслаждаясь теплой погодой и последним урожаем винограда.
— Чимин, мне кажется я слышал со стороны дороги какие-то звуки, будто кто-то приехал… — Тэхен оборачивается и видит императора, сразу закрывая рот руками и отходя в сторонку назад. Пак хотел бы что-то ответить, поэтому повернулся.
— Тэ, возможно тебе просто показалось… — омега роняет гроздь на землю и глаза предательски начинают слезиться, он поджимает низ ханбока и глубоко вздыхает, видя своего любимого. Неужели он так сильно за ним соскучился, что видит мираж, что так любезно подбрасывает собственный разум. — Не может быть… Тэхен? — Чимин оглядывается по сторонам, но в саду не было больше ни души, потому что Ким не хотел мешать и убежал поприветствовать стражу вместе с Чонгуком, а там и расспросить об обстановке у Хосока, они так давно не виделись.
Мин подошел почти вплотную, взял руки Чимина в свои и положил на свои щеки, ему так хотелось вновь прочувствовать это эферное чувство — кожа к коже, заглянуть в глаза, которые были целой вселенной для альфы. Он даже на мгновение прикрыл глаза и повернул голову в бок, чтобы поцеловать внутреннюю часть ладони и вдохнуть запах родных феромонов, которые ночами снились ему.
— Господин… Это правда вы? Я так скучал по вам… — омега дал волю эмоциям и расплакался окончательно.
— Я же обещал несмотря ни на что вернуться и первым взять в руки нашего сына, поэтому торопился разобраться со всем. — император положил после одну руку на живот и в ответ почувствовал сильный пинок, а потом Пак скрючился и буквально повис на руках Юнги. — Что такое, тебе плохо? На солнце перегрелся?
Ким решил вернутся и проведать друга, как увидел, что у Пака начались схватки, от чего он рванул с криками.
— Господин, роды начинаются! Несите его в лазарет, скоро появится наследник.