Глава 25: Сладкая ложь, вкуснее горькой правды (2/2)

— Прекрасно. Язык держи за зубами и не вздумай хоть кому-то что-то вякнуть, ясно? — Сан оборачивается перед уходом, получая кивок в ответ.

***</p>

В это самое мгновение только Юя не знал, что твориться во дворце и в какую сторону теперь дует ветер перемен. Принц лениво потягивается в постели пока одна из девушек массирует его ноги, стараясь скрыть свое отвращение к этому вельможе из-за его смешенного с чужаком запаха. Сакаки приподнимается на локтях и свободной ногой пинает ее от себя, заражаясь звонким смехом от того, как та катится с его кровати на пол.

— Ты, уродина! Быстро принесла мне еду! — омега поправляет длинные распущенные волосы и нехотя встает с ложа, он следует в баню, чтобы отмыть свое тело от чужих феромонов, но вот чего омега точно не ожидал увидеть так это Йоши с округленными, как монеты, глазами.

— Господин, поторопитесь, император изволил явиться к вам в павильон, всех искалеченных девушек я согнал в подвал и накрыл на стол, постель прибрана и благовония зажжены. Прошу вас, только не говорите ничего, что может противоречить вашей преданности ему, иначе нам всем не сносить головы. — евнух буквально дрожит как осиновый лист, ведь им всем грозит публичная казнь, если император поймет, что принц изменил ему с Саном.

— Старик, выдохни. Я провел самую лучшую ночь в своей жизни, так что теперь буквально готов лизать пятки этому остолопу, что скоро двинет кони в военном лагере. — Юя довольно улыбался, пока теплая вода окутывала его тело, — Мне теперь ничего не грозит.

— Боюсь вы ошибаетесь, ведь ребенка то у вас нет, а если он войдет сюда и увидит вас таким, то ничем хорошим это не закончиться. — тот не прекращает тараторить и получает ушат холодной воды прямо в лицо.

— Остынь! Я все понял, а сейчас выйди отсюда и скажи, что я буду через пару минут. — Сакаки встает и оборачивается в полотенце, обтирая бархатную кожу, но вот на внутренней стороне бедра замечает яркий прекрасный засос, единственный след от былой ночи проведенной в агонии страсти и любви.

— Ты что, плохо расслышал? Иди, Йоши! Иди! — принц замечает опешивший взгляд на себе и гонит того рукой, так что евнух пулей вылетает наружу и врезается в грудь императора.

В этот момент кажется вся жизнь пронеслась перед его глазами, повелитель стоял и смотрел на него недоумевая, почему этот простолюдин все еще не исчез с его дороги. Но Йоши пытался как-то сообразить, чтобы найти выход из сложившейся ситуации и помочь принцу выкрутиться.

— Повелитель! — слуга говорит максимально громко, чтобы его услышали, — Мы думали, что вы дождетесь господина Сакаки в его покоях, он еще не привел себя в порядок, ночью мучал токсикоз, ребенок дает о себе знать. — мужчина всячески пытается прижаться к двери и не дать пройти.

— Что ж… Сейчас ему уже лучше? — Мин делает шаг назад и пытается сложить в своей голове такую странную ситуацию как сейчас.

Чужой слуга стоит перед ним, облитый водой из душистой купальни, а голоса вредного и несносного Юи до сих пор не слышно. Что-то тут явно не так.

— Тогда я тем более должен убедиться, что с ним все в порядке. Пропусти. — видел бы принц этот испуганный взгляд слуги, сам бы его лично придушил, чтобы больше вообще своими глазами бегать из стороны в сторону не смог.

— Не нужно… — двери открываются за его спиной, а на пороге Юя с влажными волосами в спальном ханбоке, из-под которого виднеется живот-подушка. — Вот он я, мой повелитель, перед вами… Я так по вам скучал… — омега садится в поклоне и тянет руки, чтобы ему протянули в ответ, но как обычно безуспешно, ну ничего скоро Мин ответит ему за каждое мгновение унижения.

— Пошли, у меня для тебя есть одна очень приятная новость. — император поворачивается спиной и буквально готов поклясться в том, что чувствует взгляд ненависти и злобы своей спиной, но это его даже забавляет.

Войдя в зал для гостей, он сел у изголовья стола и приказным тоном пригласил наложника присесть подле себя.

— Ты отправляешься в северный храм нашей империи, Вольчжонса станет стоим новым домом на ближайшие полгода, ты отбываешь сегодня в обед. — Мин смотрит на его ошарашенный взгляд и с ухмылкой встает, удаляясь прочь.