Глава 10: Священная ночь Дракона (1/2)

Альфа наконец освободился от таких скучных и обременяющих дел в виде бумаг о казне, стратегиях по обороне отвоеванных земель и конечно же о внутренних указах самой империи. Но самой главной проблемой был шелковый путь и договор с монголами, что контролировали его последние пятьдесят лет. Это не давало покоя и подрывало внешнюю торговлю с другими странами. Но сейчас появилась возможность расслабиться и получить удовольствие от настоящего ангела, что подарили ему небеса, после вечерней молитвы Юнги принял ванную и стал ждать прибытия Чимина в собственные покои, он очно знал, что омега будет удивлять его каждый раз и этот не станет исключением. Сегодня ведь особенная ночь — ночь Дракона*. Дети, которых зачали в это священное время, были прирожденными героями и правителями, такую почесть и уважение стоило отдать Паку, ведь он осчастливил его, позволил наконец выспаться и насладится чувством полного спокойствия.

— Господин, наложник Пак прибыл… — евнух сообщает о долгожданном прибытии и Юнги, конечно, же просит поскорее удалиться всех слуг и оставить пару наедине.

Чимин стоит за дверьми, ожидая позволения и победно улыбается, когда альфа жадно просит оставить их вместе, такого он не ожидал и от приятного ощущения на душе легко становится. Он делает три уверенных шага в раскрытые двери, после чего те закрываются за его спиной. На нем лишь нижняя часть от ханбока и волосы, распущенные во всю длину. Сегодня омега решил без излишеств, поражать нужно не только убранствами, но и природной красотой.

— Господин… Вы осчастливили эту ночь… — омега кланяется и улыбается, смотря на собственные пальцы, что были скреплены в области живота, пока император шаг за шагом приближался в его сторону.

— Это ты… — Мин поднимает его лицо за подбородок, внедряясь в самое нутро пылким взглядом, — Осчастливил мою жизнь своим появлением. — альфа наклоняется и нежно сминает пухлые губы, на которых полностью отсутствует макияж.

Чимин отвечает без доли стеснения, кладя собственные ладони на крепкие плечи, пока старший свободной рукой стискивает его талию, прижимая к себе, но в какой-то момент император встает на колени перед ним, развязывает пояс и подхватывает под бедра унося к постели, к тому самому ложу, что вскоре наполнится стонами и признаниями в любви. Пак охает, когда падает на постель и видит перед собой массивную крепкую фигуру, нависающую словно дикий зверь на добычу, но он и не против поддаться правилам игры. Шею почти сразу опаляют страстные поцелуи, и желание сгореть заживо прямо сейчас от той страсти, что растет в геометрической прогрессии между ними, такое напряжение стоит снять как можно скорее и Чимин не дремлет, охотно спускает пальчиками по торсу старшего, проводя узоры по каждому кубику пресса, помогая освободиться от пут нежелательной ткани, пока император собственноручно разрывал одеяния, закрывавшие доступ к желанному телу.

Представ перед друг другом нагими вновь и ощущая вкус друг друга на губах, хотелось утонуть и больше никогда не просыпаться. Мин входит в податливое тело медленно, растягивая свое и чужое удовольствие, все-таки это второй раз у младшего и не стоит действовать опрометчиво быстро. Юнги останавливается и впивается в бархатную белоснежную кожу на груди, его язык разгуливает от одного соска к другому, закусывая и зализывая каждый из них, правая рука спускалась к ягодицам, стискивая упругие формы данные природой, а вторая держала в крепкой хватке кисти рук над головой. Чимин не выдерживает и издает первый протяжный стон, в глазах блестят капельки слез наслаждения и счастья, он мысленно просит освободить его от плена и, кажется, его услышали, ладони падают на ярко выраженные скулы императора и притягивают в страстный полный любви рваный поцелуй, заставляя проникнуть еще глубже. Омега не сдерживается и продолжает постанывать в чужие губы то разрывая, то скрепляя поцелуй снова и снова. Юнги же буквально сходит с ума, но срывается и подхватывает стройные ноги омеги, начиная движение внизу, он смотрит пристально, положив ладонь на член младшего, из которого уже сочился предэякулят, растирая его по всей длине хрупкого органа.

— Ах… Господин, прошу вас… Не надо… Я ведь так… Мммхаааааааааа… Я сейчас кончу прямо вам в руку. — Чимин покрывается багровым румянцем, стискивая его запястье свободной рукой, пока вторая вцепилась в постель, сминая ткань под собой.

— Наплевать… Если ты принадлежишь мне, то весь и до самого конца. — Юнги решителен в собственных действиях, так что резко отбрасывает хрупкую ладонь омеги и фиксирует талию собственной, входя под определённым углом, чтобы задеть то самое чувствительное место, параллельно не оставляя его орган в покое. Это заставляет кричать и извиваться. Главные покои дворца наполнены сейчас удовольствием и похотью в полной мере, так что слышать мог каждый.

Чимину оставалось лишь сгорать заживо в раскаленных руках старшего и просить о пощаде. Внизу живота разгоралось настоящее пламя, резкие ощущения давали сбой в самоконтроле и сдерживать свои порывы больше не было сил, ощущение оргазма росло все больше и больше, каждая волна разносилась по телу с новой силой, заставляя дрожать не только ноги, но и руки. Пак не продержался и пяти минут, он кончил прямо в ладонь императора, тот даже и не думал наградить его тем же. Пока омега приходил в себя от собственного вскрика и судорог, сковывающих тело, его господин облизывал каждый палец и внутреннюю часть ладони. Для Юнги этот сок был самым сладким и манящим на планете.

Не выждав и минуты, он силой переворачивает его на живот, входя с новой силой и придавив собственным весом, входит вновь и вновь, приподняв таз чуть выше уровня постели, от чего головка члена Чимина терлась о мягкую ткань в такт каждому толчку. Ноги ныли от судорожных ощущений, руки, на которые он пытался опереться и вовсе отказывались держать его. Сильные руки опутали его фигуру словно тиски, одна вновь схватилась за орган, что изнемогал желанием снова излиться, а вторая придерживала за шею так, чтобы стоны не заглушались подушками или тканью. Мин не сдерживал себя ни в чем, даже в желании укусить за лопатку и оставить запах на самых доступных местах, метя свою территорию на уровне животных инстинктов.

Пак уже себя не помнит, его разум помутился, а тело отдалось в плен острым словно кинжалы ощущениям. Каждый раз любое прикосновение становилось все ярче и ярче, каждая клеточка тела была накалена до предела, ещё немного, и он просто потеряет голос, а после того и гляди потеряет сознание. Юнги наполняет его до краев спустя лишь час, сменив ни одну позу, император явно был опытнее, а вот тело юноши вообще не было готово к таким новшествам. Чимин потерял сознание фактически сразу, проваливаясь в плен сна. Его тело однозначно будет ныть на следующее утро, но оно того стоило.