Глава 4: Осознание неизбежного (2/2)

Покои омеги находились поодаль от покоев императора, напротив же стояли покои для законного супруга, ему туда никогда не попасть, но теперь он прекрасно понимал, что это не самое главное, вернее всего — это искренняя любовь и способность к ней, и она подкупает как ни что в этом мире. Чимин и сам бы себе не простил, если бы был не искренен в своих чувствах, однако возможно господин даст ему шанс узнать его лучше и даже полюбить. Он много раз читал в рукописях про нереальные истории любви между подданным и господином, их любовь была сильна, и юноша хотел того же, именно эти мысли двигали им. Осмотрев новые покои, его сердце пришло в восторг от вида из окна, там красовалось дерево бледной сакуры и небольшой пруд с рыбками. Золотые карпы были символом семьи его матери, так знаменательно. Омега поправляет собственные волосы и невольно вздрагивает, когда к нему после стука входит несколько девушек, что обязаны помочь в сборах, а пока…

***</p>

В императорских покоях нарастало нетерпение, да, священная ночь и Юнги прекрасно понимал, что осталось дождаться того самого времени на свече и небосводе. Однако вид этого прекрасного создания не выходил из его разума, в нем Мин видел самое светлое в этом мире, он был в его глазах настоящим ангелом. Но как же долго до этого самого сладкого момента жизни. Он будет первым в его душе и теле, первым сорвет с его уст первый блаженный стон и стиснет крайнюю плоть в своих пальцах. В его руках он будет извиваться от наслаждения и от него выносит ребенка. Все это он знал нутром и чувствовал, что именно так и будет. Юнги влюбился, как мальчишка, как мужчина, как альфа. Ему больше не нужен был ни принц, ни мировое соглашение, ничего, лишь этот прекрасный мальчик и его блеск в глазах.

— Разрешите войти, господин… — тишину нарушает голос верного друга, и блондин моментально подает жест рукой для слуг, чтобы те отварили двери в покои.

— Купальни почти готовы. Омега на примерке церемониального наряда, еще час и он ваш… - Джун докладывает все в точности, от чего на устах императора появляется прелестная ухмылка, кажется первый раз в этой жизни он выдает такую реакцию на подношение в постель.

— Ты осчастливил меня, но что насчет принца… Ему придется дождаться меня, пока этот прелестный цветок мне не надоест… — звучит цинично в глазах любого окружающего, но Ким знает, что такие высказывания просто так на ветер Юнги не разбрасывает, если было сказано, то так и будет.

— Хорошо, они пробудут с послом в зимнем дворце, скажу, что вам не здоровится после похода, не стоит им знать о ваших увлечения сейчас, потом просто скажем, что Пак Чимин — подарок от феодала. — старший уточняет план действий дабы не вызвать со стороны гостя оскорбления и нового конфликта.

— Говори, что считаешь нужным, однако правду он узнает только после того, как останется моим, однако не обнадеживай его моими чувствами и симпатией. — Мин отрезает любые попытки хоть как-то его вразумить и показывает жестом, что другу пора удалиться, Киму ничего не остается как повиноваться и краснеть перед гостями.

***</p>

Пак поправлял на себе украшения и единственный предмет из ткани — турумаги, из полупрозрачного шелка с узорами и орнаментом императорской семьи, теперь он принадлежал ей, словно вещь или сосуд для взращивания новых жизней, но в душе теплилась надежда, что для господина омега не будет таким в его глазах.

Ноги оставались оголенными, однако на лодыжках были надеты браслеты с манистой*, как элемент оберега от злых духов, что могли навредить в эту ночь. Древние традиции не позволяли иначе, так что тело могли украшать только предметы роскоши. Девушки усердно вплетали в голову части украшений, одна из них даже порезалась о листы металла, что украшали теперь пряди за затылке Чимина. Роскошные длинные черные, как смоль, волосы ниспадали на плечи до самых ягодиц, покрывая спину изящным водопадом мягкости и легкости, ключицы вырисовывали полуострые углы в области плеч и шеи, выделяя изящность и аристократичность бледной местами нежно-розовой кожи, а кисти рук были украшены браслетами в виде шлейфа, переходящий на пальцы, украшенные цирконием и жемчугами.

Пак любуется собой и ощущает холод металла даже на шее и талии, оставалось совсем немного до окончания сборов, две девушки взяли в руки флаконы с маслами и стали усиленно натирать участки кожи, отвечающие за наслаждение и удовольствие. Омега был готов ровно в срок благодаря умелым рукам, двое из прислуги сопровождали его до нужных дверей в купальню, а после с поклоном оставили его одного. Легкая ткань укрывала роскошные бедра и грудь, а лицо было опущено в пол, император ждал его за ширмой, но голоса не подавал, поэтому оставалось только ждать позволения.

— Проходи… — голос звучит томно, в полной тишине, а вибрации отдают по коже мурашками, но Пак поднимает голову и вскидывает взгляд на воду, он словно сам делает из себя подношение, руки скользят вдоль тела и ткань падает на пол оголяя то, что было всего минуту назад скрыто от глаз императора.

Изящная шея, плечи, ключицы были украшены множеством соединений и переходов тонких цепочек, мелкие вкрапления на точках соединения этой паутины роскоши добавляли изюминку, по спине спускался каскад драгоценных камней и цепей вдоль позвоночника, добавляя эффектности в образ, а массивная цепь на талии раскрывала хрупкость всей фигуры. На бедрах звенел пояс, что прикрывал часть ягодиц и пах, а браслеты на ногах отдавали легкой музыкальностью от стен помещения. Шаг за шагом приближаясь к цели, нутро сводило от страха неизвестности за будущее и чувства внутри своей еще не сломленной души, но от таких мыслей отвлекает нега теплой воды, что окутывала и погружала все глубже.

Он переступил черту и теперь пути назад больше нет…