13. Призрак прошлого (2/2)
— И в чем соль? На это и был расчет, — я прищурился, прощупывая слабые места в наскоро слепленной сказочке.
— Да как же ты заебал! — Дима всплеснул руками, вскочил на ноги, едва не бодая меня лбом. — Завали хлебало, если не хочешь окочуриться прямо сейчас.
Вокруг стояла полнейшая тишина, уже прилично стемнело, а на небе повисла бледная, едва проклевывающаяся луна. Стояло безветрие, и я практически тонул в запахе ярости и безмерного чувства вины, исходившего от Хинтера.
— И вот, буквально пару недель назад — снова она, но уже в здравом уме. Не знаю, какие она преследовала цели, предупредив меня, но Элис ясно дала понять: Аро заподозрил неладное, и они с Маркусом вернули ей память. Так что как только Вольтури разберутся с Калленами, то придут за тобой. И девкой твоей, — завершил свою тираду Дима. Я даже пошевельнуться не мог — страх сковал меня, мертвой хваткой вцепился в горло. Я ведь искренне верил, что у меня был год в запасе, а там бы мы что-нибудь придумали.
Только теперь мы все (и стая, и, главное, Слава) без исключения были в большой опасности.
— Ты сейчас серьезно? — выдохнул я.
— Абсолютно, — подтвердил Дима, изучая мое лицо.
Поверить в его слова было крайне трудно, потому-то что еще никто на моей памяти не мог противостоять принуждению. Но и ни один из тех, кого я зачаровывал, не встречался с Аро и Маркусом. Я проебался, опять — Рита будет в восторге, когда узнает. Но с ее помощью мы могли бы заручиться поддержкой стаи, хотя после всего Андрей не стал бы защищать никого, кроме нее. Меня пожирало просто отвратительное чувство безысходности, я гнал от себя непрошенные мысли, но все же что-то не давало мне покоя — что, если это просто уловка? И Дима — давно часть итальянского клана? Проверить я это мог только через свое гребаное внушение. Нахуй клятвы?
— Тогда тебе стоит уебывать, и подальше, иначе окажешься в черном списке Аро вместе со мной, — горько констатировал я. В горле першило, и голова, кажется, кружилась.
— Именно поэтому я здесь. Не дам же я своего братишку в обиду, — хохотнул Дима.
— Как благородно, — съязвил я.
— К хуям благородство! — Хинтер замолчал, почесал лысину и заявил, окончательно выбивая меня из колеи: «Давай, Мир, зачаруй меня, если не веришь», — он сложил руки на груди и уверенно выпрямился. — Я ведь тоже им отказал и уже попал в опалу, так что мне терять нечего.
Я поджал губы. Вдалеке закаркала ворона, насмехаясь надо мной.
— Сколько у нас времени?
— Да откуда я, блять, знаю, — скривился Дима. — Хочешь, поезжай к Аро, потребуй отсрочку.
— Очень смешно.
— Одного она не сказала — что ты такое натворил?
— Долгая история. Если вкратце: заключил сделку с оборотнем и позволил человеку узнать о нас, — только и смог выдать я, прикидывая, стоит ли зачаровывать Диму.
— И что? Порешал его?
— Кого?
— Ну, человека того, ой, бля, соображай быстрее, — негодовал Дима.
— Нет. Он принадлежит стае, — Алиса постаралась, чтобы и я принадлежал ей. — Все, блять, повествование окончено, точка, — гаркнул я, решительно заглядывая в алые глаза и устанавливая прочную связь: «То, что ты рассказал мне, — правда?» — стальным тоном потребовал я от Хинтера.
Он таращился на меня, возможно, осознавая, что угодил в ментальную ловушку — этакую петлю, и я вот-вот должен был выбить из-под него табуретку. На удивление, образ Яна не стал ярче, не упрекнул в том, что я нарушил данное ему слово.
— Да, — ровно ответил Дима.
Чего стоило расправиться с шайкой волков? Всеобщего порицания? Чувства вины, терзающего за смерть Сани? Во что мне встало существование Славы? В нерушимую связь, намертво приковавшую мою душу к его? И как придется расплачиваться за неосмотрительность? Пожалуй, жизнями всех, кого я знаю. В том числе своей. Чего я не мог допустить.
Я оттолкнул Диму, освобождая его от наваждения. Хинтер встряхнулся, похлопал глазами и победоносно (будто в этом был какой-то смысл) произнес: «Я же говорил».
— Толку-то, — прошептал я, судорожно соображая, что делать дальше: поговорить с ребятами? Пойти к Андрею? Предупредить?
— Время у нас есть…
— У нас?! — я не дал Диме договорить, как меня прорвало: «Думаешь, твои слова хоть чего-то стоят? Нет никаких нас! Есть только мой клан, и ты к нему никакого отношения не имеешь!»
— Не вопи, как сучка, — Хинтер поморщился. — Один я точно не выживу. И бежать не собираюсь. Так что я… в твоем распоряжении, — он лучезарно улыбнулся.
— Предлагаешь себя, как панельная девка.
— У меня нет выбора. И я готов вступить в клан, считай, я твой новогодний подарочек.
— Худший из возможных, — я устало прикрыл глаза, голова гудела — столько предстояло переварить и принять череду нелёгких решений, а ошибался я слишком часто.
Ян стоял передо мной, как всегда доброжелательно улыбаясь. Он одобрительно кивнул, а я не мог поверить своим глазам — что же ты делаешь? Это ведь… Дима!
— Примерным зайчиком быть не обещаю — это по твоей части, но интересы клана представлять готов, — еще раз предложил Хинтер. Слишком галантно с его стороны.
— Хуй с тобой, — сдался я, — но без глупостей. К тому же остальные вряд ли примут тебя, — практически выплюнул я, подумывая о том, как бы заранее заявить свои права на Карелина. Дима, несмотря на все сказанное, оставался конченым долбоебом и помимо мести Алисе (как он только собирался ей отомстить?), он вполне мог поднасолить и мне. — Но при одном условии. Тот человек, — Хинтер многозначительно вскинул брови, — принадлежит мне.
— Ебанько? Я даже не знаю, кто это, блять.
— Слава КПСС, — не успел я договорить, как Дима громко заржал, картинно сгибаясь в три погибели.
— Пиздец, — надрывался он. — Реально Гнойный? Ты не шутишь?
Я молча ждал, пока он прекратит паясничать, к тому же, какие шутки, когда речь шла о жизни и смерти? Она была все ближе, темной дымкой ползла по земле, тянула ко мне свои костлявые ручонки, а я ничего не мог поделать. Может, еще есть шанс? Может, стоило бы пойти на сделку с Аро? Истребить волков и явиться с повинной? Только бы Слава жив остался, но ему это было не суждено так же, как и мне.
***</p>
Уже к утру я на всех парах гнал по лесу, быстро пересек финскую границу и помчался в сторону «Леваневы». Андрей должен был встретить меня — дело-то срочное. От исхода нашего консилиума зависело не только мое будущее, но и будущее стаи, а еще Славы.
Большого труда мне стоило убедить ребят в том, что Дима нам ничем не угрожает. Они смирятся. Сам я не был рад видеть его в своем доме, среди членов семьи, пусть и было время, когда мы сосуществовали в некоем подобии мира (громко сказано). Стабильность в наших взаимоотношениях присутствовала, а градус ненависти немного спал. Именно тогда в моей жизни появилась Алиса, и Дима, в отличие от меня, видел ее насквозь, что и послужило новому витку конфликта.
Наше общее прошлое — якорь, тяжелый, ржавый, покоящийся на дне Марианской впадины под толщей воды, и чтобы этот якорь поднять, сдвинуть метафорическую посудину с места, стоило приложить немало усилий. Может, Ян был прав, и нам стоило позабыть об этом прошлом, начать сначала, стать братьями, какими он хотел нас видеть.
Он старательно убеждал, что наличие концептуальных «противоположностей» — высшая сила, связывающая нас. Он считал меня мягкосердечным, а Диму — диаметрально другим. С этим я смириться никак не мог, потому что милосердием никогда не отличался, а вот Хинтера, олицетворяющего все темные и мрачные начала, Ян видел насквозь. И только сейчас я в действительности осознал его слова: Дима, идя мне навстречу, пробуждал в себе свет, все то положительное, что было скрыто в нем на самом деле, и что я так старательно игнорировал.
Хинтер сделал первый шаг — за что я даже был ему благодарен (но лишь самую малость), а Ян спустя сотни лет продолжал ставить нас на место. Он был мудрее всех, кого я когда-либо знал, и своей мудростью он продолжал делиться до сих пор.
Ответный шаг был за мной, но я искренне не знал, как поступить, как справиться со всем и остаться в живых.
Ветви хлестали по лицу, джинсы из-за росы промокли до колен, солнце грузно катилось по небосводу — осень медленно занимала свои права. Четыре месяца пролетели, как один день. Я запоздало подумал о том, что скоро должен был состояться тур, и Женя, несмотря ни на что, не допустит провала. Что, если бежать? Затеряться где-нибудь в российской глубинке? Невозможно — ищейка Вольтури был гораздо старше меня, и скрыться от него за три тысячелетия не удавалось никому.
Я почуял волчий смрад задолго до того, как оказался у ворот поселения. Андрей уже поджидал меня — он сидел на подъездной дорожке в зверином обличье, усталым взглядом окидывая свои владения. Белая шкура светилась на солнце. Волк лениво зевнул и уставился на меня ледяными глазами. Кажется, все устали от моей бестолковости и сплошного невезения, но ведь за черной полосой всегда шла белая, оставалось только дожить до нее и стоически выдержать все испытания.
Замай поднялся на лапы, отряхнулся и повернул в сторону деревни, я осторожно последовал за ним. Вот уж чему, а нашим отношениям можно было только позавидовать — железобетонные договоренности, исполнение обещаний и взаимоуважение. Разве что выгоду от этого получал только вожак, я же старательно подчинялся. И новая проблема не перевесит чашу весов в мою сторону. Оставалось только надеяться на благоразумие Андрея: действительно ли ему были дороги Рита и Слава?
Я хотел спрятаться за их спинами. Карелин был прав, я — трус, и, тем не менее, поступиться собственной гордостью придется мне, а не ему. Парнишка и понятия не имел, насколько опасны могут быть вампиры. Гораздо страшнее его ручных шавок.
Андрей вел меня по деревне, но не привычным маршрутом, а куда-то в противоположном направлении. Облик села — такой ухоженный, аккуратный, конфетный — шел вразрез с теми, кто населял его. На улице, несмотря на ранний час, сновали люди. Интересно, как жители отнеслись к тому, что их вожак был привязан к вампиру? В любом случае, мое появление никого не удивило.
Мы спешно сменяли одну улицу на другую, волк семенил впереди, а народ, встречавшийся на пути, останавливался, почтенно склоняя голову — непререкаемая волчья иерархия напоминала клан Аро, но если в случае волков эта иерархия была продиктована генами, то устройству Вольтури можно только позавидовать.
Группка детей, на вид от шести до десяти, с радостными воплями бросилась к Андрею. Малышня прыгала вокруг, пытаясь дотянуться до ушей, дергала за длинную шерсть. Я, смутившись, остановился. Волк шумно фыркнул, строго оглядывая малолетних подопечных, которые, в отличие от взрослых, по струнке ходить не собирались. И только когда волк тихо рыкнул, прижимая многострадальные уши, детвора со смехом унеслась прочь. Дети в моем мире — запретная тема, но даже у них было нечто общее и с волчьими отродьями — полное отрицание авторитета. Лишь один раз в жизни я встречал обращенного ребенка — девчонку, лет шести. Она совершенно не осознавала необходимости сохранения тайны нашего существования, не контролировала жажду и вскоре погибла, утащив на тот свет и создателя, и его клан — тонкости средневековой педофилии.
Вскоре мы остановились перед узким двухэтажным домом, по внешнему виду не отличающимся от остальных. Волк обернулся на меня, фыркнул, встряхнулся и сбросил звериную шкуру.
— Мое логово, — прохрипел Андрей и ухмыльнулся. А стоило мне сделать шаг, как я понял — вожак сдержал обещание, Слава был здесь. Его запах мороком путал мысли, в горле полыхнуло, мышцы напряглись. Я прикрыл глаза, медленно вдохнул — аромат жарким облаком опалил нутро. — Что, никак не привыкнешь? — насмехался Замай, дергая за ручку и открывая дверь. Я решительно шагнул за ним.
Мы оказались в просторной прихожей, дальше виднелись кухня, санузел и лестница на второй этаж. На ступеньках тут же показался взъерошенный Карелин в черном худаке с oxxxy-лого. Он вальяжно спустился вниз, окидывая меня мрачным взглядом: «Ну, и нахуя?» — мальчишка скрестил руки на груди, переводя взгляд на голожопого Замая.
— Ты не сказал, — констатировал я, обращаясь к Андрею, который с интересом наблюдал за нами, выискивая, наверное, какие-то зримые признаки связи.
— О том, что я должен выступить тамадой-баянистом — речи не шло, валяй, — он приглашающе махнул рукой и скрылся в ванной, а через минуту показался в домашних шортах — святые угодники, наконец-то! — Пошли, присядем, — он шагнул в небольшую гостиную, обставленную очень скромно: пара книжных шкафов, диван, кресло и телик.
Я не знал с чего начать: с приезда Димы или с того, что Элис все вспомнила? Слава завалился на диван, Андрей занял кресло, а я так и остался стоять в дверях. Взгляд упал на туго забинтованное запястье Карелина — удивительно, что волк еще никак не комментировал это, но стоило ему проследить за мной, как брызнул словесный понос: «Ты, конечно, выдал. Сколько тебе там, косарь? И повелся на глупую уловку? Ебанат. Просто пиздец», — Замай покачал бритой головой, прищурился и продолжил: «Если бы ты убил его…»
— Ой, блять, — тут же встрял Слава, — ну ты-то хоть не гунди, бро.
— Базара — ноль, — тут же открестился оборотень, откидываясь на спинку кресла. — Мы ждем объяснений, плешивый.
Я замялся, решаясь все же начать с Димы. С учетом того, что он пообещал поддержать клан, то был меньшим из зол.
— Мой брат — Дима — решил присоединиться к нам, — сглотнув, выдал я. Даже ядовитая слюна больно обжигала, стекая по глотке. Ребята были правы: только смерть Славы избавит меня от этой жажды. Исключительной, парадоксальной, мучительной.
— Что за?.. — Карелин смотрел то на меня, то на Андрея, который об этой составляющей грядущего пиздеца прекрасно знал. — Какой еще Дима? — он даже сел. — И что значит брат?
— У нас общий создатель, — пояснил я, наблюдая за волной эмоций, быстро прокатившей по лицу мальчишки: замешательство, понимание — он, видимо, старательно возбуждал в памяти наш последний разговор.
— И? Мне какое дело до этого? Ты же сказал, что он опасен? — скривился Андрей. Он морщил нос — конечно, присутствие вампира в волчьей норе угнетало — что может быть хуже?
— Это не все, — выдохнул я, старательно подбирая слова. — Алиса…
— Та самая? — Замай вскинул брови и подался вперед, покосившись на Славу.
— Какого хуя вы переглядываетесь? — негодовал Карелин. — Заебали. Особенно ты, блять, жидло ебаное, — продолжал сокрушаться он, качая головой и снова возвращаясь в горизонтальное положение. Длинные босые ноги свисали с подлокотника.
— Да подожди ты, — гаркнул на него Андрей, как на негодного подростка.
— Чего? Чуда? Этого хера, — зло ткнул в меня пальцем, — достаточно! Я жду объяснений.
— Как я уже говорил — она принадлежит сильному клану, самому многочисленному среди нас, зря ты не послушал, — игнорируя перепалку, упрекнул я Андрея, и тот невольно оскалился. — Большинство из них — одаренные, поэтому им не составило труда вернуть ей память. Так что Вольтури придут сюда. Не знаю, когда это случится, но они явятся за вами, за Славой, за мной и ребятами.
Повисло тяжелое молчание. Карелин пытался переварить услышанное, но он слабо представлял ситуацию.
— Погоди… Дима Хинтер, что ли? — прыснул он. Я кивнул, и Слава заржал. — Еба-а-а-ть, — протянул он. — Вот это новость. И почему вы разбежались? Да еще и так громко? — увлеченно расспрашивал он, новые сплетни — хлеб с маслом для его творчества.
— Так ты не знаешь, когда они придут? Ты уверен, что не сможешь договориться с ними? — тут же начал строить план действий Замай. — Все же ты — гребаная пиявка, и лучше б я убил тебя, — Андрей покачал головой. — Сколько от тебя проблем, сука, каждый раз — ушат с дерьмом. Даже подстилку свою усмирить не смог. Нахуй, бля, я забираю Риту сюда. С ней у тебя нет шансов, — голос у Андрея звенел сталью. — И Слава здесь останется, — продолжил он.
— Да с хуя ли? В городе дел — пиздец! К тому же… — Карелин закусил губу, украдкой глянул на меня, что не укрылось от Андрея.
— Гомосятина, блять, — Замай сморщился и вскочил на ноги. — Ты мне должен рассказать все, иначе пеняй на себя, — он прожигал меня ледяным взглядом.
— Ты хочешь защитить свою семью, я — тоже, и в наших интересах — сотрудничать, к тому же, с чего ты взял, что я отпущу Риту? — я ухмыльнулся, наблюдая, как Андрей наливается яростью. — Она — мое создание и принадлежит мне, так что я хуй клал на твое волчье клеймо.
Над обнаженными плечами и макушкой Замая поднялся дымок, кожа пошла рябью, губы дрожали от едва сдерживаемого гнева.
— Эй, мужик, не здесь же, — попытался его успокоить Слава, но был в миг осажден утробным рыком. Я вскользь подумал, что Андрей действительно превратится и не станет разбираться, куда пристроить свои клыки: порвать непослушного мальчишку или меня. Я дернулся в сторону Карелина, не воспринимавшего опасность всерьез, хотя лицо его больше не светилось весельем. Если придется закрывать его собой… В этой гостиной не было места для драки, и, похоже, Замая больше волновало его скромное имущество, нежели безопасность Славы. Волк растерянно оглянулся, сжал кулаки и зажмурился: дымка побледнела и исчезла, волны, раскачивающие плоть, готовые вот-вот выпустить зверя на волю, утихли.
— Рассказывай, — прошипел Андрей, приходя в себя. — А ты, — стрельнул полыхающим взглядом в Славу, — иди погуляй.
— Ну уж нет, Андрюх. Я заебался, — Карелин нахмурил брови и демонстративно распластался на диване. — Можете мериться хуями сколько хотите, но я видел твой, — кивнул Андрею, — и не сложно догадаться, что у вампиреныша в штанах, так что мой в любом случае больше. Завали ебало, Замай, — совершенно серьезно произнес Слава. Я даже удивился его напору, да и волк тоже — он озадаченно разглядывал то мальчишку, то меня.
— Ладно, похуй, — пораженчески выдохнул он, быстро натягивая маску железного самообладания.
Карелин лежал на диване, длинный и тощий, как плеть, худи задрался, оголяя живот и дорожку темных волос. Я встряхнулся — хуйня какая-то. На секунду мне захотелось прикоснуться к нему, я стоически сражался с наваждением Элис, но поражение было неизбежно.
По мере моего рассказа Андрей злился все больше, а когда речь зашла о Джейн с Алеком — сдался.
— Укрыться не получится? Мы могли бы уйти отсюда, — Замай тяжело вздохнул, кажется, даже был напуган, но я знал, о чем он думает на самом деле — было бы куда проще, если бы Марк со своей шайкой расправились с нами.
— Нет, у них есть ищейка.
— Какое-то особое обоняние?
— Это его дар, я не уверен, как он работает, — пожал плечами я, Слава же молчал.
— Расскажи про тех двоих, близнецов, поподробнее, — потребовал Андрей.
— Аро обратил их относительно недавно, в сравнении с остальными, в девятом веке, — начал я.
— И это недавно? — усомнился в моих словах Карелин, подавая голос. — Они старше тебя!
— Вроде того, вампиры иначе ощущают время, нежели люди, — пояснил я. — По слухам, Вольтури узнали о том, что способности Джейн и Алека проявились еще при человеческой жизни. Жители деревни намеревались сжечь их на костре, — я вздрогнул, — итальянцы подоспели, когда люди уже учинили расправу, а после превращения способности малолеток обрели более явные черты. Джейн создает иллюзию невыносимой боли, словно в огне горишь, — однажды я лично испытал это на собственной шкуре, и то пламя было гораздо мощнее жара перерождения и жажды, — а Алек лишает всех чувств разом. Как сражаться, если не видишь и не слышишь? Девчонка-то действует точечно, а вот парнишка… — я судорожно вдохнул. Даже если я смогу каким-то чудом принудить Алека или Джейн атаковать своих — поможет ли это нам? Безусловно. Но Аро прекрасно знал о моих способностях и ни за что не допустил бы подобного.
— Это их основная ударная сила? — сухо уточнил Андрей.
— Именно, — подтвердил я.
— Ты же не можешь принуждать волков? Почему ты решил, что их фокусы подействуют на нас?
— Я не знаю, но Рита способна контролировать вас, — предположил я.
— Она контролирует нас, потому что мы — животные, отчасти, — скривился Андрей. — Ты должен остановить их, — совершенно серьезно произнес Замай.
— Это невозможно! — я в очередной раз корил себя за то, что отказался от предложения Элис, ведь всего этого не произошло бы, выступи я на стороне Аро.
— Почему? Пойди с ними на сделку, — усмехнулся Андрей.
— Алиса явилась сюда, потому что Аро потребовалось мое свидетельство в его разборках, и я отказал, — я сглотнул, Слава и Андрей смотрели на меня как на идиота.
— Серьезно, блять? — Замай схватился за голову. — Какой же ты дебил! Я должен обсудить это со стаей, — Андрей покачал головой. — Мы, возможно, встанем на твою сторону, ведь угроза и для нас есть, но при одном условии.
— Каком? — напрягся я, не зная, чего ожидать — все вновь складывалось не в мою пользу.
— Когда все закончится, вы покинете город навсегда, — Замай смотрел прямо на меня, на его лице не дрогнул ни один мускул. — Только Рита останется со мной.
— Что? — рявкнул я. — Нет! Даже не думай, это не обсуждается!
— Выбор за тобой, — Андрей только пожал плечами, а затем стиснул зубы и напрягся. Я знал, что он любил Риту, по-своему, и не дал бы ее в обиду, но ведь и я любил!
Слава вопросительно таращился на меня, все его существо кричало о том, что я должен согласиться. К тому же, Замай не поставил никаких условий о Карелине, а значит, я мог бы забрать его с собой. Мотивы КПСС мне были ясны: за него говорили плохо скрываемые, первородные чувства, за которые так легко зацепилась Элис. Со временем они только усиливались, и, кажется, Слава это понимал. Однажды я сказал ему, что он жить без меня не сможет, но я не думал, что так скоро.
— Ладно, — сдался я, приваливаясь к дверному косяку (пусть и намеревался вернуться к этому вопросу в будущем). Очередной договор с оборотнями — в рот я их ебал. Дима засмеет меня, и стеб этот будет похлеще Ваниного. — У меня скоро тур, и Рита поедет с нами. Так безопаснее, — продолжил я, решая стоять на своем до последнего, но Андрей и не думал сопротивляться, а только задумчиво кивнул, вопросительно поглядывая на Славу. — Это плохая идея, — поймав ход его мыслей, выдавил я.
— Хорошо, — Замай растерянно пожал плечами, брови у него сошлись над переносицей, взгляд бегал, и я понял, что он уже не с нами. — Сидите здесь, я скоро вернусь и провожу тебя до границы, — бросил Андрей и поспешил из дома, оставляя нас со Славой наедине.
Карелин, немного помедлив, поднялся со своего лежбища, пригладил волосы.
— Так ты уезжаешь.
— Да, на пару месяцев, — кивнул я, — привезти тебе сувениры? — усмехнулся, наблюдая за туго соображающим Славой. Он потянулся, доставая до низкого потолка.
— Нахуя они мне? Но вот что интересно, почему я не могу поехать с тобой? — от его вопроса я опешил.
— Потому что моя семья тебя терпеть не может, к тому же — шесть вампиров против одного человека…
— Прям одного? — недоверчиво уточнил он. Про Руслана, Порчи и Рикку я рассказывать не хотел.
— Как рука? Ты не ответил на мое сообщение, — ослепительно улыбнулся я, приближаясь к мальчишке и подхватывая его запястье. Слава зашипел, но вырываться не стал.
Я внимательно изучал повязку, из-под которой бил самый приятный аромат на свете. Все чувства в миг натянулись, как струны, в глазах потемнело — близость его крови сводила с ума. Я голодно таращился на плотные слои бинта, когда Слава осторожно отстранился, вынуждая меня отпустить его.
— Извини, — я проглотил вязкую слюну и отступил назад, опуская глаза.
— Ебать ты пидор, — довольно присвистнул Карелин, склонил голову и скрестил руки на груди. — Ты так сильно меня хочешь?
— Не тебя, а твоей крови, — солгал я, проклиная Элис. И от мальчишки моя ложь не укрылась:
— Пиздишь как дышишь, — зло хохотнул он, в глазах у него плясали бесенята. — Все эти истории про злых и страшных вампиров — хуйня, ты посмотри, — он ступил ко мне. — Ты же совершенно беспомощный, просишь поддержки у оборотней, меня избегаешь, а мог бы выпить залпом, — глумился он.
Слава стоял совсем близко, практически дышал в лицо, дразнил, а я пошевелиться не мог, оцепенев от горячего аромата, окутавшего все тело.
— А что ты на это скажешь? — Карелин наклонился, заглядывая в мои голодные глаза, прикрыл веки и прижался своими теплыми, сухими губами к моим — ледяным и твердым.
Я втянул раскаленный воздух — ощущение, безумное и яростное, наполнило нутро. Контролировать себя я практически не мог, последние крупицы разума покидали меня: я схватил мальчишку за ворот черного худака и притянул ближе, понимая, что отпустить его будет непросто. Кажется, не рассчитал силы, встряхнув Карелина, как тряпичную куклу. Слава шумно вздохнул, со свистом, запаниковал, стал действовать осторожнее, но его надолго не хватило — он настойчиво удерживал меня за плечи, сминая пальцами одежду, его губы по-хозяйски и очень уверенно изучали мой рот. А я поддавался, как дурак, слушая трепетание маленького человеческого сердца.
Кожа у Карелина потрескалась, и мне окончательно снесло крышу — к и без того охуенному вкусу добавился аромат крови, такой дикий и дурманящий, что я, не раздумывая, сгреб Славу, прижимая к себе, запустил пятерню в его влажную от волнения шевелюру. От пальцев потянуло соленым, и Карелин застонал, пытаясь вырваться; от него тянуло жаром, пробирающим до самых костей. Слава хаотично ворочался в моих руках, будто вырваться пытался, но точно хотел этого куда меньше, чем стремился показать. Я остервенело цеплялся за него, не желая отпускать, проталкивая язык между приоткрытых шершавых губ, и Слава, задыхаясь, отвечал, блуждая широкими ладонями по моей спине, забираясь под рубашку — обжигая горячими пальцами, испепеляя остатки здравого смысла.
Было больно, просто невыносимо — перед глазами застилало алым, а горло скребло так сильно, что ноги подкашивались. Мы столкнулись зубами, и Славу затрясло. Он дрожал, но совсем не от холода или страха, а потому, что не струсил. Возможно, Замай был прав, и рядом с Карелиным я превращался в ручного беззащитного щенка. Слава, старательно игнорируя опасность, не отстранялся, лицо у него полыхало, челка липла ко лбу. Да и сам я не особо задумывался о последствиях, подчиняясь этому стремительному порыву.
Слава, наконец, оторвался. Он загнанно дышал, озираясь по сторонам, судорожно пригладил волосы. Рукавом толстовки утер проступившую на губах кровь, а потом уставился на меня так, будто искал поддержки, оправдания своей выходке. Он облизнулся, почмокал и обворожительно улыбнулся. Слава брал от этой жизни все, что хотел, и даже я не мог в полной мере противостоять ему.
Должно быть, это именно то, что увидела Элис: Карелин мог сколько угодно говорить, как сильно ненавидел меня, что его не интересовало ничего, кроме хайпа и баек про вурдалаков. Он увлекся так сильно, заигрался, что сам не понял, как захотел чего-то большего. А я, так болезненно желавший его смерти, потерялся окончательно. Помимо безумной жажды и голода, я боролся с самым страшным монстром, он был кровожаден и беспощаден и окончательно убедил меня, что я не просто нуждаюсь в крови Славы, а хочу его — строптивого, хамоватого, безбашенного мальчишку. Целиком.