24. Дебют джиннчика (1/2)

Нудари всё ещё был потрясён тем, что Безлицые обладали речью, и хотелось порасспрашивать Салазара. Когда он осознал, что придётся готовить всё для беточки — самому — туманчик зарябил. А ещё были Безлицые. Хотелось забиться под шкуры и уснуть в тепле.

Нудари собирал себя в твёрдый комочек. Он должен быть смелым. Затрепетав, джиннчик слабенько попросил Безлицего, даже не приказал:

— Открой шкаф.

И приготовился прятаться под потолок, если нужно.

Безлицый спокойно подошёл к шкафу и распахнул его. Его жутковатое грязное нутро постыдно обнажилось перед Нудари. Каменные полки были завалены различными безделушками, привезёнными магом из долгих странствий. Что-то было приобретено на чёрных рынках, что-то украдено. Но кое-что и принято в дар.

Безлицый поднял руку с табличкой, на которой были начертаны какие-то руны, и… Примерно половина всех предметов растворилась в тёмном тумане.

— Эти не опасны, — глухо проговорил Безлицый, указывая на то, что осталось.

Нудари всё равно поначалу смотрел только на Безлицего, а не в шкаф. Он по-прежнему чувствовал, насколько тот опасен, но голос делал его более живым. Стало вдвойне стыдно, что Безлицый понимает, зачем и почему он полезет в шкаф.

Когда Нудари наконец сунул хвостик внутрь, то замер поначалу: так много всего интересного хранилось внутри. И почему Салазар не показал раньше? Вот бы спросить, для чего это. Нудари легонько дунул на какую-то вытянутую статуэтку, и её струны зазвенели. Не время играть.

— Отвернись, — скромно попросил джиннчик, стараясь не смотреть на Безлицего. Хорошо, что Салазара здесь нет — при нём было бы сложнее.

Безлицый неспешно отвернулся к двери, сложив огромные руки за спиной. Табличку с рунами он все еще сжимал грубыми пальцами.

А на полках хоть и стало почище и посвободнее, царил хаос. Инструменты, сбруя, игрушки, артефакты валялись в полном беспорядке, иногда спутанные друг с другом. В комнате для пыток, конечно, у Салазара все инструменты наоборот были разложены чётко «под руку». Но в этот шкаф он бросал вещи не глядя.

Нудари косился на спину Безлицего, всё ещё не веря, что тот действительно слушается. Джиннчик даже протянул к нему дрожащую руку, но так и не смог прикоснуться — как же он будет трогать Ханама? А ведь придётся, если он хочет пережечь огонь.

Джиннчик зарылся в шкаф, судорожно трогая всё подряд. Он потянул продолговатый молочный кристалл — тот удобно лёг в руку, несмотря на выпуклости. Наверное, подойдёт. Нудари отложил его на столик и снова нырнул внутрь, хватая туманчиком и распутывая не скрытые вещи. Краснея, Нудари достал за ремешок железки для рта — почти пыточное приспособление, но лишь для того, чтобы беточка не закрыл рот.

— Мне… мне нужно масло. Где его достать? Если Салазар разрешит, — обратился он к Безлицему, прикрывая боком найденные «сокровища».

— У Господина. Здесь нет, — Безлицый не двинул ни мускулом, отвечая на вопрос.

Выпрашивать ещё что-то у него Нудари не стал, снова перебирая вещи в шкафу. Достал из угла огромное чёрное перо, смущаясь, выцепил зажимы, которые можно было использовать на соски. Перебрал пальцами платочек, такой нежный и мягкий, а к нему почему-то шла одна перчатка — джиннчик утащил их вместе, это можно оставить для члена, дразнить прикосновениями.

Нудари по-быстрому нацепил на руку цепочку, отложив и её для беточки — будет красиво звенеть. Потом примерил себе нефритовый браслетик, а он… не захотел сниматься! Даже с туманной формы. Но ведь Нудари не специально!

Джиннчик захныкал — он не хотел сейчас злить Салазара, совсем неподходящий момент.

— Как всё унести? — уточнил Нудари у Безлицего, пряча от него свою руку.

Безлицый снял с пояса кошель и подставил открытый Нудари. Ему было все равно, что джиннчик набрал. Браслет он заметил, но тот не был опасен. Нудари отводил от мешочка глаза и вздыхал, но потом стал торопливо складывать. Безлицему всё равно, но ему самому — нет. Хвостик била дрожь, и джиннчик решился, предупреждая:

— Я дотронусь.

И зажмурился, касаясь его руки. Та не рассыпалась в прах, никто не попытался убить, и Нудари решился взглянуть. Было страшно, но ничего страшного не произошло — может, и с Ханамом получится? Правда, трогать придётся не только руки и на глазах у всех.

Безлицый никак не отреагировал на прикосновение. Завязав мешок, он направился к выходу.

Мастер Мотя тем временем уже позаботился о масле, решив, что медицинская сторона вопроса и в целом безопасность все равно лежит на нем. Мага интересовали фантазии Нудари, а не его ум и дальновидность. Мотя хотел сопровождать и перемещение беточки, но тут Салазар ему не разрешил.

Тёмный маг как раз руководил слугами, которые доставали из пыточной кушетку, удобную для лечения беточки. Салазар велел ее оттащить в теплую просторную комнату с камином, где уже стояли кресла для него и Мастера Моти.

Беточку тоже принесли в комнату с камином и разложили на подготовленной кушетке. Ханам равнодушно стоял у стены. Когда Безлицый привёл Нудари, там уже сидел в уголке и Вивьен, обнимаясь с бутылкой крепкого самогона. Его пригласил Салазар.

Нудари остолбенел на мгновение, хвостик его встопорщился — он ещё не смирился до конца, что мастер Мотя будет смотреть, а теперь тут оказался и Вивьен!

Джиннчик спрятался за Безлицего, раскраснелся, закрыл лицо — ему срочно нужно было лекарство для смелости. Но Мастер Мотя отказался его давать. Значит, нужно самому. Ради Салазара придётся преодолеть свой страх.

Нудари туманчиком взвился и заскользил к нему, на ходу прикидывая, как далеко расположился Вивьен. Просто на всякий случай. Он прильнул к Салазару под бок, прячась, обнял доверчиво и выдохнул:

— Я ведь могу делать что захочу?

— Вряд ли ты сумеешь вызвать мощную белую магию, которая сотрясет Скалу до ее тёмного основания, так что да, — усмехнулся маг, поглаживая прядь волос на своей груди. Высокий хвост вновь был заколот в основании кинжалом.

Нудари выдохнул с облегчением и приподнялся, подавшись к его губам, зашептав, пока Салазар не отталкивал:

— Хочу, чтобы тебе понравилось. Я люблю тебя, Салазар.

Джиннчик на этот миг забыл обо всём: о том, что надо лечить беточку, о том, что они не одни — прижался к губам Салазара, почти вибрируя хвостиком от восторга. Тёмный маг в его глазах был прекрасен, растворялось даже обещание наказаний — оставался лишь восторг в его сердце.

Вивьен мрачно громыхнул в углу. Фыркнул. А Мотя смущенно закосил, кашлянув в кулачок. Момент, на его вкус, не располагал к нежным чувствам к Салазару. Все же это тёмный маг замучил беточку до полусмерти.

Но и Салазар замер несколько удивленно. Да, он хотел, чтобы Нудари предвкушал это представление… Неужели он и правда делит его интерес? Или лукавит?

— Докажи, — хрипло проговорил он, отстраняясь через пару мгновений. — Постарайся, маленький джинн.

Если бы мог, Нудари бы засиял — так окрыляли его слова Салазара. Он даже сам сунулся к Безлицему, потянул за пояс, чтобы забрать кошель. И тут же взволновался — как же мало он взял из шкафа! Вдруг этого окажется недостаточно?

Джиннчик не хотел показывать раньше времени, что приготовил для беточки, поэтому вместе с мешочком закружил по комнате, кусая губы. Он суетливо подтащил к кушетке стул, завесил его покрывалом и поставил так, чтобы наблюдателям ничего не было видно. И только после этого, скромно вздыхая, в ряд разложил вещи и сверху прикрыл тканью. Только звенящий браслетик взял и подсел к беточке. Прохладной ладонью погладил его за щиколотку и осторожно застегнул. Будет красиво.

Мотя решительно встал с кресла и подошёл к кушетке. Беточка лежал на ней без чувств. Мотя снова проверил его пульс и только тогда влил в рот пару ложек отвара. Бета сглотнул, вяло облизывая губы, а кроль резво застучал лапками по энергетическим точкам, ускоряя течение энергии огня в кровь.

— У тебя два часа, — шепнул Мотя и торжественно перевернул большие песочные часы. Щечки беточки порозовели. Мотя кивнул на бутылек со смазкой и поспешил вернуться в кресло.

У Нудари вместе с песком ухнуло вниз и сердце, а от страха поник хвостик. Как-то от радости он не замечал раньше эти часы. Туманчик ниже пояса взволнованно зарябил, а сам джиннчик понуро потянулся к стулу уже без былого воодушевления, доставая платочек и надевая перчатку. Руки подрагивали, и осознание всей серьёзности вновь придавило.

Чтобы успокоиться, он склонился поближе к беточке, вдохнул его запах, уткнулся носом. Рука невесомо провела от груди к паху, нежная ткань перчатки касалась кожи беточки, а после, совсем осторожно — члена. Джиннчик трогал на пробу, хотя времени привыкать совсем не было. Он вздохнул и, втягивая в рот сосок беточки, рукой в перчатке сжал пальцы, немного оттягивая вниз обожженные инкубьим огнём яички.

Бета, нежно розовея, задышал быстро-быстро, еще не открывая глаза. Небольшой член напряженно разбух почти на глазах, крайняя плоть соскользнула с красной блестящей головки. Мучительно застонав, беточка выгнулся всем телом.

— Славно… — Салазар улыбнулся, откидывая назад волосы. Мотя сосредоточенно косил, молясь, чтобы Нудари не застеснялся.

Заметив краем глаза улыбку тёмного мага, джиннчик ощутил облегчение, ведь Салазару нравилось! Он уже уверенней развёл беточке бёдра, погладил по внутренней стороне, а потом потянулся к платочку — им накрыл торчащий член беточки. Теперь при каждом движении ткань дразнила, сползала, тёрлась, а на ноге звенел браслетик.

Нудари легонько потянул зубами за сосок и отстранился. Оглядел попку беточки, жалея её, такую румяную, и негромко позвал:

— Ханам, — он не смотрел на Безлицего, потому что стеснялся приказывать ему. — Подержи его руки.

Сейчас в этом не было особой нужды, но джиннчик решил, что когда беточка придёт в себя, то близость брата ещё больше разгонит огонь.

Сосочки твердо торчали, по хрупкому телу пробежали мурашки. Беточка заныл, извиваясь на кушетке. Ханам молча подошел и, чуть склонившись над братом, сжал его запястья железными пальцами на весу, даже не упираясь в кушетку. Беточка хныкал, пытаясь вырваться. Открыв глаза, он увидел братика. Его высокий лоб, тонкие брови вразлет, безволосый подбородок под свисающей вуалью на лице. Только глаза смотрели не вниз, а куда-то в пространство.

Нудари потянулся за маслом, не отрывая взгляда от беточки — тот был красив и так беззащитен, что его хотелось трогать и трогать. Сжимая бутылёк, джиннчик вновь вытянулся рядом и тихо попросил, привлекая внимание беточки:

— Не бойся.

Не удержавшись, он потянулся к лицу беточки и поцеловал, осторожно коснувшись губ. Но при этом не глядя вылил масла на руку без перчатки и, зачерпнув пальцами, прижал её вниз, между горячих бёдер беточки. Щёки у Нудари пылали, будто его самого жгло огнём, но он трогал, массировал, пачкал маслом и погружал в чужой задок свои пальцы.

Беточка напряженно, с дрожью выгибался.

— Нн… Нет… — хныкал он, извиваясь, потираясь о пальцы Нудари и насаживаясь на них. Но… Эта мука, в отличие от костра, все же приносила облегчение! Если от языков пламени некуда было деться, то теперь хотелось податься навстречу, унять этот зуд. И даже руки брата… Какой кошмар… Даже биться в его железном захвате было до одури приятно и жарко!

Жмурясь, джиннчик поцеловал его грудь, прикусил оба соска и неуверенно вытащил пальцы. Он смущался посмотреть в сторону Салазара, вместо этого вновь нырнув за ткань. На этот раз Нудари достал зажимы и молочный кристалл — совсем не было времени медлить, он слышал, как неумолимо шуршит песок в часах.

Для начала джиннчик потянул платочек на члене беточки, заставляя ткань нежно тереться и обволакивать. Затем растер рукой в перчатке соски и грудку — и смотрел на беточку, ощущая лёгкое опьянение. Он мог сделать что угодно! Это было невероятно, Нудари любовался тем, как на каждое движение реагирует беточка. Может ли быть так, что Салазар испытывал то же самое, когда проводил время с ним? Вздохнув, Нудари собрался с силами и защёлкнул зажимы на грудке беточки.

Беточка жалобно мяукнул, засучив ногами. Небольшой член промочил смазкой ткань, и беточка нарочно ерзал, чтобы тереться о неё.

Мотя одобрительно кивал, постукивая лапками одну о другую. Ладони сложил на животе, прикрывая морковку. Не время думать о ней. Надо следить. Салазар же прежде всего наблюдал за Нудари, за его воодушевлением. И на губах играла довольная улыбка. Да, их мысли в этот момент совпадали.

Кусая свои губы, Нудари потрогал перчаткой зажатые соски, погладил их ласково и вновь ухватился за бутылёк. Теперь он испачкал в масле пальцы и тщательно смазал кристалл.

— Помоги мне, — от волнения хрипло попросил он беточку. — Согни ноги, я всё сделаю осторожно.

Джиннчик стрельнул взглядом вниз, сосредоточенно вспоминая, как было тогда, у кочевников. Он собирался не только подготовить беточку для Ханама, но и попробовать насадить вместе с кристаллом.

Но беточка все извивался змейкой, поджимая пальцы на ногах. Терпеть он совсем не умел. Если бы не держал Ханам, неизвестно, как бы он выгнулся.

Вивьен глотнул настойки, клацнув фляжкой о маску. Он знал значение происходящего и в душе был за Нудари.

— Лучше просить о помощи Ханама, — подал голосок Мотя и стрельнул глазами на Салазара. Но тот не возражал против подсказки.

Нудари склонил голову, прикрывая лицо хвостиком — было стыдно, что он не сообразил, насколько беточка сейчас не в себе. Может, тот и не вспомнит всё это лечение?

— Ханам, свяжи его руки, — он не принёс ни ленты, не верёвки, но понадеялся, что Безлицый найдёт, чем это сделать. Джиннчик погладил камень, растирая смазку, и опомнился: — Только свяжи так, чтобы они не онемели. А потом подержи его ноги. Разведи в стороны.

Если бы не лёгкая дрожь в голосе, можно было подумать, что Нудари всегда только и делал, что командовал другими.

Ханам оглянулся. Его одежда раздражала беточку своим шуршанием. Он понимал все, что говорит Нудари, и дыхание перехватывало от ожидания. Но беточка не знал, для чего это все. Ханам отошёл к стене и выдернул веревки, что обвязывали тяжёлые занавеси. Ими и начал связывать братишку, который заныл громче. Верёвки сводили с ума, скользя по горящей коже.

Салазар усмехался, видя, что беточка мучается.

Нудари потянул за платочек, который уже стал влажным. Проследил взглядом за головкой под тканью, но не стал её касаться. На всякий случай джиннчик потрогал тело беточки рядом с верёвками — кажется, сильно не жало. Он вспомнил про перо и торопливо достал из своих сокровищ. Щекотнул пером соски беточки, провёл круг по животу, а потом перевернул перо и тупым кончиком надавил на головку через ткань, наугад пробуя потереть и следя за тем, что почувствует пленник.

От щекотки беточка сладко изгибался, но едва кончик опасно уперся в нежную головку, испуганно запищал. Он сам терзал себя о веревки, дергаясь в них исступленно.

Мотя невольно прикрыл собственную морковку рукой, но видел, что страсть постепенно пережигает огонь. А Салазар не дрогнул, склоняя голову набок. Он улыбался. И тень Дари затаилась в ожидании.

Когда Нудари надавил сильнее, он постарался, чтобы рука его не дрожала. Джиннчик даже затаил дыхание, пробуя через ткань протолкнуть кончик пера внутрь члена. И почему с Салазаром было проще? Он уже и внутри у него успел побывать, и вообще член поранить… как стыдно. Нудари украдкой бросил взгляд на Салазара, а заметив его улыбку, зажмурился и ещё немного потёр беточку кончиком пера, сильно не погружая внутрь.

Вот бы Салазара связать… Нудари сам испугался этой мысли и отдёрнул руку с пером, уронив платочек.

Дари, наблюдавший из-под потолка, мимолетно улыбнулся. Только достойному Салазара омеге могло прийти в голову связать грозного мага! Увы, сам Салазар не мог услышать эти мысли.

Джиннчик взял смазанный кристалл — время бежало, а он замечтался — и медленно, но непрерывно, надавил на попку беточки.