6.2 (1/2)

Дальше происходит столько событий, что они непроизвольно собираются в голове в одну неразборчивую кучу. Постоянные звонки, разговоры, пожелания о выздоровлении, слёзы. Конечно, перед тем как принять эту «решающую пилюлю», Дамиано пришлось рассказать всем о своей болезни. Он не говорил одного - есть шанс, что все пойдёт не по плану. Он просит никого не приезжать, говорит, что все пройдёт быстро, не стоит и ехать к нему. Но отделавшись этим, он постоянно отвечает на телефонные звонки родственников и друзей. Кажется, что скоро вся Италия гордо закричит: «Дамиано Давид серьезно болен». Да, не об этом он мечтал, забравшись на вершину своей карьерной лестницы.

Сразу после инцидента с пролитым на пол соком, они, наверное, около часа сидели на том же месте в безмолвном молчании, ожидая ужасную участь. Томас почти ничего не говорил за ужином, а потом, когда Дамиано рассказывал обо всём остальным, сидел, потупив взгляд куда-то впол, наизусть запоминая раскрас плиточного пола. Он молчал, пока они ссорились и ругались, пока Итан наотрез говорил - «Нет», а Виктория махала руками, на весь дом крича - «Да». Он молчал, пока все они спорили и приводили аргументы, и решив, что ничего не поделать, грустно смотрели друг на друга. Томас обо всем догадался давно, но он знал, что если Дамиано не сказал, значит так нужно. Значит, он сам знает, что нужно делать, значит нужно ему подыграть. Его терзали сомнения и страхи, но его возлюбленному было так плохо, что он не смел тревожить его своей глупостью.

Глупостью… Разве так можно назвать смерть близкого человека? Ведь когда он прикидывал в уме самые-ужасные-возможные причины поведения Дамиано, слово «смерть» не появлялось. Практически никогда. Но сейчас ему пришлось проиграть, понять, что его предположения были куда лучше, чем реальность. Поэтому за ужином он вилкой гоняет бедный кусок курицы туда-сюда, есть он не может. Ком стоит в горле, потому что он сделать больше ничего не может. Стоит принять судьбу.

Он пытался убедить себя, что понимает, почему Дамиано ему ничего не говорил до последнего, но не мог. Не мог понять, почему тот не поделился с ним такими событиями, сокрушающими их жизни, сдувая их как карточные домики, которые они так старательно строили свои 20 с хвостиком лет. Нет… Ведь судьба должна быть благосклонной? Ведь она не заберёт все вот так из-под носа? Или может? Или она и так уже слишком много всего им дала?

Ведь они добились своих мечт, вот так в свои 20 с хвостиком лет…наверное, в реальной жизни так не бывает. За углом всегда ждёт что-то ужасное.

Томас старательно прогоняет эти мысли, выкуривая сигарету, последнюю из пачки, он давно сбился со счета, выдерживать этот вечер невозможно. Что-то словно надели на шею, он долго не может понять, что, пока Итан не отмечает на календаре дату. Через 3 дня. Тогда Дамиано примет эту «смерть в маленькой капсуле».

Все утихли и тупо глазеют себе под ноги после ссоры. Да, теперь решено точно. Дамиано лекарство (или убийство) примет, потому что так жить он наотрез отказывается. Все молчат, потому что их слова больше не имеют никакого значения, потому что решение принято, а сдавать назад некуда.

Дамиано первым встаёт со стула и направляется наверх, его примеру следуют Итан и Вик, желают спокойной ночи Томасу и тоже поднимаются к себе. Томас слышит как Вик начинает плакать, а Итан тихонько отвечает ей : «все будет хорошо, он справится, всегда справлялся.» Две захлопнувшиеся двери, он остаётся один.

Да, глупо и по-детски, но быть рядом с Дамиано сил нет. Смотреть на него невозможно, он в любую секунду может испариться, исчезнуть, и только его вещи будут напоминать, что он когда-то присутствовал в их доме. Что он когда-то радостно вставал по утрам, пил, проливая на пол, кофе, смеялся, прыгал в бассейн так много раз, пока не растягивал руку, болел, лечился, но всегда выздоравливал, танцевал под дурацкие песни, плакал под такие же ночью, считал себя самым лучшим, курил ужасно много сигарет в день, жаловался на неудобные наряды, подписывал диски фанатам, писал стихи. Писал для него…целовал утром и днём, смеялся и подтрунивал, издевался, но потом всегда извинялся, делился сигаретами и кофе с утра, приглашал смотреть в футбол, а потом в объятьях забывал о важности мачта и был занят уже совершенно не просмотром.

Томас взглядом выжигает ненавистную дату. Обдумать все хорошенько ему не дали, и он не успел понять, что Дамиано все равно умрет, хоть раньше хоть позже, только так он хотя бы попробует. Томас запутался, вычислять вероятность и теряться в числах он не мог, он и так потерялся в мыслях. Ненавистная дата так и горит с календаря, издевательски находясь очень близко к сегодняшней дате.

«Затвтра она станет ближе» загорается у него в голове как включённая лампочка, и он стремглав вбегает в комнату Дамиано. Он находит его лёжа на боку с наушниками в ушах, он не слышит как тот заходит.

-Эй, Дамиано, прости меня, - говорит Томас, и только убедившись, что Дамиано слышит, продолжает - Прости, что веду себя так, как будто хуево мне, а не тебе. Прости, что я последняя скотина, прости, что сейчас думаю только о себе, - больше он ничего не может сказать, потому что из глаз начинают течь слёзы.

-Иди сюда

Томас плюхается на кровать рядом и Дамиано очень-очень крепко его обнимает, боясь потерять его в любую секунду. Если судьба и разлучит их, они не должны дать ей сделать это раньше назначенного в календаре срока.

-Ты меня прости.