Часть 8: Правила создаются не просто так. (1/2)

Тихо. В салоне не было слышно практически ни одного звука, только размеренный шум работы двигателя и редкий гул проезжающих мимо машин, который доносился из приоткрытого окна. Парень за рулем не обращал никакого внимания на лишние звуки и вслушивался в ровное сопение сзади, иногда отвлекаясь от дороги и кидая взгляды на зеркало, чтобы вновь посмотреть на Влада. Они уже были в больнице, хотя Морозова долго пришлось уговаривать пойти к доктору, и поэтому на сломанном носу младшего красовалась фиксирующая повязка, а бровь, на которую наложили два шва, была прикрыта белым пластырем, так же у парня было легкое сотрясение. Demn it! Это он виноват во всем случившемся. Ал прекрасно знал, что ожидает русского в том кабинете, но промедлил, не успел, и вот во что это вылилось. Теперь остается только надеяться, что Слава не впадет в глубокую депрессию и, не дай Бог, попытается наложить на себя руки. Все же изнасилование, даже попытка, может сказаться на психике человека по-разному, и в таком случае стоит ожидать самых худших исходов, ведь если готовишься к худшему, то предотвратить все остальное становится гораздо легче.

Алекс втянул в себя никотиновый яд и, пропустив его через легкие, выдохнул прямо в открытое окно, внимательно следя за тем, чтобы горький дым не потревожил сон русского. Тот и так долгое время ворочался и что-то бормотал во сне, сжавшись в комок, так что пусть поспит. В который раз посмотрев на Морозова, Ал стряхнул пепел с сигареты и опять сделал затяжку. Курить он начал давно. Ван сам пыхтел как старый паровоз и его научил примерно спустя три месяца, как они начали встречаться. Тогда, еще будучи подростком, он просто представить себя не мог без никотиновой палочки во рту. Комната в старом доме китайца, в которой проходили их совместные часы, вся пропиталась ядовитым дымом, придавая горьковатый вкус их отношениям, будто предупреждая парня, чем вся эта любовь закончиться.Вообще все время, проведенное с Цзиньлуном, напоминало ему курение. Сначала тебе плохо, настолько хуево, что спасение ищешь везде, где только можно, и оно приходит в виде белой трубочки, пахнущей табаком. Мнимая благодать, которая привяжет тебя к себе цепями и вцепится зубами и когтями в твою плоть, стоит только раз попробовать. После первого глотка яда приходит эйфория, великолепное ощущение, настолько прекрасное, что удовольствие доходит до кончиков пальцев, оно затуманивает глаза сигаретным дымом и проедает кожу насквозь, и ты более ничего не видишь и не ощущаешь. Но табачный кайф такой короткий, что и заметить не успеваешь. Он проходит, оставляя после себя лишь горький привкус, и с каждым разом наслаждение все короче и короче. Тебе нужно еще больше, ты принимаешь “лекарство”, как можно чаще, и даже не замечаешь, что эйфории больше нет. Есть только горечь на языке, которая не проходит годами. Да. Ван был его никотином, его ядом, и именно из-за этой ассоциации китайца с сигаретами, ему было легче избавиться от пагубной привычки. Ал выбросил из жизни все, что связывало его с бывшим, или хотя бы напоминало о нем.

Он не курит уже более пяти лет, но сегодня сорвался. Слишком плохо. Нужно успокоиться и остудить пыл до того, как проснется Влад. Русскому он сейчас нужен не на грани истерики, а с трезвой головой на плечах, иначе от него не будет совершенно никакого толку. В данный момент он должен думать о Морозове, а не о своих переживаниях. Это подождет.

Вот он подъезжает к своему дому. Даже не удосужившись загнать машину в гараж, Ал вылезает из салона и сразу направляется к входной двери. Отперев ее настежь и оставив в этом положении, он возвращается обратно и, как можно аккуратнее, берет Славу на руки. Тот сначала дергается и хмурится от ощущения чужих рук на себе, а после ежится от холода, но декабрьский мороз не заставил его прижаться к другому телу, он подсознательно боится и даже во сне не подпускает никого слишком близко.

Пройдя в дом, Алекс осторожно уложил на диван русского и укрыл того пледом, а после вернулся, чтобы закрыть машину и дверь. Как только щелкнул замок, Мур направился в ванную комнату, чтобы набрать воду. Влада нужно отмыть от крови, да и от мнимой грязи, которую он сейчас чувствует каждой клеточкой тела. Так же следует охладить воспаленную кожу, поэтому воду американец включил чуть теплую.

Ванна набрана, а аптечка уже стоит на тумбе рядом. Ал подошел к дивану и опустился на корточки прямо напротив лица Влада. Конечно, будить его не хотелось, но если Мур разденет парня самостоятельно, то сделает только хуже. Сейчас Морозову больше всего необходимо чувствовать себя в безопасности, а если он проснется от того, что его кто-то раздевает, то, вкупе с не самыми приятными воспоминаниями, ни о каком ощущении защищенности и речи быть не может.-Hey, sunshine, просыпайся. - Ал смотрел на дергающиеся веки, а после его взору предстали ледяные радужки. Влад приоткрыл глаза и, немного щурясь, посмотрел на Мура. - Нужно пойти умыться. - Старший сначала нерешительно прикоснулся к руке Морозова, а когда понял, что тот только больше ластится к нему, облегченно выдохнул и сжал холодную ладонь. Как минимум его он не боится, это хороший знак. - Ты сможешь встать?

-Честно, не знаю. Скорее всего нет, слишком сильно болит спина, и голова кружится. - Тихий сиплый голос почти не было слышно. Если бы ни абсолютная тишина в доме, Ал не смог бы расслышать ни одного слова. Мур сделал пометку у себя в голове на счет того, что после обработки ран нужно будет дать русскому теплое молоко с медом, чтобы успокоить голосовые связки.

Алекс приподнял Славу, стараясь действовать быстро, но аккуратно. Морозов тихо прошипел, когда с него стянули пуховик, и кисти американца прикоснулись к пострадавшей спине. Влада подняли на руки и потащили в ванную. Ходить, да и вообще двигаться было очень больно, но парень все же мог самостоятельно пройти в другую комнату. Просто сейчас хотелось, чтобы американец как можно чаще прикасался к нему, и пусть это звучит эгоистично. Владислав решил, что сегодня ему можно немного побыть капризным ребенком, чтобы его потаскали на руках, отмыли, пригрели и погладили по голове. Только сегодня, к тому же Алекс, вроде как, не против.

В ванной комнате было прохладно. Его посадили на низкую тумбу, и Мур уже ухватился за застежку на кофте, но не спешил ее расстегивать. Алекс кинул нерешительный взгляд на Влада, безмолвно спрашивая: “Можно?”, тот только кивнул, немного краснея, когда с него сняли одежду.

Когда Морозов остался полностью обнаженным, стало понятно почему было так больно двигаться. Спина, бедра и руки были полностью покрыты наливающимися синяками. Кожа уже окрашивалась в характерный синюшный цвет, где-то были видны неглубокие царапины со смазавшейся кровью вокруг. Этот ублюдок вообще не жалел парня. Смотря на избитое тело, Мур все боролся с желанием вернуться в универ и организовать недопрофессору путевку в больницу примерно на месяца два, если не больше. Американец тряхнул головой и, усадив Влада в ванну, стал его мыть. Осторожно стер кровь с тела, отмыл от нее белоснежные волосы, остудил прохладной водой ноющие раны, а после обработал их специальными мазями. И вот, уже спустя полчаса, русский чистый, в свежей одежде, укутанный в теплое одеяло, лежал на кровати Ала с чашкой теплого молока в руках. Рядом сидел Алекс и обдумывал с чего бы начать тяжелый разговор. Так и не придя ни к чему конкретному, он глубоко вздохнул и повернул голову в сторону Влада.

-Ну, как ты себя чувствуешь? - Вопрос очень важный. Нужно понять, насколько сильно Славу поразила эта ситуация, и уже потом подбирать следующие шаги.

-На самом деле, я не знаю. Это странно. Вроде бы должен бояться, но не получается. Вернее, рядом с тобой не получается. Не понимаю, как это работает, но один факт твоего присутствия успокаивает. - Влад сделал небольшой глоток молока и продолжил. - Я это понял еще в больнице, когда ты ненадолго отлучился, оставив меня в кабинете одного. Я тогда чуть снова в истерику не впал. Возможно, это из-за того, что ты спас меня, возможно нет. Но с тобой рядом не страшно, и это факт. - Под конец русский закашлялся и поспешил запить теплой жидкостью першение в горле.

-Давай договоримся, что пока голос не вернется, ты будешь говорить как можно меньше. Ok? - Морозов кивнул. Следовало ожидать, что от его криков в аудитории, говорить он не сможет еще дня три. - Ты же понимаешь, что рано или поздно, но тебе придется рассказать об этом? - Влад поднял на него такой зашуганный взгляд, будто умолял его не продолжать, но это нужно сделать, так будет лучше для самого русского.

-Я не хочу. - От одного этого просящего шепота, у Мура сердце кровью обливалось. Он разрывался на части: с одной стороны, он слишком любит Славу и не может заставить его делать то, что тот не хочет, но ведь он еще и специалист, и сам прекрасно понимает, что так легко вытащить парнишку из ямы собственных мыслей не получится. Да, это сложно, да, неприятно, но без этого никак. Поэтому сейчас засунув свои переживания и жалость глубоко в задницу, Ал поджал губы и сел на колени напротив Влада, взяв в руку его запястье и тихонько поглаживая, чтобы тот чувствовал его присутствие.

-Послушай, у меня тогда не было доказательств, но у тебя они есть, тебе поверят. Нам нужно обратиться в полицию, ведь если этого не сделать, то эта мразь продолжит приставать к другим парням, и тут уже все может закончиться совсем по-другому. К тому же, я не думаю, что этот упертый ублюдок так просто забудет про тебя. Ты действительно хочешь всю жизнь боятся его или чувствовать вину за то, что он натворил, потому что ты ничего не сделал? - Алекс посмотрел на Морозова, пытаясь заглянуть в серые глаза, но Слава спрятал свой взгляд. - Влад, ответь.

-Я... Я не знаю. Не хочу кому-то говорить. Мне... стыдно. - Русский отвернулся от Мура, полностью скрыв свое лицо.

-Ты стыдишься того, что тебя хотели?-Не знаю. - Послышался еле слышный шепот.

-Того, что тебя пытались изнасиловать?

-Не знаю. - Парень уже хныкал. Если Ал не прекратит, то Влад сейчас заплачет. Но Алекс и не собирался останавливаться. Лучше сейчас узнать все, что его тревожит, резко и быстро, как вправляют кости, чем после медленно, будто щипцами, вытаскивать его переживания, постоянно тревожа незажившие раны.

-Тогда, чего ты стыдишься?-Я не знаю! Просто... Я - дурак. Идиот. Только слепой мог не заметить таких очевидных вещей. А я... Я просто закрывал глаза. Сам ведь прекрасно понимал, что здесь что-то не так, но даже если и задумывался над этим, то просто игнорировал эти мысли. - Ну вот. Влад плачет. Мур снова сел на кровать рядом с младшим и, взявшись за его лицо обеими руками, повернул голову в свою сторону.

-Ты считаешь, что ты виноват во всем этом? - Ал стал стирать большими пальцами горячие слезы, смотря при этом прямо в блестящие от влаги глаза. Он терпеливо ждал ответ, продолжая успокаивать Морозова.

-Да. - Тихий шепот стал еще более надорванным. Кажется, из-за его всплеска эмоций он еще сильнее повредил голосовые связки. - Кто еще кроме меня?

-Эта тварь, что сделала такое с тобой. Только он и никто больше. - Американец отпустил лицо Морозова и, насколько это возможно, крепко обнял его, не удержавшись невесомо поцеловав макушку. - Никогда, слышишь, никогда не смей винить себя в этом. В насилии всегда виноват насильник, и никак иначе. Ты меня понял? - Слава уткнулся носом в футболку Мура и коротко кивнул. Удивительно, как всего за полтора месяца общения, Морозов стал доверять Алу настолько, что готов вверить в его руки свою жизнь. - Завтра нам нужно сходить снять побои, и написать заявление, хорошо? - Влад сжался еще сильней и жалобно проскулил. - Не волнуйся я никому не расскажу. Будем знать только ты, я и полиция, больше никто.

-Обещаешь?

-Ну что за детский сад? Конечно, я никому не скажу. Информацию о своих клиентах никому нельзя раскрывать. - Русский поднял изумленный взгляд, на что Ал только усмехнулся. - Я помогу тебе снова жить нормально и не шарахаться всех подряд. Ты все равно откажешься ходить к психотерапевту, поэтому я стану твоим персональным специалистом. Тебе просто нужно доверять мне. Договорились?

-Да... - Парни еще немного посидели в такой позе, а потом Ал кинул взгляд на часы. М-да. Засиделись они, нужно ложиться спать, тем более из-за подобного стресса Влад наверняка очень устал.Мур отлип от русского и уложил нормально в кровать, укутал его в теплое одеяло и оставил свет включенным, на всякий случай. Он уже собирался уходить, но рука Славы, вцепившаяся в его штанину, не дала этого сделать. Младший выглядывал из-под одеяла и смущенно смотрел на Ала, не отпуская штаны американца.

-Эм... Ты не мог бы... п-поспать со мной? - Влад понимает, как странно звучит эта просьба, особенно в его положении, а потому искренне удивленное лицо Алекса его совсем не смутило. Ну в самом деле, не говорить же Алу, что рядом с ним он чувствует себя снова ребенком, под надежной защитой отца. Это слишком.

-Ты уверен? - Русский кивнул и угукнул себе по нос. Черт! Хотелось ли Муру лечь рядом со Славой? Естественно! Для него это считай единственный шанс поспать в объятиях любимого, но он должен держать себя в руках. Однако, смотря на эти просящие глаза, разве Ал мог отказать ему?

Американец еще чуть помедлил, а потом обошел кровать и лег с другой стороны. Он планировал лечь, как можно дальше от Влада, но тот сам подполз ближе и прижался к его груди, уткнувшись носом куда-то в ключицу. Ал сначала растерялся, не знал куда себя деть, но лежать всю ночь с отведенными назад руками было невозможно, и поэтому ему ничего не оставалось, кроме как приобнять русского и наконец-то уснуть. Хотя, наверное, он уже спит где-то на диване, потому что такое могло случиться только во сне: он лежит в одной кровати с Владом, прижимая его к себе, и вдыхает сладковатый запах яблочного шампуня, исходящий от мягких белоснежных волос, а сам русский мирно сопит у него под боком. Да, это точно сон. Просто невероятно приятный сон.

****

Морозов никогда бы не подумал, что пялиться, не отрываясь, в обычный белый потолок на протяжении двух часов, будет гораздо легче, чем отвечать на, казалось бы, простейшие вопросы. Как ты себя чувствуешь? Какие ощущения? О чем думаешь? Можешь описать, что ты чувствовал вчера, без деталей, только эмоции? Простые вопросы, только Славе так трудно было на них ответить. Вот и сейчас он лежит на диване в гостиной в доме Ала и прожигает уже не первую дыру в ровном потолке.

-Влад. - Торопить русского с ответом не стоило, но и давать ему слишком глубоко погрузиться в себя тоже плохая идея, особенно если учитывать, что это их первый сеанс.-Что? - Парень наконец-то отвлекся от созерцания белой поверхности и перевел свой взгляд на Алекса. - Прости, можешь повторить вопрос?

-Три дня назад ты сказал, что рядом со мной чувствуешь себя защищенным, верно? - Легкий кивок головы. - Как ты думаешь, есть ли еще люди, рядом с которыми тебе будет комфортно?

-Да, думаю есть такие. - Влад снова отвернулся от американца.

-Можешь сказать кто?

-Наверное братья, сестра, отец и, возможно, Леон. - Морозов стал перебирать в голове имена знакомых людей, но больше в голову ничего не приходило. И даже так, он не был уверен в своем ответе.

-Хорошо. А кому из них ты мог бы сейчас рассказать, что с тобой случилось?

-Никому. - Мур думал, что русскому опять потребуется время для ответа, и поэтому слегка вздрогнут от неожиданного хрипа.

-Даже отцу?-Ему бы я рассказал в самую последнюю очередь, если бы вообще рассказал. Я люблю отца и точно знаю, что с ним буду в полной безопасности, но... Я не думаю, что он бы понял меня и мой страх. Для него просто не мыслимо, что домогаться могут не только к девушкам, поэтому если скажу, у него в голове будет не: “почему это произошло с моим сыном?”, а: “почему он не защитился?”. - Интересно. Возможно ли, что причина стыда Влада кроется в отношении ко всему этому его отца? Если да, то это плохо. Навязанные с детства принципы очень трудно выбить из головы. Скорее всего Влад сам считает, что должен был отбиться, но не смог, и теперь - стыдится и винит себя.

-Ладно. А если бы я не знал об этом, ты бы смог мне рассказать? - Ал посмотрел на то, как Слава отрицательно покачал головой. Действительно, и на что он надеялся? Что будет тем особенным человеком, которому русский просто так расскажет все, что его тревожит? Глупости.

-Если бы ты не знал, я не лежал бы тут вместе с тобой. Скорее где-нибудь в больнице или в морге. - Ну что ж, справедливо. - Спасибо.

-Не за что. Правда. - Алекс перевел взгляд на часы. Они сидят уже почти три часа, надо закруглятся. Пытать русского еще больше смысла нет. - Ладно, думаю на сегодня закончим. Ты как, встать сможешь?

-Постараюсь. - Морозов ухватился за спинку дивана и, прокряхтев, сел. Он смотрел на американца, который уже возился с чайником на кухне. - Можно вопрос?

-Конечно, спрашивай. - Послышался топот, а потом в руки Влада всунули чашку горячего чая.

-Как ты поймешь, что мне больше не нужна... м-м-м... реабилитация? - Русский поднял взгляд на Мура, а тот в свою очередь сделал пару глотков из своей чашки. Кажется, себе Ал сделал кофе.

-Ну вообще, терапия проходит до тех пор, пока клиент не начнет чувствовать другие эмоции помимо страха и стыда. В основном сеансы проходят до появления таких чувств, как симпатия, привязанность, любовь... - На последнем слове Ал запнулся. Любовь. Он должен будет вести Влада, до тех пор, пока тот не станет испытывать чувство похожее на любовь. Кажется, сама судьба дает Алексу намеки, что ему не стоит влюбляться. Из этого такая хрень получается. - В любом случае, нам еще рано над этим задумываться.

-Хорошо.

****