Часть 3... Прости... (1/1)
Я сидел за холодной партой и смотрел куда-то прямо. Зрачки застыли, взгляд расслабился, поэтому вместо доски была видна какая-то муть. Прозвенел звонок и я нехотя оторвал свой прикованный взгляд к доске. Медленно убрал помятый учебник русского языка в портфель, закинул туда же ручку и огрызок карандаша. «По расписанию сейчас должна быть столовая…» — проговорил про себя я медленно вышел из класса.
В столовую ходили немногие из нашего класса, а после исчезновения Семёна и Катьки их стало ещё меньше. Родители многих детей отказались от питания из-за ужасных рассказов детей про школьную стряпню. Но мой папа с мамой всегда говорили, что еда в столовой питательная и полезная, что намного лучше бутербродов с колбасой.
Я спустился по лестнице на первый этаж и открыл дверь, ведущую в столовую. Шум и гам школьников резко впился в уши. Пройдя к длинному грязному столу, я сел за скамью и придвинул к себе порцию. Выглядела она далеко неаппетитно, а из-за недавней стычки с хулиганами, аппетита у меня и не было. Я уже собирался встать и выйти из столовой, как увидел нечто отчего у меня запорхали бабочки в животе — это была Полина…
Девочка вилкой ковыряла не совсем съедобную котлету, вид у неё был очень понурый, отчего мне тоже стало как-то грустно. Я просто сидел уставившись себе под ноги, но одноклассница сама меня заметила.
— Привет, Антон, тоже пришёл отведывать этой царской еды?.. — грустно улыбнувшись спросила Полина.
— П-полина прости меня! — быстро выпалил я и отвернулся, чтобы она не увидела выступившие на глазах слёзы. Хотя Полина наверное уже поняла это по моему дрожащему голосу.
Даже грустная улыбка пропала с лица девочки, она поняла о чём я, поняла с полуслова. Полина печально вздохнула и уткнулась лицом в ладони.
— Ты не виноват… правда — грустно проговорила она. — Это я… я виновата, прости! — девочка встала со скамьи и стремительно зашагала к выходу из столовой. Я хотел окликнуть её, но она уже скрылась за дверью…
Я вытер слёзы рукавом (не хватало мне ещё, чтобы кто-то из одноклассников их увидел) и медленно пошёл к выходу. С яростью оттолкнул дверь и побежал в сторону туалета. Слёзы душили меня. Я не мог понять, почему всё так сложно? Почему я не мог просто быть в хороших отношениях с Полиной. Когда всё казалось, вернулось на круги своя и мы с Полиной хорошо проводили время вместе, появился Рома… Если я стоял ближе чем на пять метров к Полине — это был повод избить меня у неё на глазах. Конечно девочке было не легче. Каждый раз уговаривать хулиганов прекратить, что почти всегда заканчивалось неудачей. А дальше она наблюдала моё избиение, глотая слёзы и не в силах ничего сделать, ведь с обеих сторон её удерживали какие-то большие мальчики, с противной, кривой улыбкой. А самое главное она считала себя виноватой…
Я наконец добежал до туалета и позволил эмоциям полностью затуманить мой разум. Слёзы хлынули из глаз с удвоенной силой. Я ничего не мог с собой поделать. На душе было гадко, и я не знал что с этим делать. Грусть, ненависть, чувство безысходности — всё это я чувствовал. Впервые я ощущал такой большой спектр эмоций. Я попытался отвлечься от этих мыслей и подумать о чём-то другом. Плохая была идея, я вспомнил родителей. Вспомнил их ссоры, холодные колкости в адрес друг-друга. И стало ещё хуже…
Прозвенел звонок, я быстро умылся холодной водой, смыв с себя слёзы. Чувствовал я себя ужасно, но на урок мне нужно было пойти, иначе как потом объяснить своё отсутствие?
Я оттолкнул белую дверь, с которой уже слезла большая часть краски, та с противным скрипом поддалась. Остальная часть пути к классу, прошла словно в прострации. Я опомнился лишь тогда когда учительница начала отчитывать меня за опоздание. Я послушно кивал, уставившись на неё отсутствующим взглядом.
— Ладно, Петров, входи быстрее — сдалась она. Я уже начал идти к своей парте, как увидел, то отчего что-то оборвалось в животе:
Стул, где всегда сидела Полина был пуст…