Часть 6. Фиалковые глаза (2/2)

И он был совершенно прав. Мяч был подан гуманитарным классом, а это рыжая бошка божьей помощью умудрилась взять место старосты.

— Ц, раскусил...

— ИДИ.

Тарталья со смехом развернулся и, якобы уворачиваясь от поднятой Скаром пустой тарелки, убежал к друзьям. Тот же, выдохнув, развернулся обратно к своему собеседнику и продолжил с неодобрением смотреть на его еду.

— Земля вызывает Скарамуччу... — протянув говорит Альбедо и машет рукой перед ним — у нас уже урок, ты идешь?

Неужели заснул с открытыми глазами. Вот это да. На самом деле сейчас хотелось просто здесь остаться и заснуть. Правда. В компании Альбедо было ну уж очень хорошо.

— Я... Что-то неважно себя чувствую... — соврал Скарамучча, стараясь сделать максимально уставший и болезненный вид.

— Иронично, что изначально мы шли в медпункт из-за меня, а теперь наша причина ты. Ну пойдем, я помогу — говорит блондин, протягивая руку.

— Что? А. Да нет... Все хорошо... Я просто... Не спал — а вот это уже было правдой.

Скарамучча чувствует, как чужие руки осторожно поднимают его и... Постойте. Поднимают? Стоило темноволосому открыть глаза, как они уже миновали двери столовой и шли в сторону медпункта. Вернее, Альбедо шел, а сам он действительно был на руках.

— Вот уж не думал, что у тебя столь хорошая физическая подготовка...

— Ничего такого. Ты весишь всего ничего.

Медпункт был устроен так, что существовала парочка маленьких комнаток с чем-то наподобие кровати в каждой. Сделано это было для того, чтобы если кому-то стало плохо, то он мог действительно прилечь и пропустить какую-то часть урока, но воть Альбедо уже собрался с духом и собирался так наплести, чтобы Скарамуччу просто оставили поспать. Темноволосый же спокойненько себе лежал, не подавая лишних признаков жизни. Спать ему действительно хотелось.

Его оставили в комнате с белыми стенами и окном, закрытым жалюзями. Из предметов мебели была только своеобразная кровать, небольшая тумбочка и кресло, видимо для врача или посетителя. Лишь Скарамучча лег на кровать, сразу же веки потяжелели и он провалился в глубокий сон. Проснулся лишь в седьмом часу вечера в темноте. Альбедо заботливо принёс его вещи, пока тот спал — такой вывод сделал Скар, видя свою сумку на кресле. Видимо все уже ушли, школа была пуста, а специально для него двери оставили открытыми. За окном уже было темно, светили фонари и дети бегали на площадках при школе. Вот ведь...

Скарамучча тут же поднимается на ноги, выбегает из медпункта и бежит на лестницу. Сегодня ведь среда. Он должен быть здесь. Конечно! На этаже снова раздается скрипка. Такая прекрасная, завораживающая и лёгкая. Скару казалось, что все звуки мира прекратились, чтобы позволить этой мелодии литься через край. Он закрыл глаза и прислушался. В этот раз она была другой. Словно птенец выпавший из гнезда и удивительно взлетевший обратно. Будто перо падало в лужу не оставляя ни единого брызга, или же ряби. Легкая, спокойная, местами даже вдохновляющая. Рука темноволосого сжимает инструмент, что он взял с собой ещё утром и уверенный шаг в актовый зал даёт начало чему-то новому. Будучи слишком увлечённым игрой, Альбедо не сразу понимает, что в зале посторонние, лишь только флейта начинает играть то наперебой, то слаженно — голубые глаза распахиваются в удивлении, а рука даже в момент дрогнула и чуть не выронила смычок. Он был уверен, что в школе никого, что никто не может понимать то, что он играет, но стоящий напротив парень с флейтой в руках доказывал обратное. Скрипка затихла, оставив соло другому инструменту. Что-то нежное, легкое, слово вата, словно ответ на ранние просьбы блондина.

Тогда Скарамучча снова застал его за игрой. Это было в феврале месяце, уже после их путешествия по историческому музею. Игра была совершенно другой. Не пугающей, как раньше, а успокаивающей и умоляющей о помощи, словно крик души в пустоте, где сразу ясно, что никто не способен прийти на помощь... А он смог. Он играл и Альбедо ему верил. Верил, что человек с глазами цвета фиалок способен помочь ему больше, чем по гуманитарным предметам в библиотеке после уроков.

***</p>

— А ещё в тысяча восемьсот пятьдесят де...

— Давай сначала... — умоляюще просил Альбедо, перечеркивая всё в тетради.

— Шестой раз? Альбедо, в чём проблема?

— Я не могу сосредоточиться. Извини, больше не повторится.

Скарамучча протягивает ему книгу, в которой был подробно расписан тот отрезок времени, про который он пытался донести уже шестой раз. Хотя блондин в этот раз действительно слушал внимательно... или же был сосредоточен на чертах лица темноволосого парня, сидящего на парте перед ним в черных штанах и рубашке с галстуком.

***</p>

В какой-то момент скрипка снова вошла в дело и у них вышел действительно неплохой дуэт. Симфония, наполненная болью и чувствами, просьбами и обещаниями. Они были вместе, рядом, готовые помочь в следующую секунду.

***</p>

Он открыл глаза. Его руки были связаны, а сам парень находился в каком-то стеклянном боксе. Все, что было снаружи — абсолютно белые стены и одинокая дверь в дальнем углу. Скарамучча оглядел себя. Не понимая как он здесь оказался, что забыл и для чего — делает шаг вперёд. Тут же слышит странный звук, схожий с каплями воды, что ударяются о стекло при дожде. Только это была не она. Под его ногами находились капли крови, а чуть-чуть поразмыслив и подняв руки он снял с себя венок из фиалок. Прекрасных, ярких, наливающихся кровью. Он ничего не понимал, а в комнате, в шаге от него по ту сторону стекла появился ещё один объект — светловолосый, голубоглазый парень, что поправлял очки на носу, вытирал слёзы и без остановки одними губами повторял: «Прости.» Цветы, что вновь оказались на его голове словно протыкали насквозь. Настолько сильной болью отдавала голова. Слёзы текли уже по его щекам, а лепестки падали на пол, мешаясь с кровью Скарамуччи.

— Скарамучча, милый...

Голос эхом отдавался в голове и, наконец, преодолев головную боль он смог открыть глаза.

Перед ним сидела Яэ Мико и поглаживала по руке. Будучи обеспокоенной, она сама чуть ли не плакала и как только фиалковые глаза открылись, вытерла слёзы и улыбнулась.

— Давненько тебе кошмары не снились. Я принесу чай?

— Да...

Он не мог поверить, что это был сон.