Часть 16 (1/2)

Тело где-то парило, мозги тоже не хотели собираться в кучу, состояние было как будто одурманено чем-то, словно он был под кайфом и не совсем понимал, кто он, что он, с кем он… Но стоило только приоткрыть немного глаза, как картинка полностью прояснилась и Свят вспомнил события, из-за которых он оказался на больничной койке. Север, мудила конченная, подрезал его всё-таки, да неслабо, что чуть не отправил его на тот свет.

Левый бок отозвался болью и одновременно с этим Свята затошнило, чьи-то заботливые руки помогли ему справиться с неприятными последствиями наркоза, поднеся к лицу судно и Свят обессиленно откинулся на подушку, закрыв глаза и тяжело дыша, казалось, все силы покинули его и он превратился в одноклеточное простейшее, настолько уязвимое, что стало на миг противно от своей беспомощности.

— Сейчас будет полегче… Я доктора позову, он тебя

осмотрит, — услышал Свят ласковый женский голос и приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на сестру милосердия. Ею оказалась женщина лет шестидесяти, с добрым лицом и светлыми улыбающимися глазами, в белом халате и голубой медицинской шапочке.

— Кто вы? — спросил Свят слабым хриплым голосом.

— Я санитарка в этой поликлинике, Вера Петровна. Меня твой друг попросил присмотреть за тобой, Святослав.

— Какой друг? — Свят сразу подумал на Толика, ведь тот ему являлся единственным другом, с которым они прошли и огонь, и воду, и медные трубы.

— Данечка. Он подходил вчера к Николаю Валерьевичу, хирургу

твоему, и обо всём с ним договорился, — пояснила

сиделка. — Ладно, потом поговорим, мне доктора позвать надо.

Вера Петровна вышла из палаты, а Свят стал оглядывать помещение и соображать над хреновой ситуацией.

Да уж, и как он под нож умудрился попасть?! Столько всяких разборок разных было за всю жизнь и ни в одной он не лажался, так, как вчера.

Защитничек, блядь…

Глубоко вздохнув, Свят осматривает помещение: он находился в светлой чистой палате, с двумя койками, небольшим прямоугольным столиком и двумя стульями. Ничего интересного, скучно и уныло, захотелось поскорее убраться из этих убогих стен, ведь у него котёнок дома, работа в конце концов, да и с Севером он ещё не все счета свёл. Вот теперь точно по нему тюряга плачет и Свят обязательно его туда упрячет.

Довольно быстро приходит сиделка с представительным дядькой-доктором, который с порога начал свой осмотр, задавая вопросы один за другим и назначая капельницу больному и полный покой. Есть нельзя, но можно сделать один глоток воды, через полчаса - ещё один и так в течение дня. Завтра можно попробовать куриный бульон без хлеба, ну а потом кашки, печёные яблочки, ничего сырого и мучного употреблять нельзя.

— А курить когда мне можно будет?

— Хм, молодой человек, придётся бросать, — улыбнулся врач, покидая палату.

— Зашибись.

Свят был в ахуе, как он без никотина продержится? Да у него ломка начнётся как у нарика!

— Ничего-ничего, Николай Валерьевич быстро на ножки тебя поставит.

— Угу.

Вслед за доктором явилась молодая медсестра, поставила капельницу, поспрашивала о том о сём, сделала укол с обезболивающим, поменяла повязку и вскоре удалилась, напоследок кинув на Свята заинтересованный взгляд.

Ему была по барабану симпатичная медсестричка, образ русоволосого парня прочно сидел у него в голове, с какой-то крохотной надеждой, что он ему не безразличен, что Дан заботится о нём не из чувства вины, а из-за взаимной симпатии.

Может Данька стал по-другому к нему относиться после вчерашнего и в его сердце проклюнулись любовные ростки?

Было раннее утро и поэтому Свят быстро вырубился под тихий звук работающего планшета Веры Петровны. Женщина что-то смотрела, то ли фильм, то ли сериал, даже хотела заинтересовать им своего подопечного сунув гаджет ему под нос.

Свята воротило от всего, тем более от сопливых мелодрам, поэтому он предпочёл вздремнуть часок-другой, ведь во сне время летит незаметно - закрыл глаза утром, открываешь - обед, полдня прошло, осталось ещё столько же, а тут и до ночи рукой подать.

***

Следующее пробуждение Свята тоже было муторным, болел не только бок, но и башка, во рту был сушняк, а на сердце тяжесть.

Ещё и мент приколебался со своими тупыми вопросами насчёт Севера и его роли в жизни Свята. Свят отвечал честно, всё, как есть, и про шантаж тоже не утаил.

Но всё поменялось, когда в палату осторожно заглянул Толик, после ухода следователя, неся в руках чёрный шелестящий пакет.

— Здрасьте, — здоровается Толя с сиделкой. Вера Петровна оставляет парней одних, предупредив Свята, что на случай чего она будет в коридоре.

— Ну чё, как ты?

— Да нормально, жить буду. Чё принёс? — спросил Свят кивнув на пакет в руках Толика.

— Да так, одежду кое-какую, немного баблишка, телефон с зарядкой и хавчик, апельсины там, яблоки, сок… Ирка хотела ещё курицу запечённую сунуть, но я её не взял, помню, Сашке аппендицит вырезали, так он сутки вообще ничего не жрал, врачи запретили. Потом что-нибудь свежее притащу, а то пропадёт ещё курочка, траванёшься.

Толя стал доставать перечисленные предметы и расставлять их на столе, рядом с посудой Веры Петровны.

— Спасибо, братуха.

Свят жмёт Толику руку, испытывая к нему немалую благодарность.

— Да не за что, — Толя осторожно присаживается на соседнюю койку, посматривая на друга и высказывая свои опасения. — Свят, а что если этот мудак тебя прирежет, за то что ты ментам его сдал?

— Не успеет - его повяжут к этому времени.

— Он, короче, смылся, залёг на дно, вместе с Соколом и Червём. На съёмной хате только Ирка его бухая была, а сам Север в бегах.

— Ну и хер с ним. У меня кошак дома один, вот чё самое главное.

— Спокуха, братуха - Грэя я пока к себе забрал. Как выйдешь на волю, так снова к тебе переедет.

— Бля, Толяныч, я твой должник! С меня бутылка кайфового коньяка.

— Да ладно! — махнул рукой Толя, показывая зубы в широкой

улыбке, — свои люди сочтёмся.

Свят тоже улыбается, пасмурное небо над его головой сменяется лёгкими облачками, из-за которых пытается пробиться яркое солнышко.

— Окей.

— Ты не хочешь мне рассказать про тех мажоров? Кореша

твои? — осторожно спросил Толя, потому как знал, что Свят не любит, когда лезут в его жизнь. «Не суйся ко мне с вопросами и я не начищу тебе морду». Это правило распространялось на всех, даже на друзей.

Таков был Святослав, ярый противник болтовни о его загадочной персоне.

— Хорошо, только ты сначала помоги мне снять эту позорную ночнуху.

— Окей.