3. Жаворонок и Сова (1/2)

Резкий звон тревожит сознание. Сынмин ищет телефон под подушкой и выключает будильник, сразу встаёт. На соседней кровати начинают ворочаться и максимально скукоженное лицо поднимается над подушками, выглядывая из берлоги одеял. Сынмин пьёт воду из бутылки и замечает недовольное выражение лица и злой бубнёж. Тело чуть скатывается с кровати, пока ищет телефон на полу, но даже, когда он оказывается в руках, то светлый экран ослепляет и ещё долго невозможно сфокусировать сонный взгляд в него.

— Пять утра?! — осипший и звонкий голос ударяется впервые за молчаливую ночь в этой комнате, — ну, пекус! — Хенджин угрожающе поворачивает голову в сторону виновника его раннего пробуждения. Желание прихлопнуть жаворонка возвышается с каждой секундой, поэтому гнев лучше затушить под два стоя одеял.

Сынмина не волнует, что он разбудил бедного и несчастного соседа, и, уходит в ванну, сделав водные процедуры. Немного надо освежится в душе и прийти уже в полное осознание своего утреннего существования.

В комнате стоит мрак, при пробуждении это не чувствовалось. Как комната, да и, наверное, вся общага, ещё крепко спит. Сынмин не часто так рано вставал, но любил такую раннюю атмосферу. Когда солнце только просыпалось, город ещё спал и улицы тоже. Ни одной души не видно на горизонте, а как же этот утренний свежий воздух. Как он может не нравится? Да и ещё день становится длиннее, можно много что успеть сделать.

Ким роется в своём шкафу и перебирает вещи, ищет что-нибудь, в чем можно было выйти из комнаты и сделать разминку. Большая футболка и спортивные штаны точно подойдут. Он подцепляет свой коврик для йоги, влетает в свои тапочки и выходит, закрыв дверь.

В коридоре гробовая тишина, Сынмин надвигается в сторону милых закоулков, которые он видел в первый день. Сказали, что там многие кто делает разминку или просто там сидит. Странно там сидеть, потому что там кроме, как огромных панорамных окон и батареи ничего нет. Ему приходится уйти в противоположный конец крыла. Все ещё никого нет, а это сторона общаги оказывается солнечной. Прямо в этом закутке, в эти окна, подглядывает солнце.

Сынмин думает о том, что день уже удался и расстилает коврик. Он занимается обычной разминкой для поддержания здорового тела. И делает простые силовые нагрузки: отжимается, приседает, держит планку по минуте. Держит мышцы в тонусе. Часто пытается не забывает развивать гибкость, но получается через раз. Пытается себя не мучить.

Сегодня он решил простоять в планке сколько сможет и засёк время на телефоне. Он не смотрел на время, а просто закрыл глаза. Тут он услышал, как по коридору шуршат шаги и женские разговоры. Он приподнял глаза, чтобы не мешать своей стойке, но не смог увидеть, хотя шаги приближаются к нему. Девушки, увидав парня, приятно удивились, что в такое время бодрый, да ещё и занимается спортом в этом закуточке, пока на него падают утренние лучики солнца.

Девушки поздоровались с ним, и Сынмину пришлось опустить таз на пол и остановить таймер, чтобы уже увидеть собеседниц. Минута пятьдесят три. Девушки шли с полотенцами на голове и в махровых халатах, улыбались ему и хвалили, что такая рань, а он занимается спортом. Он покивал им головой и улыбался. Девушки ушли в сторону кухни и говорили о том, что им пора возобновить тренировки и тоже по утрам делать разминки. А кто-то сделал комплимент милому лицу Сынмина, перешёптываясь с подружками.

В комнату он закинул коврик, Хенджин все же смог обратно уснуть, укутавшись одеялом до макушки, и, посапывая под подушкой, так же лежал головой на другой подушке, третья лежала под боком, четвёртая уткнулась в угол стены и изголовья, пятая и шестая прятались где-то под одеялом вместе с Хенджином.

«И этот какой-то принц, зачем столько подушек?» — не понимает Сынмин.

На кухне уже булькала каша, а Сынмин резал фрукты и параллельно искал в планшете свои старые конспекты, которые он отксерокопировал и закинул в планшет, чтобы в Академию не тащить все тетради. Он хочет подготовиться к первой паре по биологии. Так, повспоминать предмет. Он даёт себе час на трапезу и на подготовку. Ким ещё успел перечитать вчерашний конспект по анатомии.

После еды и после того, как помыл посуду, он опять заглянул в комнату, чтобы уже начать собираться. Вчера он не понял, как сложить халат так, чтобы он не мялся, поэтому он его хватает в охапку и идёт в прачечную. Он глянул в интернете, чтобы не гладить каждый день. А то это такое себе удовольствие.

Сынмин почистил зубы второй раз, после еды. Оделся в голубую рубашку оверсайз и немного заправил ее в черные брюки. Наручные часы, собранная сумка. Он все просчитал и думает, что он успеешь вовремя, даже чуть раньше, пока найдёт аудиторию. Из последнего осталась обувь, да чёрный плащ.

В кровати соседа началось шуршание и тяжелый ещё не проснувшийся голос:

— Блять, пекус! — с кровати повалились подушки и вылетел Хван, — я же опаздываю! Ты хули меня не разбудил?

— А это я ещё должен делать? А что же вы меня не предупредили, Ваше Высочество? — Сынмин сложил ладошки у груди и похлопал глазками, встал в закрытую и стеснительную позу, сгибая ноги. И наблюдал, как Хван из своего шкафа вытаскивал одежду и бубнил себе под нос про погоду.

— Это все из-за твоего раннего будильника, что за продуктивность!? — злился Хван, но мельком взглянул на Кима, что стоял у порога в одном кроссовке. Чтобы оценить, в чем он, и, как одеться Хвану.

— Ну, уж, извините, что я веду здоровый образ жизни и являюсь жаворонком, но мне что теперь обосраться, чтобы не тревожить спящую принцессу? — кричит ему Ким, чтобы тот, в туалете, его услышал.

— Вот обсираться не надо, — серьезно сказал он томным голосом и немного с ироничным лицом, выходя из ванны, и поправлял ворот чёрной водолазки. — Сука, — выдохнул он и подбежал к столу, собирал все в большой плоский пенал, как-то же ещё и разбираясь, что он там хватает и кидает с свою потрепанную сумку, — у меня первой парой история искусств, мне за опоздание у этой старой карги будет секир башка! Да где эта шлюха? — он что-то потерял и теперь переворачивает всё на подоконнике.

— А вот ты не можешь найти, потому что, во-первых, надо все собирать с вечера, и, во вторых, надо, наконец-то, здесь убраться, я, когда тебе ещё говорил об этом! — Сынмин начинает уже не на шутку беситься.

— Ким, не нуди, — Хван повернул голову назад, чтобы глянуть на него и положил пустой холст на стол Сынмина.

— Э, куда! А ну убрал с моего места свои вещи, что за манера!?

— Как же ты меня бесишь! — рыкнул тот.

— Ты не представляешь, как ты меня бесишь! Если ты тут не приберёшься, я все твои рисунки, всю эту утварь, — обводит рукой всю зону Хвана, — Вы-ки-ну! — четко и по слогам выплюнул Сынмин.

— Не посмеешь, сука! — Хван докинул, уже не глядя, вещи для рисунка и захватил сумку и папку с бумагой на длинном ремешке и шёл на Сынмина с тяжелым взглядом пропитанный огнём и кровью. И встал близко к Киму, — ты тогда за ними следующий и полетишь! — все ещё грозно, но чуть тише с жжённой ненавистью предупредил он. Начал надевать берцы.

— А вот мы и увидем, что будет, если ты здесь не уберёшься! — процеживает слова через зубы и выходит из комнаты, ставя точку в этом неприятном диалоге.

А так-то он уже опаздывает от своего плана. Чертов Хван, чтобы его все же та карга и сделала ему секир башку.

В метро было много людей, тесно и душно, но в целом, он успел. С быстрым шагом и чуть-чуть понервничал, но успел.

На паре было опять, как вступительные слова, знакомство с преподавателем и с его требованиями.

Сидеть в аудитории для Сынмина было в новинку, он ещё вчера ощутил это. Немного непривычно, что преподаватель говорит в специальный микрофон, чтобы его могла услышать большое количество людей, а их и правда много. Больше всего их скопилось ближе к преподавателю, но это пока что. Потолки высокие, да ещё и расписные. Окна широкие и высокие, это все и правда выглядит, как дворец девятнадцатого века. Сынмин никогда бы и не подумал, что захочет романтизировать свою учебу, но вот с такими видами захотел. Но он быстро берётся за голову и слушает преподавателя, записывая тему введения.

***</p>

Отстояв быструю очередь в столовой, Сынмин задумчиво идёт с подносом и ищет себе место. На подносе у него: тушеная сладкая тыква и гальби, кимчи, соус для кимчи и риса, жареные колбаски, рис, водоросли, суп из мальвы, йогурт.

— О! Пекус!

Сынмин поднял голову и увидел в далека широко улыбающегося Чонина, что машет ему и зазывает к себе. Он подходит ближе и видит за столом всех остальных: Минхо, Феликс, Хан, Хенджин.

«Хенджин?!» — он опешил, а в голове имя соседа отстукивается от стенок и горит огнём.

Хван поднимает голову, чтобы посмотреть, кого там звал Чонин, видит своего соседа и ахуел. Он вытягивает шею и кладёт палочки на свой поднос приподнимается. Они оба испепеляют друг друга глазами. Корчась от отвращения к друг другу.

«Как можно было из всех людей в этой огромной Академии познакомиться с друзьями Хвана!?» — все не может успокоится он и внутри все горит, в руках он сильно сжимает свой поднос.

— Вы нахуя его подобрали? Че побитую псину на мусорке стало жалко?! — Хенджин встал полностью и оперся двумя руками в стол и навис над ним. Брови сжались у переносицы, а руки сжались в кулаки.

Сынмин не выдержал и с грохотом поставил поднос прямо перед Хваном и тоже опирается руками в стол и облокотился вперёд:

— А как вообще такие хорошие люди общаются с таким напыщенным индюком!? — скалит зубы и не сводит глаз с него.

— Закрой рот, малолетка, пришёл сюда и думаешь все тебе можно!? Думаешь здесь тебя никто не тронет? — дышит Хван тяжело. На его плечо ложится рука Феликса, но он ее отбрасывает, — меня никто так не бесил, как ты, из нас важного строишь только ты.

К их столу подошли ещё двое ребят. И они были в шоке, что Хенджин тут с кем-то орет на всю столовую. Разборки самого Хван Хенджина, да ещё и не с Ханом. Парни сели сразу на первые ряды и ничего не понимали, но с круглыми глазами смотрели на перепалку и ели невидимый попкорн.

— Я добрый человек, Хван Хенджин, — Сынмина хватает за ворот своего соседа и резко тянет на себя, тот хватает его за предплечья и со всей силы сжимает, впиваясь короткими ногтями. Голос Сынмина становится надменным и пугающим. — Пока ты не сделаешь, то о чем я прошу уже полмесяца ты будешь тогда страдать в агониях и слушать мои претензии, я буду тебе капать на мозги ещё хлеще, чем твоя бывшая.

— Я тебе ничего не обязан! — Хван хватает его за шею и лицо и пытается от себя отцепить и скинуть на пол, чтобы знал своё место. Но не может из-за стола между ними и друзей, которые уже не выдержали смотреть на это жалкое зрелище, а особенно на драку.

— Так! А, ну, брейк! — Чонин вытащил своего пекуса из лап Хвана и держит его под подмышки, — это че вы так сцепились. Знакомы?

— Он мой сосед! — оба выкрикивают все так же пожирая друг друга нехорошими и убийственными взглядами, тем самым привлекая всю столовую к ним.

Феликс не выдерживает этого внимания и даёт подзатыльник Хвану и силой садит его обратно на скамейку:

— А ну успокоились, бесстыдники!, — рычит громким шепотом и пытается всех посадить.

— У Хенджина реально появился сосед? — так же шепотом говорит парень, который Сынмину кажется знакомым.

Ким приходит в себя и уже осознаёт что произошло. Гнев немного утихомирился, но все так же припекает грудь. Из новых двух людей, что недавно подошли он узнаёт тех парней из кафе, бариста Чана и второго.

«Да какого? Все люди что ли друзья Хвана!?»

— Не бурчи, Хенджин, ты и правда проблемный, что даже такой хороший человек, как Сынмин был готов набить тебе морду, — заявляет Феликс.

— Да какой хороший человек? Эта мразь разбудила меня своим будильником, — он сделал паузу и смотрел на всех остальных с круглыми возмущёнными глазами и резко дернулся показывая ладонью, — в пять утра!

— Ты че жалуешься, ты все равно потом храпака дальше дал, — возмутился Сынмин.

— Да какой там? Ты блять везде ходил, туда-сюда, туда-сюда, — он быстро водил рукой так, как и говорил. — Ебучие жаворонки, чтобы вы все горели в аду! Я только в конце и уснул, когда надо было выходить. Я из-за тебя опоздал!

— Хенджин, перестань!

— Почему во всех своих проблемах ты винишь меня? Давай я тоже так буду делать! — опять начинает заводиться Сынмин, широко и нервно давит лыбу. — Из-за слои пыли, на которой можно писать матные слова, я задыхаюсь, у меня низкая работоспособность, у меня тревожные чувства…

— Так все-все, Хенджин, и правда, хватит его винить, ты сам не лучше, да и тебе будет полезно наконец-то, — перебивает Феликс, — теперь оба закройтесь и дайте поесть нормально.

Хенджин опускает взгляд в поднос, лицо максимально кислое, он берет в руку палочки и смотрит в телефон, запихивает в рот жареные маленькие колбаски. Ведь за две пары и голодного утра он ел только воду и пил тоже только ее.

— Вот это бурное знакомство, я в ахуе, что это не Хан.

Хан широко улыбается, подмигивает и показывает двумя пальцами «мир», да ещё и язычок прикусывает.

— Вот показушник, — смеется рядом широкоплечий знакомый парень, — меня зовут Со Чанбин.