Та, которая - Я! (2/2)
-«И не зови меня, когда будешь кричать от тоски и отчаяния – я не приду. Ты – никому не нужна!»
За моей спиной открылась дыра в темноту и меня толкнули навстречу бездне.
Окно пространства беззвучно захлопнулось.
Я осталась одна.
Харадан была рада. Но не так, так обычно, когда к ней бросали очередного пленника и она послушно высасывала из него все, оставляя только пустую оболочку, с которой демиурги потом делали то, что хотели.
Девочка вернулась!!!
Когда она в прошлый раз попала сюда, то первые несколько минут Харадан не могла поверить, что такие существа вообще бывают. Через неё прошли многие, очень многие, и многие отдали ей свою суть, так что со временем темная и бездушная Харадан обрела сознание, созданное из тоски по свету, которую все пленники испытывали, томясь в её застенках. Они тосковали за теми, кто их любит, за своим домой, своими друзьями. Вспоминали мелочи, которые когда-то казались незначительными, но в эти минуты становились такими важными – чьи-то письма, несказанные слова, подаренные, с любовью, мелочи…
Всё это впитывала в себя темница и со временем она начала осознавать, что она живая и …. ещё более несчастная, чем её пленники. Ведь всё это – счастье, мечты, стремления – хоть и безвозвратно потеряны теперь, но были в их жизни. У неё этого никогда не будет!!! Она никогда не узнает – как это – улыбнуться кому-то в ответ, услышать чей-то смех, увидеть радость в глазах…
Никто никогда её не согреет!
И когда, неожиданно, в её темноте возникла эта девочка – Харадан замерла! Все пленники, томящиеся в ней, вдруг почувствовали, что стало легче, ибо темница перестала тянуть из них жизнь. Харадан из-за всех сил смотрела на малышку и боялась отвести глаза. В ней не было ни величия, ни значимости. Такая простая и такая теплая! Она была как маленький светлячок с нежным и мягким светом.
Когда она дотронулась своей рукой до стены Харадан, которая была её плотью, по жилам старой темницы побежали струйки тепла, согревая замерзшее тело. Харадан узнала, что значит – нежность.
Потом малышка уснула, но тепло так и продолжало от неё распространяться, всё больше и больше проникая в измученную суть темницы. Харадан очень боялась, что малышка отдаст слишком много и как другие пленники потухнет. Но этого не происходило! Душа девушки горела тем же ровным ласковым светом.
Поэтому, когда Демиург забрал её, Харадан как никогда почувствовала свое одиночество.
А теперь её вернули.
Девушка была расстроена, она сидела на голом полу темницы и слезы текли по её щекам.
Тише, тише малышка! Харадан тебя не обидит! Харадан заберет у тебя все твои тревоги, все что причиняет тебе боль и заставляет плакать! Харадан поможет тебе!
Я сидела на голом полу в абсолютной темноте и первый раз с той ночи, как меня похитили демиурги –, плакала. Отчаяние безжалостной рукой рвало мою душу, сминая её в грязный холодный комок. Неужели мне все-таки придётся на это пойти? Отдать свою жизнь, и никто не узнает о том, что со мной случилось. Все забудут меня. Будут просто жить дальше, так как будто меня никогда и не было! Не было счастливых лет детства, не было упорного труда, не было всего того, что я смогла создать, о чем мечтала. Я так никогда и не узнаю – что это – иметь свою семью.
Я оплакивала свою жизнь.
Вспомнились ясные глаза мамы и строгий, но любящий взгляд отца. Они так старались дать мне лучшее, что у них было, часто забывая о себе и своих потребностях.
Вспомнились добрые глаза бабушки. Как она была рада, когда я приезжала к ней! Её особенные пирожки, которыми она каждое утро субботы баловала меня; её добрые сказки; её теплые «бабушкины» руки; шерстяные носки, с веселыми бантиками, которые она вязала для меня...
Так отчетливо вспомнилась подруга Наташка, с которой дружили со школы – как однажды мы с ней (никому не сказав) ушли «погулять» в лес и я, конечно же, подвернула там ногу, а она целый километр перла меня на себе.
Я вспоминала забавные семейные моменты, истории, которые стали «нашими». Дни, когда ко мне приходила беда и друзья приходили на помощь.
Я прожила хорошую, счастливую жизнь!
Холод, сковавший сердце, постепенно уходил, словно кто-то невидимый осторожно и заботливо вытягивал его.
Я улыбнулась – сначала неуверенно. Потом вспомнила, как помогала Серёге завоевать сердце Натахи и тот, по моему грандиозному плану, залез ночью с цветами в зубах в окно второго этажа дома, где жила Натаха. И от Натахи же (жутко перепуганной тем, что в спальню ломиться какой-то вор) получил сковородкой в лобешник. Повезло, что внизу стояла бочка с протухшей водой.
Не выдержав, засмеялась, вспомнив обалдевшую физиономию Дон-Жуана с цветами за шкиркой. Хорошо хоть, я у роз заранее шипы обломала.
Как будто кто-то улыбнулся вместе со мной.
А колыбельная, которую пела мне мама…
«Тише! Тише! Баю бай.
Спи, зайчонок, засыпай.»
Я поняла, почему я не могу стать уродом-насильником, почему не могу купить свою шкуру за чью-то жизнь. Потому что, где бы я не была, и как бы одиноко мне не было, эти люди… их глаза… их простая любовь…, то что они в меня вкладывали, формируя мою личность, мое сознание, мое «Я» - НИКОГДА и НИКУДА не уйдет! До последних моих дней!
И будь, что будет!