Глава 22. У Гномов. Часть IV: Когда уже ни на что не надеешься (1/2)

</p>

Где-то на склонах Малутановых гор, Габиджафол</p>

Утром Харри обнаружил, что запасы орешков иссякли, и шоколада тоже больше нет.

— Это ничего, — сказал он вслух сам себе, — я что-нибудь придумаю.

Тишина его пугала не меньше, чем крики преследователей. Если вокруг все время тихо — получается, их никто не ищет? Где же отец? Северус так и не приходил в себя. Жаль, он не знал, что в аптечке нет градусника, а то бы он попросил ему положить. Но своим ладошным способом он определил, что жар вроде бы стал чуть меньше. А если так, то сработали его магловские таблетки, и мальчик снова повторил вчерашнюю процедуру: раздавил три таблетки в ложке, смешал с водой и влил Принцу в рот. Тот открыл глаза, но смотрел сквозь Харри куда-то в никуда и на слова никак не реагировал. Это очень пугало мальчика. Лучше было иметь рядом больного Северуса и заботиться о нём, чем тот умрет, и Харри тут останется совсем один. Надо было что-то придумать с едой. Харри знал, что если не есть больше суток, то становишься слабее и слабее с каждым голодным днём. А ему нужны силы, чтобы лечить своего старшего друга. А сколько они тут уже дней? Три? Четыре? Пять? Харри посмотрел на свой синхроном и увидел, что в этом мире они восьмой день, а похитили их утром третьего, значит пятый день они где-то тут в горном лесу. Мальчик достал жестянку с сахаром, разболтал пару ложек в воде и выпил.

— Сладкая вода — тоже еда, — сказал он.

Затем насыпал в кружку пять ложек и сделал очень сладкий сироп для Северуса, ведь тому были нужны силы для борьбы за жизнь. Кое-как ему удалось напоить зельевара. Но и сладкая вода — это выход лишь до поры до времени.

— Попробуем воспользоваться магией желания, — снова сказал вслух Харри, как будто объясняя лежащему в гамаке Северусу, что он тут делает.

Мальчик поставил на стол котел, налил в него воды, поднял над ним руки и изо всех сил пожелал:

— Вода, закипи!

Но ничего не произошло.

— Наверное, я не очень хорошо сосредоточился, — проговорил Харри, — попробуем еще раз. Раз, два, три, иииии вода, закипи!

И о чудо! Вода в одно мгновение забулькала, как в чайнике у тёти Петуньи на плите, который вот-вот засвистит.

— Ага! Заработало! — обрадовался Харри, насыпал свою смесь для питательной каши и накрыл котел крышкой для её заваривания.

Еще бы Северусу стало получше, — и день совсем будет хорошим.

Где-то на восточном маршруте шиквахрамов, Габиджафол</p>

Монтермар не спал уже несколько суток. Он трижды пролетел весь маршрут от побережья до столицы — и ничего. Никаких следов похитителей, никаких следов Харри и Северуса. В пору уже было впадать в отчаянье.

— «Я найду вас, чего бы мне это не стоило! — подумал он про себя. — Нужно как-то изменить подход к поиску. Где-то на трассе должен быть этот драклов корабль похитителей. Если он из столицы убыл, а на побережье не появился — он где-то там. Найду корабль — будут поблизости и Харри с Северусом. С ними не должно случиться ничего страшного. Полечу сегодня так высоко, как смогу, чтобы смотреть дальше по сторонам от трассы».

Дом приёмов, Гаримаердург, Габиджафол</p>

Совет Мудрейших собирался каждый день, надеясь, что уж сегодня то наконец всё закончится и Дракон найдет свою семью. Но этого не происходило.

— Есть какие-нибудь новости?

— Ничего хорошего. Дракон уже несколько раз облетел весь путь и никого не нашел.

— А если он так их и не найдет?

— Насколько вы хорошо знакомы с событиями, предшествовавшими исходу? Галлстатские горы вам о чем-нибудь говорят?

— Но Монтермара там вроде не было, ту бойню устроил Труберт Кровавый.

— А так у него и семьи тогда не было. Я думаю, что еще один День гнева Драконов нам обеспечен, если он не найдет своих.

— Вот и поискали первородное серебро! Да я лучше бы всю жизнь без этого проклятого серебра прожил!

— А я говорил, давайте предупредим!

— Говорил он, а что же такую хилую охрану им дал для выхода за стены?

— Пять воинов — это не хилая охрана. Не нужно было их вообще выпускать из города.

— Тихо все! Думайте, что делать, а не ищите, кто виноват.

Где-то на склонах Малутановых гор, Габиджафол</p>

— Вот и девятый день наступил, — сказал Харри, проснувшись утром следующего дня.

Он проверил Северуса, тот вместо горячего стал наоборот слишком холодным, а еще очень бледным. Харри не стал добавлять жаропонижающую таблетку, скорее требовалась грелка — таким холодным был лоб у зельевара.

— Придется разрезать повязку и посмотреть, что у него там с раной, — сказал Харри, — только как я потом её завяжу?

И хорошо, что он снял повязку. Рана выглядела очень плохо, а еще она начала пахнуть. Харри налил антисептик прямо в рану, а потом снял с себя куртку и рубашку, которая была под ней. Куртку надел обратно, а от рубашки оторвал кусок ткани, налил на него антисептик и закрыл этой тряпочкой рану. Хорошо, что антисептика была большая бутылка, можно будет часто менять такие накладки. Затем Харри подкрепился остатками вчерашней еды и вышел на улицу, чтобы проверить чары. Все было плохо. Чары невидимости истончались, и уже можно было —если знать, куда смотреть, —разглядеть контур палатки. Но с другой стороны, если их не видят похитители, то и отец тоже не видит, а красный камень на синхрономе не срабатывает. Если уже несколько дней эти страшные гномы не приходят, наверное, они улетели, и тогда нужно, наоборот, разжечь костер, чтобы дым шел кверху.

Этим Харри и занялся. Целый день он жег костер, отвлекаясь только для того, чтобы сменить накладку на ране у Северуса и напоить его сладкой водой. К вечеру мальчик очень устал. Он практически весь день провел на ногах, собирая по окрестностям хворост. Зато он и еду на костре приготовил, и теплым чаем зельевара напоил.

Утро десятого дня встревожило Харри еще больше, чем вчерашнее. Температуры не было, а Северус, казалось, остывал. Руки и ноги его стали холодны как лёд. Харри даже приложил ухо к его груди, чтобы услышать, бьется его сердце или нет. Сначала он ничего не услышал и уже собрался реветь, но потом оказалось, что надо было слушать чуть в другом месте. Сердце билось. Харри залез на табуретку, отвязал третий гамак, на котором никто не спал, и укрыл им Северуса, ибо он выглядел так, как будто сильно мёрзнет. И костер сегодня развел поближе ко входу в палатку, чтобы туда попало тепло. Когда нагрелась вода, он налил её в стеклянную бутылку, которая невесть как оказалась в палатке, и сунул под здоровый бок зельевара, чтобы она его хоть чуть-чуть согрела.

Утром одиннадцатого дня Харри понял, что дело хуже некуда. Северус был уже не белый, а какой-то немного синий, он начал часто дышать, а холодный лоб его покрылся бисеринками пота. Лекарства явно не помогали. И тут мальчик вспомнил, как отец говорил, что когда Харри перенесся к нему в пещеру, он был весь изранен и отец лечил его своей драконьей кровью. Только подробно он не рассказывал как. Подумав, что хуже уже все равно не будет, Харри взял один из кинжалов, решительно рассек себе ладонь и стал собирать из раны кровь в чашку. Особо много собрать не удалось, так как рана сама собой затянулась. Но чтобы полить отравленное плечо Северуса и дать ему выпить глоток, должно было хватить. Сначала мальчик влил мужчине в рот ложку своей крови, а потом все, что осталось вылил на рану, которая тут же запузырилась и зашипела как кипящее масло, в которое попала вода. Северуса выгнуло дугой и начало трясти. Харри обнял его изо всех сил и очень- очень сильно пожелал, чтобы он наконец выздоровел.

— Ну давай же, Магия, помоги мне спасти его! — крикнул он и не в силах больше удерживать бьющееся тело, отпустил его.

И в этот же момент все прекратилось. Харри подумал, что зельевар умер, он сам своими руками убил Северуса и тут же вспомнил, как отец говорил ему о том, что его кровь помогла, потому, что он уже имел в предках его, — Монтермара, Великого Дракона. И Харри сел на пол у гамака, в котором лежал Северус, и тихо заскулил, пребывая в ужасе от того, что он наделал. Так он и сидел там, раскачиваясь из стороны в сторону, подвывая, хлюпая носом и размазывая по лицу слезы и сопли сжатыми в кулачки руками. Сидел пока не услышал тихий голос:

— Ты там что делаешь, Харри?

— Плачу.

— А чего плачешь?

— Я… А? — и Харри вскочил, сообразив, что с ним кто-то разговаривает и увидел, что Северус на него смотрит совершенно нормальным взглядом. — Ты жив! Ты жив! Жив! Жив! Жив!

— А не должен был?

— Я думал, я убил тебя! Ты знаешь сколько ты болел?

— Всю ночь?

— Сегодня одиннадцатый день, как мы в этом мире!

— Мать Магия, это ты все время тут один был?

— Да, но я с тобой разговаривал, чтобы мне не было страшно. Все лекарства на тебя извел, а ничего не помогало. Утром проснулся, смотрю — ты уже синий. Ну я и… чуть не убил тебя, но вылечил. Смотри — и рана сразу затянулась, а то гнить начала как старое мясо. Я её промывал-промывал, а толку не было.

— А чем убивал-то ты меня так, что вылечил?

— Своей кровью — отец говорил, что кровь драконов — мощная вещь. Но когда я дал тебе её выпить и налил в рану, тебя так шарахнуло, и я вспомнил то, что забыл до этого. Что простых волшебников ей лечить нельзя —  они умрут, а можно только тех, у кого есть в предках драконы.