Глава 10. Итальянские беседы, министерские амуры и хогвартские дела (1/2)
Покои Кардинала Джузеппе Манчини, Палаццо Рипосо, Ватикан</p>
Кардинал Джузеппе Манчини, родившийся в местечке Изола-делле-Феммине близ Палермо предпочитал, как и многие сицилийцы, традиционный сицилийский завтрак: brioche siciliana con granita (бриошь сичилиана кон гранита). Он неспешно отламывал кусочки от сицилийской бриоши, по вкусу напоминающей обыкновенную булочку, и перед тем как отправить их в рот, окунал в лимонный сорбет.
— Чезаре Сфорца ничего не сообщал? — спросил он ординария Доменико Капиули, который сидел подле окна и ждал, пока Его Высокопреосвященство закончит завтрак.
— Ничего, монсеньор, пока ждём, — ответил Капиули кардиналу Манчини.
— Так и быть, пока ждём. Все же Англия от нас неблизко, дадим ему время. А от Винченцо сегодня что-нибудь было?
— Я жду информации от сеньора Романо завтра, надеюсь, ситуация с библиотекарем прояснится в его сообщениях.
— Хорошо бы! И про Сфорца не забывайте. Напомните ему через пару дней, что я очень жду от него информации по встрече, чтобы не думал, что мы с ним шутки шутим!
— Сделаем, монсеньор, пока ждём, — кивнул ординарий кардинала.
— А что по другим анклавам?
— Все европейские группы работают стабильно. Общие программы хорошо реализуются, как в Европе, так и в обоих Америках: в Южной, слава Святой Деве, наше влияние еще очень сильно, за счет испанских и португальских корней местного населения, а в Северной — наша опора выходцы из Ирландии, что в лоне нашей церкви.
— Что, получается, бриты наш самый проблемный анклав, не считая Азии и Африки, где у нас, считай, нет никакого влияния.
— Самый проблемный — Магическая Россия. Их служба безопасности жестко пресекает внедрение уже подготовленных агентов. Также нам так и не удалось никого завербовать из потенциально интересных нам магов.
— В чем причина? — утонил Манчини.
— Выработанная веками установка относиться к иностранцам как к подозрительным личностям или потенциальным врагам, — вздохнул Капиули. — У них хорошо налажена централизованная система пропаганды среди взрослого населения, а также мощная мотивирующая составляющая в образовательном цикле. Последнее мы предполагаем, так как не имеем возможности собрать нужную информацию.
— Хорошо бы нам найти контакты среди профессуры, — задумчиво проговорил кардинал.
— Это практически невозможно. Школа Ведовства Колдовстворец и Академия Белогорье — исключительно закрытые государственные учреждения. Впрочем, та же ситуация и с частными школами. Все преподаватели проходят три уровня проверки: сначала документальную, когда СБ проверяет биографию кандидата чуть ли не до седьмого колена предков, затем собеседование в СБ сначала с артефактом истины, потом с веритасерумом, затем с применением какого-то магловского изобретения, называемого «Полиграф». Заканчивают добровольным согласием на легилименцию. Русские охраняют своих детей от чужого влияния сильнее, чем Ватикан свои сокровища.
— И правильно делают. За пару-тройку десятков лет хорошей работы в школе профессионала по внушениям можно вырастить несколько поколений с нужным мировоззрением. Можно даже без внушения — достаточно изменить контекст подачи материала. Мы видим как это работает на примере директорства мистера Дамблдора в Хогвартсе. Удивительно, как этого не видят сами бриты. Хотя для нас — это к лучшему!
Shyverwretch's Venoms and Poisons, Ноктюрн аллея, Лондон, Англия</p>
Еще до обеда в «Ядах и Отварах Шайверетча» появился сеньор Романо.
— Buongiorno, сеньор Джакомо.
— Добрый день, сеньор Романо!
— Как заказы по почте?
— Прибыли все, что я ждал, — и Шайверетч передал итальянцу все бланки заказов, которые он вчера пытался расшифровать.
Романо их забрал, внимательно прочитал, сложил и убрал во внутренний карман мантии. После как обычно сел за конторку хозяина и написал на фирменных аптечных бланках записки, которые заклеил в чистые белые конверты, принесенные с собой. Потом попросил принести по четыре стандартных флакона Бодроперцового зелья, Настойку растопырника, Рябиновый отвар, лосьон для волос «Простоблеск» и Умиротворяющий бальзам. Разложил на столе подписанные конверты, к каждому поставил по одному флакону бодроперцового и те, что заказал по одному.
— Отправьте сегодня после семи вечера адресатам.
— А для мадам Пинс снова ничего?
— Боюсь, она больше не будет вашим клиентом, но мы поищем в Хогвартсе нового.
— Вам видней.
— Вот вам за зелья и за труды, сеньор Джакомо, — сказал итальянец и передал Якубу увесистый мешочек с галеонами.
Секретариат Визенгамота, Министерство Магии, Лондон, Англия</p>
Амброуз Бейли сидел за своим столом ни жив ни мёртв. Он пришел сегодня на работу в радостном предвкушении возможного свидания, и почти сразу его вызвали в Отдел тайн. Амброзиус очень удивился этому вызову, но пошел за провожатым, так как, где точно находится этот отдел в Министерстве, мало кто знал. Его привели, как он понял, в кабинет главного невыразимца, который сидел за столом в плаще с капюшоном, под которым вместо лица клубилась серая дымка. Скорее всего, Бейли бы хлопнулся в обморок, если бы в кабинете не было еще Главы ДМП мадам Боунс, чьё присутствие, по идее, наоборот должно было его взволновать, но сейчас странным образом успокаивало.
— Мистер Бейли, — сказал туман из капюшона, — нам нужно, чтобы вы дали клятву о неразглашении того, что сейчас узнаете.
— А я обязательно должен тут что-то узнавать? Может быть, я просто пойду и забуду, что был сегодня здесь?
— Не получится, — возразила мадам Боунс, — это, во-первых, касается вашей личной безопасности, Амброзиус, а во-вторых, безопасности всей магической Британии!
Никогда ранее его имя не стояло на одном уровне с безопасностью магической Британии! Гордость наполнила Бейли от осознания важности собственной фигуры и тут же сменилась жутким страхом — «но почему я»?
— Так что? Дадите клятву?
— Да, дам! Я Амброзиус Иоганнус Бейли клянусь сохранить втайне все, о чем я узнаю сегодня в Отделе тайн, и не передавать эту информацию третьим лицам ни в устной, ни в письменной, ни в какой-либо другой форме. Я сказал — так и будет!
— Отлично! А теперь слушайте: вам, Амброзиус, грозит опасность! — произнесла Боунс. А то, что она рассказала далее, перевернуло весь спокойный мир Бейли с ног на голову.
— А про Саффрона — это точно? Вы уверены, что он магловский агент?
— Не на сто процентов, но близко к этому.
— Мерлин мой, какой кошмар, — простонал Амброзиус, пряча лицо за ладонями, — а я ему практически поверил! Он же придет сегодня в секретариат! Что мне делать?
— Вы можете просто отказать ему. Но нет уверенности, что на вас не окажут воздействия, скажем, амортенцией или каким-то другим зельем.
— Вы хотите, чтобы я согласился? Чтобы я стал шпионом? Но я не смогу! Я не такой как вы! Я слабый! Я боли боюсь! Я все дело провалю!
— Прекратите скулить, Бейли! Вы же маг из благородного рода, а ведете себя как магловская баба! — рявкнул на него «капюшон», после чего Амброзиус совсем сник и из глаз у него потекли слезы жалости к самому себе.
— Амброзиус, ну право слово, что вы устраиваете! Никто вас не заставит лезть в логово врага! — с неодобрением посмотрела на него Боунс. — Когда Саффрон сегодня придет, скажите ему: не могу на этой неделе, глава Рода вызвал в мэнор. Или что сами хотите, а потом назначьте встречу на следующую пятницу на вечер. Это вы сможете?
— Просто назначить встречу?
— Да! Ходить на неё вам не нужно будет.
— А можно я возьму больничный на всю следующую неделю?
— Нет необходимости. Сегодня Джонатан Саффрон, как глава Комиссии по обезвреживанию опасных существ, получит распоряжение отбыть на четыре дня, начиная с понедельника, в командировку в Бужумбуру.
— Куда? — хором спросили Бейли и невыразимец.
— В Бужумбуру, столицу Бурунди. Там Восточноафриканское магическое сообщество, в которое входят Танзания, Кения, Уганда, Бурунди и Руанда, проводит конференцию по тематике его отдела — «Методы обезвреживания восточноафриканских нунду: теория и практика». Так что он только в следующую пятницу и появится.
— Это очень хорошо, я постараюсь договориться о следующей пятнице.
— Не нужно стараться, — заметил «капюшон», — просто возьмите и договоритесь.
Когда Амброзиус вернулся к себе в родной Секретариат, он упал за свой стол и подумал, что сделает всё что угодно, чтобы не потерять его.