Часть 78. Прогулка (2/2)
Дальнейший разговор только сильнее показал пропасть между знаниями Софи и Глаши: Софи отказывалась верить в то, что жандармерия сажает за решетку невиновных, а выбить показания — это почти что норма для многих обитателей данного заведения. Уже скоро Софи стала для Глаши непробиваемой дурочкой, с которой можно говорить только о нарядах, а Глаша для Софи — необычайной врушкой, которая настолько обижена на жизнь, что сочиняет всякие небылицы.
— Мне пора идти, Глаша, а то maman будет беспокоиться, куда я пропала, — сказала напоследок Софи. — Вы же не против, если я вам когда-нибудь напишу письмо? А вы мне сможете отправить ответ.
— Конечно, не против, — ответила Глаша.
Глаша не планировала видеться с Софи слишком часто, но еще раз прийти в гости на чашку чая или прогуляться по городу девушка была не против. Однако что-то внутри не давало покоя Глаше и умом девушка прекрасно понимала, что эта прогулка не стоила того, что обязательно будет завтра в гимназии. И хоть девушка не могла предугадать будущее, что-то в глубине души подсказывало ей, что завтрашний день в гимназии будет еще хуже сегодняшнего.
Однако входя домой, Глаша изо всех сил постаралась придать себе беззаботный вид. Девушка разделась, прошла к себе в комнату и услышала слова Машуньки:
— Как революционерка, Глаша, я против насилия. Хоть в семье, хоть в государстве. А как у матери, Глаша, у меня сейчас только одно желание — так отодрать тебя, чтобы за твои грехи меня больше никто не ругал.
Оба варианта развития событий показались Глаше одинаково правдоподобными. Усиленно скрывая волнение, девушка спросила:
— Так что, опять мне с неделю плакать, когда садиться?
— Нет, Глаша, тебя завтра с утра вызывают к начальнице, — ответила Машунька.
В душе Глаши все перевернулось. Угроза получить линейкой даже стала казаться одним из лучших вариантов — перед глазами вполне замаячило отчисление.
— Глаша, — сказала Машунька. — Кто натворил, тот и отвечает. А раз натворила ты, тебе и отвечать, а не мне.
Машунька вспомнила недавний поход в гимназию. Женщина пришла к начальнице и услышала вполне ожидаемые слова о поведении дочери. Ни невнимательности, ни пререканиям с учителем, ни самовольному уходу из гимназии Машунька не была удивлена.
— Зоя Михайловна, — сказала Машунька. — Как хорошая мать я должна сейчас пообещать вам, что сегодня же Аглая будет обязательно наказана. Ну или хотя бы сказать, что обязательно составлю разговор с дочерью. Но давайте поговорим откровенно: как человек революционных взглядов я против всяческого насилия, а оставлять без тех же прогулок за внутригимназические дела просто не хочу. И, если уж на то пошло, кто виноват? Виновата Аглая. Вот и беседуйте с мадемуазелью, наказывайте, если хотите. А меня очень прошу больше в гимназию не вызывать. Ну разве что в случае, мол, «вот сегодня последний раз прощаем, а в следующий будем отчислять». Тогда я Глашку выдеру, здесь могу пообещать.
Машунька посмотрела на опешившую Зою и пошла домой.
На следующее утро, придя чуть раньше в гимназию, Ася сказала Зое:
— Если так вдуматься, то Машунька права. По всякой ерунде родителей вызывать не положено. Что с Глашкой решила?
— Что вчера наобещала, то и решила, — ответила Зоя.
— Если так вдуматься, Машунька и в другом права: революционер не может быть за насилие, — продолжила Ася.
— Перовской и Желябову это скажешь, — отмахнулась Зоя. — А чем тебе желание убить царя не насилие?
— Это другое, — ответила Ася, понимая, к чему клонит подруга. — Убийство царя — это желание сменить социальный строй. Хоть я такой метод и не поддерживаю.
— Так и у нас другое, а мы человека воспитываем, тоже дело нужное, — сказала Зоя.
— Не в моем присутствии, — произнесла Ася.
Ася на пару с Зоей сказала Глаше, что ее поступок недопустим и за свои деяния нужно отвечать, после чего вышла в коридор. Вскоре в коридор вышла расстроенная Глаша.
— Мадемуазель Гусельникова, — окликнула девушку Ася.
Глаша обернулась.
— Не в вашем положении поступать так, как вчера, — сказала Ася. — Вспомните этот кабинет, мануфактуру, да и вообще все остальное. Чаша терпения переполнится — за любую мелочь вылетите.
Девушка тяжело вздохнула.
— А теперь идите на учебу, — подытожила Ася.
Глаша грустно кивнула и пошла в класс.