Часть 70. Исковое производство (2/2)
— Ваша честь, начнем с того, что незаконного сожития не было, — ответил Филатов. — Я не проживал вместе с этой женщиной.
— Не проживал, — сказала Машунька. — Но ведь порочная связь же была.
— И при каких обстоятельствах? — усмехнулся Филатов.
— Вы меня пригласили в номера, — ответила женщина. — Всего было четыре встречи.
— Судя по тому, что вы так легко пошли в эти номера, кто знает, может быть, у вас было еще десять мужчин! — воскликнул Филатов. — А крайним остался я, потому что мое положение было лучше их всех вместе взятых.
— Природу не обманешь, — сказала Машунька. — Дочь слишком похожа на вас.
Из коридора вызвали Глашу. Едва взглянув на девушку, Илья Николаевич увидел практически копию ответчика.
Когда Глаша вернулась обратно в коридор, Варнецкий спросил:
— Что заставило вас задаться вопросом признания дочери отцом именно сейчас?
— Ваша честь, — вздохнула Машунька. — Ответчик подстроил очень нехорошую ситуацию для моей дочери. Она в компании других молодых людей колядовала, а ответчик все вывернул как хулиганство. Ему удалось убедить полицию в этой версии и моя дочь была наказана в полицейском участке розгами вместо ареста. Посмотреть обыденную практику — так поступают с бродягами, пьяницами, но никак не с юной барышней четырнадцати лет от роду, которая живет в приличной семье и не совершила ничего предосудительного.
— А повторить преступление Веры Засулич кишка тонка? — не выдержал Филатов. — Отомстить за родную кровиночку, за любимую дочь!
— С момента моей последней судимости прошло больше пятнадцати лет, — ответила Машунька. — И нынче я предпочитаю иные методы.
— Не переживайте: вы уже в одном преступлении прямо в суде признаетесь, так что скоро еще одну судимость получите, — сказал Филатов.
Приговор был вполне ожидаемым: признать обоих виновными, подвергнуть церковному покаянию по решению их духовного начальства, назначить содержание матери и ребенку до достижения ребенком возраста семнадцати лет, назначить дворянское сословие.
— Илья Николаевич, — после оглашения приговора Филатов зашел к судье.
— Дмитрий Геннадьевич, если у вас есть желание оспорить приговор — подавайте апелляцию, — ответил Варнецкий.
— Не в этом дело, — сказал Филатов. — Сия девица меня пыталась убить.
— Дмитрий Геннадьевич, будем копать дальше — докопаем до того, при каких обстоятельствах вы позвали истицу в номера, — произнес Варнецкий. — И стоит ли это делать?
Филатов промолчал.
— На вас же всего лишь алиментное обязательство, — продолжил Варнецкий. — Дочь не имеет никаких наследственных прав, вы не обязаны заниматься ее воспитанием. А за свои поступки надо отвечать. С учетом того, что истица имеет заработок и средства к жизни, ваше обязательство, можно сказать, вообще копеечное.
Донельзя злой Филатов вернулся домой.
— Димушка, frère [1], — обрадованно сказала Софья и, увидев настроение брата, продолжила. — Что произошло?
— Софи, спешу тебя обрадовать: меня суд признал отцом этой девицы, — ответил Дмитрий. — А теперь она уже не девица, теперь она мадемуазель. Филатова… Если мать вдруг захочет фамилию ей сменить.
— Димочка, так должно было быть, — произнесла Софья. — Не переживай.
— Да как тут не переживать — еще матери надо все сказать… — вздохнул Дмитрий. — Помягче, чтобы ее удар не хватил… А то расскажут добрые люди, не переживай. Молчать не станут…
[1] братик