Часть 60. Конец полугодия (2/2)
— Добрый вечер, предатели, — произнесла Глаша.
— И тебе добрый вечер, Глаша, — ответил Игнат.
— Угнали, значит, лошадь, а кто крайним остался? — спросила девушка. — Глаша. Кто ночевал в камере с проститутками? Тоже Глаша. Кого выдрала мать за это катание? Правильно, тоже Глашу!
— Глашка, не обижайся, — произнес Никита. — Да кто ж знал, что все так будет?
— Кого мать из дома выпускать не хотела, боясь, что дочь еще что-нибудь учинит? — Глашу уже было не остановить. — Кто через окошко сбежал, чтобы вас обругать?
— А вот через окошко сбегать не надо было, — сказал Игнат. — Возвращаться-то через дверь.
— Ладно, уж скажу по большому секрету, что еле упросила мать разрешить выйти через дверь, — ответила Глаша. — А так бы и вправду пришлось через окошко бежать.
«А что, все могло именно так и быть на самом деле, — подумала девушка. — Недалеко ушла от истины».
Вечер проходил довольно весело. Глаша уже успела забыть и сегодняшнюю проповедь на Законе Божьем о том, что нехорошо брать чужое без спроса, и отца Владимира, который при желании мог то ли вспомнить, то ли на ходу придумать с десяток случаев, когда виновные в каком-либо грехе несли за него кару еще при земной жизни, и слезливую и явно придуманную историю о неком пареньке, лекарствах для больной матери и чужой лошади.
— Кстати, я тут вспомнила одну презабавнейшую проповедь, — вдруг сказала Глаша. — Нам священник рассказывал в гимназии. Якобы один паренек, который жил в деревне, пришел пешком в город, чтобы купить лекарство больной матери, увидел лошадь, которая была привязана неподалеку от аптеки, оседлал ее и хотел на ней прискакать в деревню, а потом вернуть хозяевам, но эта самая лошадь сразу же скинула чужака и паренек чудом не сломал себе шею. Явно же сам на ходу придумал.
— Может, и не придумал, — ответил Коля. — Я один похожий случай знаю.
— Да ты что! — изумилась Глаша. — Расскажи.
— В общем, одна компания праздновала какой-то праздник, — начал молодой человек. — И у них в самый разгар празднования закончилась водка. И один паренек вышел на улицу, увидел лошадь и хотел, было, поскакать на ней в лавку, но она почуяла запах алкоголя и не позволила сесть на себя. Чуть было не сломал себе дурачок шею.
— Ах, вот, значит, откуда берет истории наш учитель! — развеселилась Глаша. — Переделывает, значит, имеющиеся! А я-то думала, что это у него такое воображение богатое, что он может хоть что на ходу сочинить.
— Так он, по сути, и сочиняет, — ответил Коля. — Только на основе уже имеющихся историй.
Глаша рассмеялась. По-видимому, содомитка Леночка из прошлой проповеди отца Владимира тоже не просто так сломала ногу, когда направлялась к содомитке Зиночке, а либо была невнимательна и просто споткнулась, либо вообще не была содомиткой, а просто шла к своей подруге, но уж явно не попросила небо дать ей знак, стоит ли идти сегодня, чтобы предаваться разврату.
— Какой талант пропадает! — сказала Глаша. — Это ж только придумать все надо было!
Вечер пролетел незаметно. Когда стало совсем поздно, девушка попрощалась с парнями и пошла домой. Вдруг на ум пришли мысли об Анечке.
«Ее же отпустят из дома перед Рождеством? — подумала Глаша. — Или скажут, что не положено развлекаться в самые последние дни перед праздником?»
Девушка решила, что завтра же пойдет к подруге и все обязательно узнает, а если Анечку не выпустят гулять, то или оставит ей записку, или просто придумает благопристойный повод, чтобы Анечка могла выйти на прогулку.