Часть 34. Известия (2/2)
— Почему-то я думаю, что мадам Геллер сама устыдилась этой идеи, вот и не пришла лично, сославшись на болезнь.
— Да что вы такое говорите, чтобы мадам Геллер устыдилась такой мелочи? Постоянно ходить в одном и том же платье, одних и тех же перчатках, и вдруг распереживаться? Не верю.
— Не иначе, как перчатки окончательно пришли в негодность, а новых нет.
— Значит, пришла бы без перчаток — она уже делала так.
— Да вы что! Приходила бы уже сразу в сорочке. А что? Чистейшей воды нигилизм.
— Полиция арестует за прогулки в столь непотребном виде. А за хождение без перчаток еще никого не арестовали.
— Многие купили чисто символически какую-нибудь чепуху только для того, чтобы никто не подумал, что они просто так пришли поглазеть на это зрелище, — подытожил Севастьян. — Часть товаров продали буквально на рубль дороже стоимости — ну это ты и без меня знаешь. А что там с ящичком для пожертвований на новый учебный год для классов с рабочими? Что-нибудь кинули?
— Нищим на парпети больше подают, — выругалась Зоя. — Монеты по копейке, две копейки, три копейки… Серебром [1] почти ничего не подкинули. И кто-то слишком щедрый кинул аж целых три рубля золотом. Может, просто перепутал монету, а достать уже не смог или просто постеснялся. В общем, на мел, тетради, чернила хватит, а уже на оплату уроков Лизаветы — нет. Но, если так разобраться, я особенно на эти деньги и не рассчитывала. Более-менее неплохо жертвуют родители учениц. Они как-то впечатляются словами, что их дочери могут учиться, а чьи-то дети только сейчас могут приступить к занятиям. Этим охульникам начихать на такие добрые начинания.
— А Геллер что говорила на эту тему? — полюбопытствовал Севастьян.
— Я ей просто сказала, что десять рублей накидали, не уточняли, какими монетами, — ответила Зоя. — Она никак не отреагировала. Да и, конечно, она не надеялась, что больше пожертвуют.
В голове Зои пронесся вчерашний разговор со свекровью.
— Матушка, не переживайте, я хорошо себя чувствую, — сказала Зоя пришедшей Эльвире Марковне. — Вот уже деньги разобрала. На гимназию, на классы для рабочих, десять рублей пожертвовали. Да, не великие деньги, но хоть что-то.
— Не думай на эту тему, какая разница: пожертвовали, не пожертвовали… — ответила Эльвира Марковна. — Понятно же, что мы не надеялись на этот ящичек.
— И все равно приятно, — возразила Зоя.
Молодая женщина не знала, что обсуждения ее ящичка для пожертвований были еще более едкими, нежели самого аукциона.
— А это, значит, пожертвования на обучение рабочих стачкам?
— Да, пожертвования на обучение, как правильно сжигать цеха и ломать машины.
— И куда только жандармерия смотрит?
— А что жандармерия? Виновных нашли, осудили. Правда, организатор неизвестен, то есть, его вина не доказана.
— Может быть, господин супруг помог организаторше? Материально. Чтобы выйти сухой из воды.
— Да вы что! Господин супруг — честнейший человек, он не будет пользоваться противозаконными методами. Даже для блага своей жены. Говорят, организаторша отказалась от адвоката, ее адвокатесса, если можно так изъясниться, защищала. Мадам Геллер.
— Мир катится в пропасть! Адвокатесса мадам Геллер?
— А что не так? Гражданская представительница. Изучала право в университете вместе со своим покойным супругом. Так посмотреть — вообще великая умница и благодетельница! Сперва гимназия, потом университет. Потом в свои юные годы уже свою гимназию открыла. А потом решила не стоять на месте и открыла мануфактуру. Завидная невеста!
— Нет, моему сыну нужна другая невеста, попроще. Он же будет недостоин такой великой благодетельницы!
Зоя посмотрела на Севастьяна и сказала:
— Да пусть катятся все эти сплетники к чертовой матери! Их мнение для меня ничего не значит, а те, кто отдает своих дочерей учиться в мою гимназию, обычно руководствуются какими-нибудь другими соображениями. Более разумными. А мама с папой слухами не интересуются, так что вряд ли даже половину из этого узнают.
— Дипломат может побеспокоиться о своей репутации и отказаться жениться, — ответил Севастьян.
— Значит, пойдет тоже к чертовой матери, что поделать, — с легким вздохом произнесла молодая женщина.
[1] Монеты, достоинством от десяти копеек до рубля.