Глава первая, в которой блистательный читатель знакомится с Канцелярией вместе с архангелом Варахиилом (1/1)
Архангел Варахиил мирно попивал за низким столиком кофе прямо из турки. Сегодня ему предстоял трудный день — Творец всполошился из-за одной пары, которые по плеску гормонов обвенчались, хотя и не должны были быть вместе. Господь Вседержитель устал, и с каждой тысячей лет становился все педантичнее и педантичнее, на каждом пути напоминая ангелам, что конец близок. Насколько он был близок по мнению Творца — никто не знал, хотя снисходительно предполагали, что минимум десяток тысяч лет, по земным меркам, эта планета продержится точно.
Залпом выпив утренний кофе, он чуть обернулся назад, где заметил главную красотку ада, работающую секретаршей в Канцелярии. Лилит сидела на белом-белом облаке и, с выражением полнейшей брезгливости на лице, перебирала бумажки с личными делами младенцев. Младенцев, которые должны были… умереть? Или не умереть? «Что ж, работу Лиле Отец нашёл по профилю…» — улыбнулся Варахиил и окликнул брюнетку. Та показала ему средний палец, раздражённо цокнула, загнав длинные безобразные кроваво-красные ногти в чёрные, как адская тьма, волосы и кинула в него скомканным листом личного дела одного из младенцев. Что ж, Лиля как всегда в своём репертуаре!
— Это дитя умрёт ещё до того, как о нем узнают его родители? — изогнул бровь Варахиил. — Зачем? — Лилит сверкнула глазами: «дело не твоё, вот и не лезь куда не просят!»
— А мне кажется, из неё получилась бы прекрасная художница!.. — мечтательно произнесла Сафи. Она была ангелом, который очень хотел воплотиться для кого-нибудь, но злая и стервозная Лилит вот уже не первую сотню тысяч лет сжигает её личные дела, хотя бы и не пытаясь их рассмотреть.
— Художница?! Да это всего набор каких-то идиотских клеток! Вы серьёзно верите, что из этого может получиться че-ла-век? П-хах, я, конечно, знала, что они слишком тупы и грешны для чего-то более возвышенного, но… это?
Невесть откуда взявшийся Михаил вырвал из рук друга листок и внимательно в него вчитался.
— Родители этого дитя, — словно гром сквозь бела дня, прозвучал голос архистратига, — сын священника, — Михаил наклонился к Варахиилу и прошептал, — хороший паренёк, кстати, мой подопечный, — и, ухмыльнувшись, обратил свой взор обратно на Лилит, — и его-первая и в-кои-то-веки-счастливая Любовь, они ждали этого дитя и десять лет мечтали о нем, ездили на процедуры искуственного оплодотворения, подавали записки в монастырях, много-много лет просили Отца о нем, а ты взяла и просто так его убила.
Лилит распласталась на облаке, все сильнее растягивая в ухмылке свои тонкие, от природы чёрные, будто смоль, губы и выпячивая маленькую грудь. Михаил вздохнул, перекрестил сожженный и скомканный листочек вернул его дьяволице, отныне на нем была нарисована маленькая белобрысая девочка, перепачканная в гуаши. Лилит брезгливо поморщилась и выдала, встрепенувшись:
— А родится она тоже, от непорочного зачатия, али как? — И, на непонятливый взгляд Михаила, пояснила, — Твои подопечные все такие, фить-фить, с прибабахами! Для них это шок, может, что на земле бывает секс, и что его надо приручить!
— Ой-ой-ой-ой-ой!!! Зато твои подопечные всегда на земле самые… дэмн, дэмн… довостребованные, а как дело касается старости — так, на, Боже, что мне негоже!
— Да чем тебе вообще неугодило непорочное зачатие?! — взъелась фигура в окровавленных одеждах с худым и бледным лицом, с россыпью веснушек на нем, с крайне неухоженной бородой, длинной, в волосах которой запеклась кровь, с синяками под глазами и с большими круглыми дырами в руках, прямо в венах.
— Ой, помолчи, Иешва.
— За эту вечность ты даже имени моего не выучила, — вздохнул Иисус. — Я Иисус. И-и. С двумя буквами И. И-и-сус. Знаю ведь все о тебе, безобразие.
— Да как ты смеешь?! — Лилит задохнулась от возмущения, комната моментально превратилась в какое-то галдящее сборище. В такой суматохе никто не заметил Творца, стоящего в дверях, за спиной Которого толпились сотни ангелов, ангелиц, демонов и дьяволиц.
— Что здесь происходит?