XIII. Таинство мироздания (1/1)

Земля вздрогнула, опустилась, пошла вибрацией и задышала зеленью и сыростью, ближайшие камни грузно заворочались, зашатались, скрипя кремнием и слюдой; Гатс выхватил меч, и в ноги посыпался песок. Я вскинул к глазам руку, другой уводя за спину Фарнезу, и увидел, как песок сворачивается в рослые фигуры, отдаленно напоминающие людей. Сначала я разглядел одну, затем дюжину, потом ещё несколько, но из земли поднималось всё больше и больше, и почти моментально мы оказались в ловушке?— Гатс, сделав мощный рывок, кружил с мечом где-то недалеко от нас, но не мог прорваться ближе. Старик что-то кричал ему, опасно высунувшись вперед, я неуклюже отбивался рапирой и понимал, что со стороны это всё больше походит на какой-то фарс: эти существа не атаковали нас, хоть и теснили достаточно бодро и эффективно, и стоило разбить одного, как из его песка тут же собиралось другое. Они не были страшными и вполовину тех чудищ, что я уже видел до этого, и интуиция подсказывала, что это всего лишь своеобразная защита?— прикончить нас уже подставилась тысяча возможностей, но песочные големы всего лишь надвигались на нас и ничего более. Меня обсыпало песком, когда Фарнеза схватила с земли котелок и со всех силы зарядила им по ближайшему врагу, оступилась и чуть не свалилась под ноги. Голем, как и следовало ожидать, рассыпался в крошку, я прикрыл от нового врага взвизгнувшую сестру и раздраженно потянул её обратно: она отчего-то замешкалась, уводя Каску от кучи песка. Я глянул на подругу мечника и усмотрел в ладонях неестественной формы какой-то камешек, приготовился оттолкнуть восставшего врага, но его песок так и остался песком, неподвижным, сухим и совершенно обыкновенным. Почуяв неладное, отступил и догадался снова бросить взгляд на Каску: теперь уж точно не почудилось, камешек оказался маленькой глиняной фигуркой?— похожих ещё в ордене я нагляделся на жизнь вперёд, выгребая вещи несчастных заклейменных ересью.—?Цельтесь в грудь,?— чтобы докричаться до Гатса, пришлось вдохнуть поглубже:?— Там фигурки, без них они не встанут! Гатс ответил мне благодарным кивком, снова замахнулся, но я уже не видел?— отряхивал рукава от грязи и упражнялся в фехтовании с новым противником. Неожиданное открытие сразу склонило это бестолковое сражение в нашу пользу, свободного места появилось достаточно для маневра, и только я приготовился избавиться от ещё пары големов, как все они вдруг остановились и вообще утратили способность двигаться. Все замерли, настороженные; тут я понял, что оказались мы почти у самого крыльца дома, величественно взирающего на нас фасадом резных ставен и цветных стекол. На ступенях силуэт в чёрном плаще поднял руку, стало немножко страшно, и Фарнеза рядом тихо прошептала: ?Ведьма?,?— старик с какой-то резвой силой в ногах столкнул меня с дороги, чтобы посмотреть, и страшная фигура вдруг оказалась мне едва ли по грудь?— под остроконечной шляпой лицо выглянуло детское и почему-то очень грустное.—?Пойдемте,?— сказала девочка серьезно и тихо перед тем, как исчезнуть в дверях,?— Госпожа приглашает вас войти. Мечник смело ступил на порог, оглянувшись на нас с недоброй улыбкой:—?Если нас ждут, значит есть за чем. Внутри оказалось сухо и тепло, а быт напомнил мне о чужом и постылом доме, не напрямую, конечно, но мне сразу сделалось тоскливо и мучительно: то тут, то там была грудами навалена различная диковинная утварь, словно сошедшая с книжных страниц библиотеки Вандимионов?— алхимические весы, травы, дистилляторы, жернова разных форм и размеров, ступы, кухонные приборы, бечевки конопляные и пестро-крашенные, лоскуты ткани, коряги и камни?— минералы из рудных жил и совершенно обыкновенные булыжники; повсюду висели листья и сыпались жёлуди, осколками блестели битые зеркала и куски радужного стекла, сновали белки и бурундуки, а под потолком кружились божьи коровки. Ступени скрипели под сапогом надрывно и звонко, и в скрипе догадкой рождалась мысль, что дерево доски ещё живо и чутко, и стонет от радости, просыпаясь и потягиваясь, расправляясь и приосаниваясь для первого гостя за несчетное время. Пусть посуда на столах была покрыта пылью, а хаос и беспорядок из буйства красок тонул в зелени стен, увитых плющом и колким терновником, я совершенно точно понимал?— об этом доме заботятся, и всё здесь лежит на месте, оставленное хозяйской рукой, и никто не касается того и не рушит нюансов удивительного и странного порядка. Этот дом был дорог его обитателям, и мне взгрустнулось?— во всём мире не находилось места, куда я бы захотел вернуться, и я ощутил теплую, добрую зависть к тому, кто мог бы здесь жить.—?Ничего не трогай,?— сердито одернула наша проводница мальчишку,?— Госпожа непременно заметит.—?Разве это не твоё? —?Исидоро неохотно вернул на место всё, что уже успел засунуть в карман.—?Я всего лишь ученица… —?Она сняла шляпу и поставила ветвистый посох в уголок, перед тем как шагнуть на длинную лестницу со ступенями разной высоты.?— Меня зовут Ширке.—?А я?— Иварелла. Я разглядывал её чудесного цвета короткие волосы, напоминающие аквамарин или бирюзу, и сразу не заметил, что в спутницах ученица ведьмы держит крылатую эльфийку, совершенно такую же маленькую, как Пак. Она учтиво поприветствовала нас, я потянул за собой испуганную сестру, лестница внезапно кончилась, высокие двери распахнулись, и в просторный зал со стеклянным потолком вылились брызги света и солнца, заплясали на мраморном полу и убежали, хрустально позванивая, в самые густые тени. В цветах и зелени на хрупком плетеном стуле сидела седая женщина, и возраст её можно было бы назвать неопределенным?— я вглядывался в морщины, но они словно прятались в коже от любопытных глаз, перебегали с места на место, и седина блестела то светлым пепельным блеском юности, то казалась старой и замшелой, а глаза, прозрачные и строгие, смотрели проницательно, сурово и лукаво, как если бы в одном человеке сошлось сразу трое: учитель, тюремный смотритель и бард. Одета она была скромно и просто, украшений не носила, держалась обыкновенно, не задирая нос и не пряча лица, и пусть ничего примечательного в ней не было, всё сразу же узнали в ней хозяйку и замолчали в почтении и страхе. Голос её на удивление выдался самым обыкновенным, без намека на что-то загадочное или мистическое, но он странным образом прокрадывался в уши, хоть и звучал тихо и таял в пустом воздухе зала. Пожалуй, если ведьмы и правда существовали, они бы точно выглядели так.—?Простите мою ученицу, друзья. Ей следовало быть внимательнее, но уверяю вас, она совершенно не хотела вам навредить.—?Вы совсем та же, Хранительница Леса.?— Прыткий дед поклонился ей, и в душе я беззлобно посмеялся?— впечатлившись, совершенно про него забыл, должно быть, с радости, что больше не придется никого нести и надрывать спину.—?Память не подводит,?— она улыбнулась ему.?— Конечно же, я помню тебя… Что до моих гостей, здравствуйте, господа, я?— Флора. Не бойтесь. Да, ты, дитя,?— Фарнеза стыдливо отвернулась от неё,?— Не пугайся, ибо смерть от ножа есть вина пастыря, а не агнца. Преступления веры лежат на твоих наставниках, и ведомая во тьме, ты нисколько не заслуживаешь зла. Я протянул сестре ладонь, и она судорожно схватилась за пальцы, стиснув их на краткое мгновение; я понял вдруг, что наши судьбы прочитаны и сплетены в один клубок из дорог и воспоминаний, как всё сущее?— как мы сошлись, как выросли и сколько горя хлебнули?— как понял и то, что не нужно просить даже наших имен?— ведьма уже всё знает сама из мыслей и чувств, и перестать думать об этом не мог.—?А вы… пара клейменных с тяжёлыми сердцами. Я ждала вас.—?Ждала? Кто же ты такая? —?Гатс сократил расстояние столь стремительно, что ученица Флоры вздрогнула и сжалась. Я, замечтавшись, попытался собрать вместе остатки хладнокровия и трезво оценить опасность, но ведьма остановила его одним голосом, спокойно и добродушно:—?Подожди. Сначала мирские дела. Тролли, верно? —?Она склонила голову, перебирая четки из блестящих деревянных бусин и тихо беседуя со стариком.?— Боюсь, моих сил не хватит вам помочь. Моё время уже приходит…—?В могилу собралась, что ли? —?Рыжий скучающе протёр глаза, и Ширке сурово смерила его глазами.—?Мог бы быть повежливее,?— крошечная эльфийка щипнула его за ухо,?— Невоспитанная деревенщина.—?Чистая правда,?— согласно и спокойно отозвалась Флора,?— Я чувствую, что совсем скоро уйду на покой. Уверена, Ширке с радостью поможет деревне с троллями. —?Она перевела взгляд на нас,?— Помогите и вы ей.—?Вообще-то мы по своим делам идём,?— Мечник сложил руки на груди, и я поймал себя на мысли, что вся наша разношерстная компания смотрит на него в ожидании решения. До этого он и словом не обмолвился, что это были за дела.—?Услуга за услугу. Взамен предлагаю вам колдовство… Оберег, который сдержит силу вашего клейма. В молчании Гатс застыл. Я всё ещё не знал о нем ничего, но понял, что ведьма безошибочно дотронулась до тех слоев его души, какие он старательно скрывал. Я мог бы усомниться в ней, я мог бы напомнить себе заученные наизусть священные книги?— про колдовство, про ересь, про клятый ведьминский костер, но Гатс поверил ей, и я понял вдруг, что его ведёт в жизни нечто совершенно иное, что никогда ранее не встречалось мне в людях. Он глянул на Каску и согласился твердо и ясно:—?Идёт.По просьбе Флоры Ширке поклонилась ему, сложив ладони в локтях.—?Вот и славно. Тогда отдохните здесь в эту ночь. Чувствуйте себя как дома.*** Стемнело быстро, последние дрозды замолчали, и ранние сумерки наполнились стрекотанием и тем особенным звоном ночного весеннего воздуха, пронизанного холодом и влагой. Мы собрались за столом, где за чашкой травяного чая я спрятал улыбку?— столовый этикет выдавал в каждом грани приличия и воспитания: под взглядом лесной госпожи Фарнеза привычно спину держала как на приёме, украдкой приглядывая за Каской, чтоб та не обожгла себе пальцы, мальчишка без зазрения совести грёб с общей тарелки выпечку, Гатс крепко опирался локтями на столешницу, эльфы дрались за жёлуди, а Ширке услужливо разливала кипяток в маленькие глиняные чарки. Яства были странные: в моей тарелке оказались гроздь лощины и капустные листья, брусничные ягоды?— совершенно не в сезон появившиеся здесь,?— стебли спаржи, толченая соль и сушеные грибы, и пахло всё лесом и хвоей, а чай?— теплым мёдом и имбирём; и от походной пищи я совсем одичал и набросился на угощение с аппетитом крестьянина и корил себя за нескромность. Самым удивительным делом стала сытость?— пусть съел я всего ничего, но больше мне не хотелось, желудок чувствовал себя набитым, а голод словно и вовсе меня не мучил. Всё вокруг после такого закономерно показалось мне дивным и новым, и уже привыкнув к одним странностям, я едва находил в себе душевные силы удивляться другим, не менее занимательным, но впереди оказалось главное блюдо?— история человека в чёрном плаще. Флора обвела взглядом собравшихся, обеденные блюда заменил десерт, и все притихли, приготовившись слушать.—?Что ж, вы двое?— для меня закрытая книга. Всё, что я знаю, мне нашептали тени?— вас приведут в мой мир маленькие крылья, так оно и случилось.—?Тени? Духи и всё такое что ли? —?Исидоро засунул в рот вторую булочку и умудрялся жевать одной половиной рта, разговаривая другой.Ширке покачала головой, пробурчав что-то про ?тёмный лес?:—?Да нет же, это из Триединства. Мир тел?— это наш, родной мир. Ещё есть мир душ, идейный и недостижимый, и мир тени, астральный и неподвластный пониманию простых смертных вроде тебя,?— она нахмурилась и отвернулась от него, поджав губы. —?Тени как раз родом оттуда.—?Верно,?— Флора погладила её по голове,?— Тени?— порождения легенд и домыслов, и потому не все люди их видят и чувствуют. Наше родное зрение привычно лишь к миру реальных тел.—?А если легенды исчезнут?—?Это не так однозначно. Мы?— люди, и не можем контролировать ход собственных мыслей и скрывать от себя бессознательное. Но маги могут зайти дальше, за черту реальности. На её границе мир смешивается воедино, и тела соприкасаются с душами, а легенды обретают жизнь… Есть множество глубин этой границы, и каждая глубина таит в себе знания и великие опасности, но вам ни к чему об этом знать. Исследовать мир по ту сторону сути?— работа мага. Работа, учение, путь?— целой жизни недостаточно, чтобы узнать об этом мире хоть каплю чего-то существенного и важного. Мы знаем лишь, что судьба на самом дне нашего мира, и одних она приводит к неведомым благам, а другим дарит лишь жалкое подобие жизни и оборачивается адом. Не тревожьтесь об этом, вам достаточно понимания того, откуда берутся в нашем мире те чудища и небылицы, в которые подчас не хочется, но нужно поверить.—?Вы говорили о нас,?— осторожно перебил Гатс,?— Что сможете сдержать клеймо…—?Я как раз к этому веду,?— она терпеливо улыбнулась. —?Я могу читать чужие судьбы с закрытыми глазами, но кроме ваших лиц не вижу ничего. Расскажите о себе, клейменные, и клянусь Священным лесом, я постараюсь вам помочь. Повисла тишина, и все глаза сошлись на мечнике.—?Это не для детских ушей.Ширке нахмурилась, а в лице Флоры отразилась… суровость? Возможно, мне показалось.—?Она тоже маг, и ей будет полезно узнать о неисповедимых путях и изнанках мира. На вас двоих лежит их яркий отпечаток.—?Я не мастак рассказывать. Ну что ж… Это история о самом гнусном из человеческих зол. О том, как среди людей бывают такие, от которых захватывает дух и застилает разум. Он заглянул в глаза каждому. Сосущий холод пробрался до груди и охватил её. Мне стало страшно, и я понял, что вовсе не чувствую пальцев. Чёрный мечник яростно сжимал в ладони яйцо с человеческим лицом.