XI. Малое начало большого пути (1/1)

—?Постойте, командир! Подождите! Азан догнал нас, показав невиданную прыть. Фарнеза с явным неудовольствием остановилась и собралась с силами:—?Я ухожу. Доложите обо всём в Ватикан… И моему отцу.—?Как же вы, леди?—?Я… не могу взять на себя ответственность. Простите. Офицер растерянно посмотрел на меня, ожидая, видимо, что я заступлюсь за здравый смысл, но я пожал плечами. Фарнеза между тем ослабила ремни и сняла доспехи. Блестящие и дорогие, на фоне древней каменной крошки они выглядели зловеще и чуждо. Азан вздохнул и попрощался со мной. Я отдал ему честь:—?Как же вы выбрались, сэр?—?Завалило обломками, как быть. Вылез кое-как, а там уже все мёртвые, все до одного. Совсем ещё мальчишки, как ты. Что я теперь скажу?—?Возьмите,?— я отдал ему записи материалов дела, по чистой случайности оказавшиеся со мной,?— Они подписаны госпожой. Вас не осудят, даже не думайте.Он взял и побрел в сторону башни, пробормотав напоследок:—?Уж лучше б осудили.Фарнеза ушла вперёд, и я ускорил шаг.*** ?Вскоре мы поссорились. Это вышло само собой, когда Фарнезу ожидаемо затерзали противоречия. С минуту поразмыслив, я не погнушался мародерством?— в брошенных палатках беженцев пусть и не было ничего действительно ценного, но кое-что удалось собрать; приглядел неплохой чугунный котелок и нехитрый, не особо удобный, но острый нож. Соорудив из парусины вещмешок, я удовлетворился этим и побрёл дальше, отодвигая мыском ветхие скелеты. Сестра шла сзади, обхватив себя руками и ежась то ли от ветра, то ли от неизвестности.—?Эй, не отходи так далеко.?— Она догнала меня, шаркая по песку ногами, зашевелилась быстрее.—?Вы уверены, что это хорошая идея? Может, стоит вернуться домой?—?Ты совсем дурак? Что я скажу в Ватикане? —?она разозлилась.?— Что все мои воины просто взяли и сгинули за одну ночь, а Мозгус отрастил крылья?—?Зато окажетесь дома,?— пожал плечами, выбирая для неё дорогу по грязи.?— Разве не лучше, чем бродить неизвестно где. Лорд Вандимион не даст вас в обиду, уверен.—?Я не могу. А ты,?— Фарнеза остановилась прямо за спиной,?— Ты бы вернулся?Я развернулся и серьёзно посмотрел на неё:—?Только если с вами. Клянусь. Мы замолчали, продолжая обход. Часом ранее госпожа сняла доспехи и бросила их где-то у башенных холмов. Глядя на это, мне стало очевидно?— если она хотела сбежать, не в моей власти было ей перечить, но я всё же решил попробовать. Хотя бы отговорить?— не увозить же силой?— перспектива бесцельно скитаться по Мидланду во время войны совсем не радовала. На самом деле, в сапоге у меня пряталась сумма, достаточная для того, чтоб нанять человека, который бы связал её и насильно увез домой, но пока что об этом думать было рано.—?Пожалуйста, не трогай это.Я потянулся к молитвеннику, намереваясь сгрести с блюдца деньги:—?Мёртвым они уже не пригодятся, госпожа. Она закусила губу, и мне совершенно очевидно стало, что Фарнеза слабо себе представляет, что будет дальше, и я ссыпал монеты в карман.—?Послушайте, госпожа… Вы хотя бы знаете, куда идти?—?Знаю,?— ответ вышел несмелым, но изумил меня:?— За ним. За мечником.—?И вы знаете, куда он пошёл? —?Я всё старался подбить её на панику?— в таком состоянии ей можно было внушить что угодно. Если повезёт, ещё могли успеть вернуться вместе с Азаном, стоило только повернуть назад.—?Он пришёл с запада, значит и вернётся туда же. Я даже не нашёлся с возражениями?— доводы Фарнезы были до той степени неприличия наивны, что хотелось смеяться. Тут уже подумалось, что либо я прямо сейчас заставлю её уехать домой, либо мы уже никогда там не окажемся, как она вдруг остановилась:—?Не хочешь, можешь не идти. Я пойду сама.—?Госпожа…Сестра вспылила. Должно быть, мы выглядели очень глупо, ссорясь посреди иссушенной пустоши, засыпанной мусором и костями.—?Заткнись и проваливай, если так хочешь домой! Я не вернусь, ни за что! —?Она побросала вещи и побежала в противоположную башне сторону. Мне оставалось лишь вздохнуть и пойти следом. Я не соврал ей?— бросить Фарнезу было немыслимо. Довольно быстро она выдохлась и мне не составило труда догнать её. К вечеру сделалось холодно, и я лишь благодарил судьбу, что наши тёплые вещи оказались с нами; госпожа же выглядела безучастной и немного расстроенной, но на уговоры не поддавалась. Пошёл снег…?—?Что ты там всё время пишешь? Я есть уже хочу. Я поспешно отложил перо и спрятал блокнот во внутренний карман, подальше от Фарнезы. Она была всё ещё злой, но заметно меньше хмурилась и изредка пинала камни и коряги. Это хороший знак.—?Попробую что-нибудь поймать. Пожалуйста, разведите костёр и никуда не уходите. Чудом вспомнив навыки охоты, соорудил силок, провозившись с ним добрых полчаса; отмучившись, сумел выудить из него облезлую куропатку и пожарил, иллюзорно питая надежды, что она ничем не больна. Госпожа, казалось, осталась довольна и теперь грела озябшие ладони у костра, аккуратно обгрызая птичью кость. Пока что ничего дурного не случилось. В конце концов, за последнюю неделю столько всего произошло, что я уже не знал, к чему готовиться и чего опасаться. Кроме того, было удивительно неприятно следовать за Гатсом, будто он не человеком являлся, а абстрактным понятием, описывающим неизвестные мне вещи и явления. Его сущность совсем не соотносилась с безопасностью, которой я намеревался окружить госпожу. Надеялся только на удачу?— удачу, что наши дороги не пересекутся вновь, а Фарнеза всё же изменит решение. Но прошло в итоге несколько недель, а она всё ещё верила в успех.—?Что ты там уселся вдалеке? Иди поближе к огню.—?Нет-нет, я покараулю ночью, отдыхайте.—?Нет уж, иди сюда. Если ты заболеешь, мы останемся без еды. —?Это звучало скорее эгоистично, чем заботливо, но всё равно развеселило, и я послушно пересел поближе, чтобы не злить госпожу. Веки её смежились, и она задремала, а я достал блокнот и пролистал его, освежая в памяти воспоминания. На самом деле это было лишним?— любую, даже незначительную мелочь я помнил в мельчайших красках, а страницы дневника всего лишь навязались привычкой. Мне казалось, забудь я хоть самую несущественную условность из сотен условностей наших отношений, как образ Фарнезы начнёт разрушаться в памяти, а вместе с ним и всё, что мне дорого. Иногда я не мог определить, люблю я её или всё же гамму эмоций, рождаемых ею?— я никогда не разделял две эти сущности, связанные с трепетом, они всегда шли бок о бок и теснили собственные мысли. Подбросив в огонь сырой обломок, я прикрыл Фарнезу парусиной; искры взвились вверх и посыпались блестящими угольками на снег. Ночь вышла звёздная и густая, и я скрасил время, разглядывая светлеющий небесный подол, обдумывая, что госпожа станет делать дальше, если не найдёт мечника, но в голову ничего не лезло. Под утро я и сам задремал, не дотянув до рассвета всего час. Проснулся от шума и чужого голоса?— Фарнеза уже не спала; первым делом коснулся груди и нащупал в кармане блокнот. На месте. Сестра почему-то суетилась, костёр уже погас… Тут я уставился на мальчишку, копающегося в нашей поклаже.—?Госпожа, что вы делаете?Малец, рыжий, вихрастый, припустил с сумкой, едва заслышав меня; Фарнеза в удивлении застыла, потом закричала, потом начала тормошить меня, тут я уже вскочил и окончательно проснулся.—?Он нанялся нести наши вещи… Я дала ему немного денег… И вот.Она выглядела виноватой, и мне расхотелось отпускать упреки.—?Не переживайте, догоним. С утра весна снова вступила в свои права, снег начал таять, и чем дальше мы шли, тем суше становилась дорога. На холме я влез на дерево, и госпожа нетерпеливо спрашивала одно и то же, пока глаза искали что-нибудь приметное на горизонте:—?Видишь его? А теперь?Мне очень хотелось ответить ?нет?. ?Нет, не вижу, и дальше только бесконечная равнина, и делать нечего в этом богом забытом краю…? Но я слез, отряхнул ободранные ладони и указал в сторону тропинки, теряющейся в жухлой прошлогодней траве.—?Пойдёмте, вы были правы. Честно говоря, не верилось, что Фарнеза действительно смогла нагнать Чёрного мечника, и когда я сказал ей, что мальчишка привёл нас к её цели, госпожа почему-то загрустила и еле поплелась следом.—?Что-то не так?—?Нет, но… Что мне ему сказать?Её вдруг ставшее таким зависимым от меня положение придало сил, и я улыбнулся, стараясь ободрить:—?Что хотите, госпожа. Зачем-то вы же шли за ним.***—?Гатс, гляди, дворяне припёрлись! Мечник сидел, привалившись спиной к дереву, рядом с ним, связанная, его спутница. Мальчишка, окликнувший нас, отдышавшись и потерев ушибленную ногу?— догоняя, я швырнул в него палкой?— раскладывал наши пожитки перед собой. Я узнал его?— вспомнил повадки мартышки и лохматые рыжие вихры. Три взгляда сошлись на госпоже. Гатс встал, смерил Фарнезу глазами:—?Опять ты? Что надо?—?Мечник… Гатс. Разрешите мне путешествовать с вами.—?Что? —?мальчишка прыснул со смеха,?— Монашка в отряде? Думаешь, мы тебе поверим вот так после всего? Дай тебе волю, ты б полмидланда пожгла! Все знают, дворяне — те ещё лгуны!Сестра покраснела и поджала губы. Очевидно, её это задело. Тут она к моему изумлению опустилась на колено и потребовала того же от меня:—?Я прошу прощения. Пожалуйста. Когда она достала нож, удивились уже все?— одно движение, и срезала свои косы. Когда они упали в грязь, светлые и блестящие, я ощутил странную грусть. С неровно обрезанными прядями, растрепанная и уставшая, грозной она совсем не выглядела, и Гатс махнул рукой:—?Делай, что хочешь. Только не мешайся. Фарнеза вздохнула, малой с неохотой вернул мне вещи?— тут я познакомился с Паком. Эльф был совсем крошечный, с ладошку госпожи, сидел на краю котелка и болтал ногами. Он единственный проявил чувство, похожее на радость, и пересел на плечо ребёнку, помахав мне рукой.—?А, и вот ещё,?— Гатс обратился к Фарнезе, вздрогнувшей от голоса,?— Последи за Каской. Его спутница, немая, и, кажется, и впрямь сумасшедшая, нашла госпожу симпатичной себе и не стала сопротивляться, когда Фарнеза платком растерла ей лицо. Никто не задавал вопросов, и первый вечер вместе мы провели в недоверчивой тишине. Листая блокнот, я снова погружался в воспоминания о той ночи, искал в ней подсказки, приходил к одним выводам и менял их на другие; Гатс недружелюбно смотрел на меня одним своим глазом, но молчал. Где-то на задворках сознания я уже догадался, чем он покорил Фарнезу, но отказывался верить, что мечник всему виной. Госпожа ведь пошла за ним сама, не по принуждению или приказу. У меня наконец-то появилось время, которое я мог израсходовать на анализ эмоций и слов, и верная догадка родилась сама собой. Гатс был другим?— ни я, ни отец, ни братья, ни Азан, ни Мозгус, ни любые другие мужчины в жизни госпожи не обладали тем свойством, какое приписывала она ему: он не вдавливал её глубже в созданный ею же мир, не оставлял быть пленницей страстей, религии, семьи. Он был первым и единственным человеком, проломившим глухую стену сознания, он показал ей мир, сражаясь с которым, не склонился перед судьбой, а противопоставил ей свой меч. Фарнеза очаровалась им и разом забыла про все условности жизни: и про дом, и про религию, и про долг Святого Престола. Меня она всё же оставила рядом, и оттого стало горько и обидно: я всё равно не мог ни на что повлиять. Когда луна скрылась в чернилах сумерек, Гатс поднялся и взялся за меч:—?Вам лучше уйти прямо сейчас. Не гарантирую, что переживете и эту ночь.Я кивнул и начал собирать вещи, но госпожа остановила рукой, обратилась к Гатсу:—?Почему?—?Если не свалишь сейчас, сама увидишь. И такова каждая моя ночь, понравится тебе это или нет.—?Я останусь!—?Как знаешь. Сиди с Каской и смотри за костром. Тени закружились, быстрые, воющие, и как только сипло и глухо заухала полевая сова, обратились в призраков. Гатс размахнулся, воздух наполнился стеклянным воем кричащих голосов, и вихрь от меча пригнул пламя костра. Фарнеза вцепилась в Каску, ребёнок подобрался к ним вплотную, эльф улетел к мечнику. Сражаться с этими существами оказалось настоящей проверкой реакции?— считать их приходилось десятками, и как только погибали одни, тут же появлялись другие. Рапира проходила насквозь, даже казалось, что она не причиняет никакого вреда, но я старался изо всех сил, задавшись целью не подпускать никого к госпоже. Гатс расправлялся с монстрами играючи и без особого труда. Пока сражались, я размышлял и сопоставлял факты событиям и подбирался ближе к истине, и мечник кивал, подтверждая догадки?— собаки, призраки, произошедшее в башне?— всему виной была его близость, и мне это очень не понравилось, но мы пережили и эту ночь. Под утро Фарнеза твёрдо решила остаться?— про возвращение домой пришлось забыть.