Глава 11. Стивен. (1/2)
Стивен. </p>
Я выбрался в коридор. Я только повернулся, чтобы закрыть дверь в Зеркальное измерение, когда головокружение заставило меня споткнуться. Я прислонился к стене, сделал несколько долгих, глубоких вдохов и подождал, пока мир не встанет на место.
Похоже, не только Локи был истощен этим диагностическим заклинанием, хотя я никак не мог приравнять свою нынешнюю усталость к тому, как я истощил его с трудом накопленные резервы. Я чувствовал себя виноватым – я должен был чувствовать себя виноватым, – но я также верил, что это было необходимо.
Я проигнорировал голос в моей голове, который говорил: Ты должен был найти другой способ.
Иногда другого выхода просто не было.
Я закрыл глаза и посмотрел внутрь себя, изучая уровень своей энергии. Да. Она получила удар от этого заклинания. Восстановление не займет много времени – всё, что мне действительно было нужно, это вздремнуть, выпить чаю и, может быть, съесть пару печений, – но это было жестким напоминанием о том, что я не непобедим. И то, через что я только что заставил Локи пройти, чуть не убило его.
Я медленно прошёл на кухню и заварил чайник чая, прихватив печенье из укромного уголка, о котором, как думала Ванда, никто не знал.
Я обернулся, когда открылась задняя дверь, наполовину ожидая увидеть Наташу. Плащ вплыл в комнату.
— Лучше бы тебе не создавать никаких проблем, - проворчал я, тяжело опускаясь на стул и наваливаясь на стол. Плащу удалось создать впечатление невинности; затем – возможно, почувствовав моё беспокойство – накинулся мне на плечи. Я не осознавал, насколько мне было холодно, пока вокруг меня не образовались толстые складки.
Слабый аромат чего-то цветочного заставил мой нос дернуться. Плащ, должно быть, был у Наташи. Я играл со складками ткани на коленях, наблюдая, как пар от моего напитка поднимается к потолку, и думал о Локи.
Почему, чем больше я узнавал о нем, тем больше у меня возникало вопросов? Узнав, что он был частично Йотуном... это было не просто неожиданно, это должно было быть физически невозможно. Асгардцы (и несколько других рас из так называемых Девяти Королевств) были, по сути, обычные прохожие люди. Размер, рост, внешность – вы бы не посмотрели на них дважды на улице.
Йотуны были гигантами. Гуманоидный, но ни в коем случае не человекоподобный. Синяя кожа, красные глаза. У асгардцев была связь с Космосом; магия йотунов исходила от Первородного, чего-то более глубокого и дикого. Более непредсказуемого. Опасного.
Я обдумал всё, что знал об отношениях Ётунхейма с Асгардом. Этого было не так уж и много. Один за годы своей войны предпринял множество вторжений (и отразил множество контратак) со стороны Ледяных Великанов. А затем – в акте медленного, ужасного геноцида – он украл их самый ценный артефакт. Ларец Вечных Зим, источник энергии и жизни для их планеты.
Ётунхейм умирает. Эта смерть будет продолжаться тысячелетиями.
И это невозможно было остановить. Насколько мне было известно, Ларец был уничтожен вместе с остальным Асгардом.
Локи знал о своем двойном наследии; в этом я был уверен. Как долго он это знал – и что он чувствовал по этому поводу - было неизвестно.
Я подумал о том, как выглядела магия Локи во время моего заклинания, о том, как линия Асгарда, казалось, затопила линию Йотунов. Какова бы ни была механика, стоящая за этим, Один каким-то образом запечатлел свои собственные физические качества на своем младшем ребенке. Заставил их подогнаться, как туфли, которые были слишком малы.
Две половинки души Локи были выведены из равновесия. Это не было результатом интржики; Один не спал с женщиной-йотункой. Здесь не было никакой естественной генетики.
Так что же, черт возьми, произошло?
Проклятый Локи. Недостаточно того, что кто-то воскресил его, пробил брешь в защите Святилища и бросил его на пол в моём коридоре, нет. Он был достаточно экстравагантен, чтобы добавить к этому таинственное наследие.
~~~</p>
</p>
Я удалился в свой кабинет, чтобы начать делать заметки, когда Наташа нашла меня. Я должен был ожидать её ярости – ей потребовалось время и усилия, чтобы обеспечить выздоровление Локи – и мои действия отбросили её назад. Но я не подумал о том, как она отреагирует, и теперь расплачивался за это.
— ...чертов идиот!
Я не сделал ни малейшей попытки защититься от её хлесткого языка, хотя это было больно. Обычно она взвешивала свои слова и тон. Когда она потеряла самообладание, я почувствовал удар.
Это был не первый раз, когда она выходила из себя из-за меня. Я уже начал думать, что это будет не в последний раз. Она, казалось, искренне заботилась о людях в этом доме – даже о Локи – и я ... Ну, я думаю, я просто не привык к этому.
~~~</p>
Я сидел, скрестив ноги, паря в нескольких футах над холодными, чужеродными скалами Титана, Камень Времени висел у меня на груди. Я изо всех сил старался сохранить контроль над своим рассудком, рассматривая миллионы и миллионы различных вариантов будущего.
Это был риск. Даже больше, чем тот, на который я пошёл, чтобы победить Дормамму. Но на данный момент? Да, у нас не было выбора.
Человеческий разум был прямолинейным. Он следовал негласным законам причины и следствия. Волшебники тренировали свой мозг, чтобы понимать реальность как множество измерений; ‘прямолинейность’ была на самом деле всего лишь одной концепцией причинности. Просмотр потенциальных вариантов будущего – не только в сотнях, не только в тысячах – напрягал даже моё расширенное сознание. Если моя концентрация ослабнет, даже на секунду, энергия, проходящая через Камень Времени, разорвет мой разум на части.
И тогда я нашел это. Единственное потенциальное будущее – из более чем четырнадцати миллионов, – где мы победили.
— Стрэндж! Всё в порядке? - позвал Старк.
Это был шок от того, что я увидел, сколько потеряем, даже когда я обнаружил, что мы выиграем, это вырвало меня из медитативного транса. Не вмешательство Старка. Мои глаза резко открылись, и я упал, приземлившись на ноги, Плащ Левитации слегка смягчил моё падение. Я споткнулся. Старк схватил меня за руку и поддержал.
— Ты вернулся. Ты в порядке? - прокомментировал Старк. Если бы у меня была умственная способность думать о чем-то другом прямо сейчас, я бы удивился заботе такого эгоцентричного мудака.
— Эй, что это было? - спросил Паркер.
— Я ускорил время… - сказал я, восстанавливая дыхание, - Посмотрел варианты будущего, чтобы оценить все вероятные исходы конфликта.
— И много увидел? - спросил Звездный Лорд.
— Четырнадцать миллионов шестьсот двадцать пять, - мой разум шатался, всё ещё пытаясь освободиться от моего контроля. Несоответствия между безграничными пределами Космоса – и суровыми пределами моего собственного черепа – было почти достаточно, чтобы сломать меня.
— Сколько победных? - спросил Старк.
— Один.
Я видел финальную битву в Лагере Мстителей. Миллионы раз я наблюдал, как силы Таноса обрушиваются, как удар молота. Я видел, как я сам и другие присоединялись к этой области. Зная, что я скоро буду стёрт с лица земли… это было ужасно, но на ужас не было времени, потому что на карту было поставлено гораздо больше, чем мой личный страх.
Старк задал неправильный вопрос. Если бы были выполнены определенные условия, мы бы выиграли войну. Но он должен был умереть. Если бы я сказал ему, каковы были эти условия, какие шаги он должен был бы предпринять, тогда они бы не осуществились. Мы бы проиграли. Он чувствовал бы, что им манипулируют, что ни одно из его достижений не принадлежит ему. Я так же видел и это будущее, снова и снова.
Я манипулировал им. Я манипулировал всеми, и стресс от этого знания – стресс от этой ответственности – был настолько сильным, что я почти дал сбой.
Чтобы это единственное будущее осуществилось, я должен был позволить себе отделиться от реальности. Быть выписанным. Я не мог остановить надвигающееся Опустошение, не мог остановить конец миллиардов жизней.
Не смог даже остановить конец своей собственной жизни. –
~~~</p>
Я резко проснулся. Одеяло плотно обернулось вокруг моего тела, как кожа гусеницы. Я был весь в поту. Простыни были влажными от него, мои пижамные шорты липкими. Моё лицо было вжато в подушку, и моё влажное дыхание – резкое от страха – впиталось в ткань. Каждая жилка была напряжена.
Я сосредоточился на своём дыхании, используя основные техники медитации, пока не смог расслабиться. Опасность миновала. Не более чем воспоминание.
Воспоминание, которое преследовало меня в ночных кошмарах.
Во время моей карьеры врача меня обвиняли в высокомерии. Это обвинение, конечно, было правильным. Хотя несчастный случай, положивший конец моей карьере, научил меня смирению, он не излечил меня от этого высокомерия, и в такие моменты, как этот – когда глубокая, всё ещё тёмная, глубокая ночь давила на меня, и я чувствовал себя совершенно одиноким – мне настойчиво напоминали о моих собственных недостатках.
Высокомерие заставило меня увидеть более четырнадцати миллионов различных вариантов будущего. Я был так уверен, что смогу справиться с ментальным расцеплением, вызванным грузом возможностей. Высокомерие заставило меня пойти по пути единственного будущего, где Танос потерпел поражение. Я считал жизнь Старка приемлемой ценой за победу.
Но теперь? Когда мне приходилось жить с последствиями? Когда я понял, что смерть Старка оставила его дочь без отца? Я спас Вселенную, но разрушил её собственный личный мир. Что это сделало со мной? Кем это сделало меня? Король Высокомерия, архиманипулятор, движимый целями и задачами, чтобы предпринять любую операцию. Классический случай ‘цель оправдывает средства’.
Я не мог говорить об этом ни с кем, потому что все были затронуты моими действиями. Рациональная часть моего разума знала, что Вонг – как мой самый близкий друг и союзник в Камар-Тадже – не только поймет это бремя, но и поможет мне разделить вину. Но я не мог с ним поговорить. Глупая мужская гордость? Страх возмездия? Всё, что я знал, это то, что каждый раз, когда я пытался, слова застревали у меня в горле.
Я не знал, как справиться с этим чувством вины. Поэтому я просто подавил его, как мог. Это была нездоровая техника преодоления трудностей, я это понимал, но я также знал, что никакая часть того, чтобы быть Верховным Волшебником, не вела к счастливой и полноценной жизни.
Чувство вины разъедало мой сон, мой душевный покой. Подорвало мою уверенность в себе.
Иногда – если я просиживал полчаса, с одним-двумя глотками виски, – мой разум успокаивался настолько, что я снова засыпал.
Иногда я просто напивался.
У меня было предчувствие, что сегодня вечером будет один из таких случаев. Ярость Наташи пробудила все эти едва сдерживаемые чувства вины. Она обвинила меня в манипулировании Локи, в разжигании его чувства гордости, чтобы заставить его потребовать, чтобы я применил диагностическое заклинание, когда мы оба знали, что у него не хватит сил.
Теперь, в этой темной, пустой пустоте после пробуждения, я мог признать, что был неправ. Я сознательно не манипулировал Локи. Но я сделал это, несмотря ни на что. И он откликнулся.
Было легче признавать свои ошибки в темноте. Когда я был один. Легче признать, что на самом деле я совершил ряд ошибок и буду продолжать совершать ошибки из-за своего собственного глупого высокомерия.
— К черту это, - прорычал я. На кухне стояла бутылка виски с моим именем на ней.
~~~</p>
Я переоделся в чистые шорты для сна и, спотыкаясь, спустился вниз, по пути включив свет на кухне. Я заметил своё отражение в стеклянной стенке шкафа. Я выглядел ужасно.
Центральное отопление отключили несколько часов назад, и ночной воздух холодил мою обнажённую кожу. Я направился прямо к своему шкафу, достал наполовину полную бутылку спиртного и нашёл чистый стакан.
Я грохнул обоими по столу и рухнул на стул, сидя, прижав пальцы одной руки ко лбу, пока пытался понять, что, черт возьми, я делаю со своей жизнью. Я совершил так много ёбаных ошибок.
Тяжело вздохнув, я налил в стакан щедрую порцию янтарной жидкости и залил его себе. Виски жглось, когда я глотал его, обжигая мой рот и горло.
Небольшой дискомфорт был желанным отвлечением от моих мыслей. Я налил еще5 одну порцию.
— Пьешь в одиночестве? - спросил голос от двери в холл.
Я поднял глаза и увидел Ванду. На ней были бледно-розовые пижамные штаны и белая майка. Спереди на майке была вышита голова единорога. Её длинные волосы были распущены и падали на бледные узкие плечи. С кроличьими тапочками (кроличьими тапочками?) она казалась милой и невинной, моложе своих двадцати одного года... Пока я не посмотрел ей в глаза.