Глава 14. Долг (2/2)

Нахмурившись под маской, Сакура показала грубый жест — вообще-то, это был жест «засранец», которому её научил Какаши, когда она начинала изучать язык жестов. Она попыталась не прийти в восторг от лёгкого смешка, который вырвался из-под маски Какаши, и, отвернувшись, быстрым шагом направилась к дому.

***</p>

Стоя снаружи дома Тензо, Какаши воспользовался моментом, чтобы спросить себя, что он там делал. От него не требовалось есть со своей командой, а проводить дополнительное время рядом с Сакурой прямо сейчас было неразумно. Конечно, Генма будет доставать его, если он не присоединится, но это он был капитаном команды Рo, а не Генма. Ему нужно было вести себя профессионально.

Прямо сейчас непрофессионально было всё. От него определённо не ускользнуло наличие химии между ним и Сакурой во время их дежурства. Одного ощущения её плеча, на мгновение коснувшегося его, стало достаточно, чтобы всё его тело остро ощутило её, а от хриплого звука её шепчущего голоса ему стало на несколько градусов жарче.

Для Какаши было совершенно неприемлемо, чтобы она так влияла на него, и он повторил свою клятву самому себе относиться к ней так же, как к любому другому человеку в его команде. На самом деле, вероятно, было бы лучше, если бы он полностью перестал видеться с ней вне работы.

Да. Именно так. Он должен перестать встречаться с ней вне работы. Так что же он тогда здесь делал?

Вздохнув — и аккуратно избегая ответа самому себе, — Какаши вошёл в квартиру Тензо. Та была вместительной и скромно обставленной, с удивительно просторной кухней с большим столом в центре. Генма и Сакура уже сидели за ним, и Генма с энтузиазмом разливал саке по чашкам, пока Сакура рылась в пакетах с едой, которые принёс Тензо.

Когда Какаши приблизился к столу, он держался на осторожном расстоянии от Сакуры. Он как раз закончил напоминать себе быть отстранённым и относиться к ней как к любому другому сокоманднику, когда она посмотрела на него, улыбаясь, и протянула палочки для еды. Он случайно коснулся её пальцев, когда брал их, и был почти уверен, что лёгкий румянец на её щеках ему не привиделся.

Точно. Вот, что он здесь делал. Проклятье.

Так прошёл весь вечер. Какаши пытался держаться безучастно и общаться с Сакурой в той же скучающей и слегка забавляющейся манере, в какой общался с другими своими подчинёнными, а Сакура всё портила, глядя на него этими чёртовыми зелёными глазами и будучи раздражающе привлекательной. Он знал, что было по-детски обвинять её в том, что она ему нравилась, но всё равно делал это. Он колебался между мыслями о вещах вроде той, как хорошо она пахнет, и раздражением на себя, потому что не мог перестать думать о ней.

К счастью, ужин дал Какаши вескую причину погрузиться в молчание. Они все делились едой, передавая многочисленные контейнеры по столу и беря то, что хотели. Генма и Сакура, как и следовало ожидать, разговаривали больше всех, время от времени в разговор вмешивался Тензо. Всякий раз, когда они отвлекались, Какаши быстро набивал полный рот еды под маску. Всё остальное время он просто тихо сидел и слушал — и прикладывал все усилия, чтобы не смотреть на Сакуру.

Поев, они перешли в гостиную и продолжили болтать. Генма выпил большую часть саке, но в итоге все они немного побаловали себя, и примерно через час Какаши ощутил внутри тепло и расслабленность. Чрезмерную расслабленность, если судить по тому, как его взгляд продолжал скользить к Сакуре. Если он не уйдёт в ближайшее время, то, вероятно, его влечение к ней станет слишком очевидным, а этого нельзя было допустить.

Прочистив горло, он встал:

— Тренировка завтра в шесть. Последняя перед миссией, так что не опаздывайте. Я ухожу.

Какаши надеялся, что сможет выскользнуть один, пока остальные продолжали пить, но, к его большому разочарованию, Сакура тоже встала:

— Да, думаю, самое время расходиться.

Генма зевнул с того места, где пьяно растянулся на диване Тензо, заложив руки за голову:

— Я никуда не пойду. Чур, диван мой.

Тензо закатил глаза и сказал:

— Как ты раздражаешь, — последовала пауза, а затем он вздохнул и добавил: — Принесу тебе одеяло.

Когда Сакура направилась на кухню, чтобы прихватить остатки еды, а Тензо ушёл за одеялом, Генма пробормотал так, что слышать мог только Какаши:

— Тебе лучше проводить нашего маленького медика домой.

Когда Какаши впился в него взглядом, Генма просто лениво ухмыльнулся.

Надеясь, что всё ещё сможет уйти до того, как Сакура закончит прощаться, Какаши поспешил к двери. Но когда он повернулся, чтобы быстро бросить «пока» через плечо, она уже шла следом за ним, выкрикивая что-то язвительное Генме — что-то, чего он так и не услышал, потому что она стояла очень, очень близко к нему и пахла очень, очень приятно. Он быстро толкнул дверь и, выйдя на прохладный ночной воздух, сделал глубокий вдох.

Какаши засунул руки в карманы и пошёл по улице в направлении своей квартиры. Когда Сакура догнала его, а затем начала идти в его темпе, он сказал себе, что это совершенно нормально — её квартира была в том же направлении, что и его. Она шла домой, и он шёл домой.

Он не «провожал её домой».

— У Генмы будет похмелье, — сказала Сакура весёлым голосом, прерывая его мысли.

Какаши задумчиво хмыкнул.

— Он справится.

— Надо не забыть вести себя как можно громче утром, — сказала Сакура с большим удовольствием, заставив его тихо рассмеяться вопреки тому, что он думал.

Они шли молча, и Какаши задавался вопросом, казался ли ей воздух таким же заряженным, как и ему. Когда они дошли до её жилого дома, он поднял руку, махнув через плечо и продолжая идти в надежде избежать дальнейшего разговора. Далеко он не ушёл.

— Какаши?

Проклиная тот факт, что вообще сказал Сакуре называть его по имени, он остановился как вкопанный и медленно повернулся, борясь с желанием отступить назад, когда увидел, как близко к нему она была.

— Хм?

Её взгляд был серьёзным, почти свирепым.

— Ты всё ещё жалеешь, что взял меня в команду?

Почему она спрашивала его об этом? Чувствуя панику и стараясь казаться безразличным, он сказал:

— Думаю, жюри ещё не вынесло вердикт, — едва это сорвалось с его губ, он понял, что звучит как осёл.

Быть ослом по отношению к выпившей Сакуре никогда не было мудрым решением. Она нахмурилась, явно оскорблённая, и шагнула вперёд, толкнув его в грудь обеими руками.

— Придурок!

Это был всего лишь лёгкий толчок, но он всё равно поймал её за запястья, готовый помешать ей повторить его.

В этом всём была одна проблема — Какаши тоже пил, и из-за этого было очень трудно показывать «отстранённость». Его мозг кричал ему, чтобы он отошёл от неё, оставил между ними какое-то пространство, сделал хоть что-то, но остальное его тело гудело от её близости. Сакура слегка попыталась выдернуть руки из его хватки, но этим лишь приблизила себя к нему. Он открыл рот, чтобы отдать какую-то соответствующую ситуации команду, но вышло совсем не это. Вместо этого его голос был тихим, когда он пробормотал:

— Не надо.

— Почему? — спросила Сакура, и у неё снова был тот слегка хрипловатый тон, что и во время их смены охраны. На этот раз между ними не было масок АНБУ, и он легко мог видеть, насколько чертовски зелёными были её глаза.

Ему хотелось сказать ей, что не нужно его бить, ведь они могли бы заниматься гораздо лучшими вещами. Он хотел стянуть маску и целовать её, пока её губы не опухнут, прижать к себе её тело. Но голос разума, наконец, прорвался сквозь туман саке и желания: она была его товарищем по команде. Его подчинённой. Связываться с ней было не просто глупо и непрофессионально — это было опасно, если бы отвлекало внимание во время работы. Он не мог этого допустить.

На него обрушилась тяжесть его долга, как это было всегда, и он разжал ладони, позволяя её рукам упасть. Спокойным твёрдым голосом он сказал:

— Потому что я твой капитан.

Он лишь мельком заметил разочарование на её лице, когда развернулся в направлении своей квартиры. С наигранной небрежностью он сказал:

— Увидимся утром, — и оставил её стоять перед её домом.

Если его ноги и казались тяжелее, а грудь — теснее, он говорил себе, что это потому, что он устал, а не из-за женщины, которую он оставлял.