Справедливость (2/2)

- Мячом попали... - Золдик учащенно дышит в плечо, ладони взмокли. Он вот-вот заревет как ребенок.

Гон гладит по голове, стянув шапку.

- Малыш... Пойдем, сейчас переоденемся и помажем твою щеку. У меня есть одна штука, даже следа через день не останется.

- У... угу...

Золдик спешно переодевается в домашнее, хотя Гон говорит, что так торопиться не стоит. Затем разглядывает свою щеку с белой пленкой специальной мази, из-под которой все-равно проступает синева.

Потом снова оказывается стиснут руками, пока Гон продолжает шептать, что все в порядке.

Золдик думает, что нихрена не в порядке.

Золдик чувствует, что ноги ватные настолько, что чиркает об угол стены, коротко дыша.

На кухне светло. Гон отодвигает ему стул. Золдик неловко улыбается, садясь и негромко здороваясь. Затем поднимает глаза и судорожно хочет нащупать чужую ладонь под столом, хотя Гон и так тут же ловит его за руку, пододвигая чашку свободной.

К нему оборачиваются, ответно здороваясь.

Золдик уверен, что проще выпрыгнуть в окно.

Один под два метра ростом, второй выглядит так, будто может вскрыть чайной ложкой.

Оба улыбаются, но страшно становится настолько, что Киллуа не может проглотить чай, буквально уговаривая организм, хотя бы, блять, не подавиться при них.

Гон гладит его ладонь и просто перетягивает внимание на себя, давая продышаться.

Удивительно, но это работает. Золдика уже не так трясет, хотя разговаривать не представляется возможным, язык просто прилип к небу, поэтому он просто кивает, неловко ковыряя керамическую ручку.

Они довольно уютно сидят уже час. Родители Гона смеются. Высокий блондин ловко режет курицу, накладывая Золдику на тарелку в таком количестве, что есть пришлось бы минимум сутки.

Киллуа благодарно кивает и жует. Все хорошо. На него не орут. Родители Гона милые и много улыбаются. Гон весело рассказывает про учебу, его папа про недавнюю операцию, на которую пациент явился пьяным, потому что нервничал...

Все хорошо. Все нормально. Киллуа почти успокоился, залившись чаем по самые уши.

Гон выводит на его колене завитки, отпивает из своей чашки и неловко чешет шею.

- Ну, и, эм... я вам уже рассказывал про Киллуа.

- Агаа, - блондин довольно протягивает, отпивая из бокала, стреляет в сторону Золдика глазами и улыбается.

- Что мы решили съехаться.

- Агааа.

- Что мы встречаемся уже 3 месяца.

- Да, дорогой. Я помню, - мужчина кивает, беззаботно подперев щеку.

Золдику кажется, что колотится уже в ушах. Скатерть кажется интересной настолько, что он запомнил каждый цветочек.

Значит, Гон уже говорил им об этом... Черт, это хорошо. Логично, что он подготовил их заранее.

Разговор просто идет дальше.

Золдик уже доедает свою курицу, понимая, что не ел столько даже, когда набирал массу.

Гон поднимается, снова гладя его по руке и говорит, что отлучится в туалет буквально на минуту.

Киллуа кивает, провожая его спину и решает все-таки сказать хоть что-нибудь.

Когда он поворачивается обратно, то думает, что идея с окном была хорошим вариантом.

В коридоре хлопает дверь.

На него смотрят в упор. Тот, что выше сейчас будто треснет бокал.

- Киллуа, значит.

- Да, я... - вместо голоса наружу вырывается только хрип. Золдик стискивает штаны так сильно, что вот-вот порвет. Мужчина опасно блестит глазами, угрожающе наклоняясь.

- Я думаю, ты уже в курсе, что Гон - наш единственный ребенок.

- Д... да...

- Любимый ребенок.

- Да...

- Ребенок, которого очень долго хотели. 2 года планировали и еще год усердно готовились.

- Д...а...

Если выпрыгнуть с 5 этажа... Можно выжить?..

Ножка бокала все же ломается. Блондин разгибается и шелестит.

- Очень готовились. Очень ждали. Очень любят. Мы принимаем выбор нашего листика, но хочу предупредить на берегу. Если я узнаю. Если мне хотя бы покажется, - он скрипит стулом. Тот что сидит рядом дергается, таращась на мужа. - Что ты оскорбил его.

- Хилл...

- Что ты обидел его или поднял на него руку.

- Хииилл...

- Что хоть как-то навредил ему.

- Черт, Хилл...

Золдик вжался в стул настолько, что вот-вот навернется назад.

На Золдика смотрит в упор ядовитая змея, не иначе. Воздух будто заискрился. В легких загорелось.

Блондин оскалился.

- Я тебя из-под земли достану. Выверну наизнанку.

- ХИЛЛ, СТОП.

- И выпотрошу так.

- СТОП!!!!!

- Что искать будут лет 10. И то целиком не найдут.

- ХИЛЛ, ТВОЮ Ж МАТЬ.

Блондин цокает, оборачиваясь к партнеру. Брюнет рядом разъяренно шипит, хватая его за плечо. Они это обсуждали. Паристон снова перегнул палку...

Когда он крутится обратно, то поджимает губы, удивленно округляя глаза.

Золдик капает слезами на скатерть.

Гон появляется в проеме, опускается на стул и тоже таращится.

Сначала на Золдика. Потом на родителей, неловкими статуями замерших напротив.

Киллуа никогда не слышал, чтобы тот кричал...

Гон зол настолько, что желваки ходят.

Гон просто перетягивает его к себе на колени. Золдику уже все-равно, что он выглядит как сопливая десятилетка.

Отцы Гона его ненавидят. Золдик облажался. Золдик беззвучно рыдает в плечо, понимая, что хочет уменьшиться до размера атома.

Гон сжимает его руками и дребезжит.

- МЫ ЭТО ОБСУЖДАЛИ.

- Гон, мы...

- Я УЖЕ ОБЪЯСНЯЛ ТЕБЕ, ЧТО ТАК ДЕЛАТЬ ВСЕ-РАВНО НЕЛЬЗЯ.

- Гон, я...

- НЕ С НИМ, ЧЕРТ ПОБЕРИ. БЛИН, ДА Я ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО ОН АБСОЛЮТНО НЕ ТАКОЙ!

Блондин вспыхивает, разгибаясь.

- ДА ОН ПРИШЕЛ С РАЗБИТЫМ ЛИЦОМ!!!!

- ЕМУ МЯЧОМ НА ТРЕНИРОВКЕ ПОПАЛИ!!!!

- О, тренировка? - брюнет подпирает щеку, устало облокотившись. Гон тут же стихает, поворачивая голову.

- Да, пап, баскетбол, - он снова поворачивается ко второму отцу. Золдик ошалело таращится на обои. - ТАК ПОЧЕМУ ТЫ ВСЕ-РАВНО ЭТО ПРОВЕРНУЛ???!!!

- Я НЕ ЗНАЛ, ЧТО ОН НА ТРЕНИРОВКЕ УДАРИЛСЯ.

- ТЫ МОГ СПРОСИТЬ!!!

- А ГРЯЗНЫЙ ОН ПРИШЕЛ ПОЧЕМУ???

- Потому что упал пока бежал, - Гон накрывает затылок Золдика рукой, обиженно поджимая губы. Золдик все же оборачивается, немея. Высокий папа Гона блестит глазами. - Потому что не смог вызвать такси, потом автобус сломался и он бежал квартал, чтобы успеть... Он не такой, пап. Я ведь говорил тебе. Так зачем?..

Мужчина сцепливает руки и утыкается в них носом, хмурясь. Его ресницы слиплись от слез.

- Потому что я не хочу, чтобы это повторилось...

Золдик в ахуе.

Они вчетвером обессиленно дымят на балконе.

Страшный папа Гона долго дышал в руки, потом очень долго извинялся. Сначала перед Гоном, потом перед Золдиком.

Золдик узнал, почему тот так среагировал.

Фрикс тогда был на первом курсе.

Фрикс просто поделился с однокурсниками про особенности своей семьи, когда они пили на квартире у кого-то из его новых друзей.

Друг Гона ввалился в комнату, где тот спал посреди ночи.

Сначала несколько раз ударил в лицо, потом начал рвать на нем одежду...

Золдик помял вилку, пока слушал. Гон уткнулся в ладонь лбом, продолжая сжимать его руку.

Гон явно не от мира сего, раз сохранил в себе столько человечности.

Мир порой казался Золдику каким-то совсем бесчеловечным...

Люди казались.

Блять, он бы убил его.

Голыми руками убил. Вывернул наизнанку и прикопал так, чтобы лет 10 искали.

Гон тогда взял академ на месяц. Гон все же вернулся к учебе и восстановился. Гон решил просто замять все это, сославшись на алкоголь.

Тот уебок не остановился после случившегося. Распустил грязные слухи в университете. Потом подкараулил его во дворе знакомого и потащил в подъезд.

Гону пришлось повалить его на пол. Благо физическая сила позволяла, хотя сам Фрикс признался, что был напуган настолько, что с трудом дышал.

Это повторилось раза 3 или 4. Прежде чем к проблеме отнеслись всерьез.

Этому ублюдку выдвинули нехилый штраф, затем запрет на приближение.

И ничего больше.

Половой акт ведь так и не состоялся. Только насилие и угрозы.

Высокий отец Гона не мог говорить об этом без слез...

Золдик влажно моргнул и съехал по стулу, прикладываясь к бутылке прямо с горла. О деликатности вечера не шло уже и речи...

- Просто запрет?.. Это, блять, шутка такая?.. Он же отмороженный...

- Я им тоже самое говорил, - Хилл стряхнул сигарету в чашку и вздохнул. - Он в суде орал, что хотел справедливости.

Золдик зло хмыкнул, сжимая чужую влажную ладонь. Гон повернулся к нему, улыбаясь.

Блять... После всего. После травли в школе. После уебков в университете. Он все равно улыбается...

Золдик затягивается по фильтр и разгибается.

- По справедливости он должен петушком скакать на зоне.

Джин хохотнул, вращая чашку.

Хилл потер глаза, хрипя.

- Прости меня еще раз. Прости, пожалуйста. Я не хотел... Я просто...

- Я бы сделал также, - Киллуа пожал плечами, серьезно глядя в ответ. Блондин коротко вдохнул. - Любой бы сделал. Никаких нервов на всю эту хуйню не хватит. Никаких. Меня бы и самого от злости колотило. И абсолютно не важно, кто попал под мнимую справедливость: мужчина или женщина. Никто не имеет на это права. Ни на насилие, ни на оскорбления. Я и сам не святоша. И дрался до кровавых слюней, - Золдик дернулся и тяжело вздохнул, стискивая чужие пальцы. - Но унижают безхребетные. А подобное насилие проявляют только больные на голову.

- Киллуа...

Хилл тянет носом, снова влажно моргая.

Золдик стучит по столу пальцем, скалясь.

- Когда там конец запрета? Через полгода? Похуй дым. Отец в суде работает и есть у него юрист один. Мировой мужик. Он как-то работал с похожим делом. Этот хуй обязательно обосрется когда-нибудь. И я об этом узнаю. Второй раз прокатится он прямиком до зоны. Пусть готовит очко, - Золдик низко хохочет. Поворачивается к изумленному Гону и хмурится. - Я буду встречать тебя с работы. Возражения не принимаются. Я знаю, что ты и сам можешь за себя постоять. Считай это моей прихотью.

У Гона покраснели даже уши.

- Хорошо.

Они сидят до самого утра. Золдик теперь и второй сын, и лучший парень в мире, и, вообще, они все в ресторан идут на следующих выходных.

Гон сонно чмокает в щеку, поднимаясь в душ. Джин уже сопит на диване. У него днем конференция.

Золдик гасит с Хилом, наверное, уже 4-ую бутылку.

Хилл ахуительный и алкоголь тут не причем.

Просто Золдик понимает, что они очень похожи. Два комка нервов, трепетно относящихся ко всему, что считают ценным.

Золдик дома. Золдика считают родным, хотя впервые увидели 7 часов назад. Золдик это полностью разделяет.

Паристон зарывается в челку, шепча.

- Ну, и в общем, в детском доме нам отказали...

- Пиздец...

- Полный. Я тогда ревел Джину в плечо. 7-й раз подряд уже нервы сдавали. Самое смешное, что они и объяснить то толком не могли почему. Извинялись, говорили, что и рады бы отдать ребенка на усыновление, ведь процент пристроенных детей был очень низким, но закон запрещал... Тогда и решили, что единственный выход суррогатное материнство и суды, - он трет покрасневшие щеки и неловко улыбается.

- Хилл...

- Я знаю. Это странно звучит. Два мужика хотят усыновить ребенка. Любого бы напугало. Но я тогда работал следователем. Столько детей без родителей оставались. У кого спились, у кого машина сбила, от кого-то отказались... - он утыкается в ладони и шепчет. - И они плачут. Так плачут, что сердце рвется. Вроде взрослый человек, а сам едва держался... Я бы и не решился на ребенка никогда, да девочку одну из неблагополучной семьи изъяли. Там вообще не ситуация была, а откровенный ужас. Ребенок такого натерпелся, что в 14 лет не мог сказать ни слова. Вся в синяках. На руках держишь, а она ничего не весит. Не девочка, а спичка. И я понимал, что ей обязательно помогут, что врачей приставили, что будут кормить. Но разве ребенок восстановится после подобного...

Золдик утыкается в сложенные руки носом.

Мужчина напротив утирает лицо.

- Я стал к ней приходить. Просто проверить. Как все сложилось, может забрал кто-нибудь. Но у нее возраст был такой... Взрослых детей забирают редко, проще забрать младенца и воспитать, как своего... Ее никто не усыновил. Она так и не заговорила. Я помогал финансово, но ей нужен был постоянный уход. Тогда мы и поняли, что хотим...

- Помочь...

Киллуа смотрит в глаза. Хилл кивает.

- Но нам не дали...

Гон сопит рядом. Золдик таращится в окно, сжимая руками.

Кто-то хочет, но не может. Кто-то уже и не хочет, но все равно заводит детей.

А кому-то Золдик бы запретил иметь детей априори.

Когда Джин и Пар решили завести ребенка, то жутко переживали. И хотели, и боялись. Маленький человек - это сложно. Их пара была в городе первой. Законы страны, очевидно, несправедливыми.

Потом появился Гон. Появились свои трудности и нюансы, но Гон сказал, что на него никогда не кричали. Сегодня они впервые говорили на повышенных тонах...

Когда Киллуа пошутил про ремень, то на него посмотрели испуганно, причем все трое.

Гона не били, как били его. Гона не унижали. Не заставляли доказывать что-либо. Не выворачивали карманы, не лезли в телефон...

Гона просто любили. Просто растили, просто лечили, когда тот болел. Просто успокаивали, когда тот плакал.

Просто договаривались, когда тот возражал.

Два мужика. Они, черт побери, справились с этим лучше, чем многие родители его друзей и знакомых.

Растить человека трудно... Растить человека страшно и порой даже больно...

Но они вырастили его. Вырастили Гона таким, какой он есть...

Замечательным.

Просто здоровым взрослым человеком.

Они сделали это. Они доказали, что способны.

После них появились и другие.

Золдик утыкается в чужую шею. Гон бубнит, стискивая руками.

Золдик пополам порвется, но сделает так, чтобы Гон оставался таким же счастливым.

В квартире Гона уютно.

С родителями Гона, более чем, комфортно.

Золдик думает, что это больше не просто влюбленность.