29. Ему тоже больно (2/2)

— Давай я помогу, он же тяжёлый.

— Да нет, всё нормально, — Егор почти без усилий поднял чайник, держа его ручку кухонным полотенцем, чтобы было не так горячо, разлил воду в кружки, даже не пролив её на скатерть. Антон внимательно следил за ним, действия выглядели так, будто Егору совсем не в перво́й это делать, напротив, создавалось ощущение, что он находится на кухне постоянно, по крайней мере кипятит чайник и разливает горячую воду.

— Антон, а ты умеешь готовить? — вдруг спросил Тёма, когда пересмотрел все видео и фотографии животных, а начинать кушать сладости ещё было нельзя: Егор только добавлял в его кружку сахар.

— Ну как сказать умею… Могу макароны сварить или пельмени. По-моему, суп однажды готовил, но пересолил его. Я редко занимаюсь готовкой.

— А Егор вчера такие котлетки сготовил, мне очень понравилось, они получились даже вкуснее, чем в садике! — расплылся в улыбке малыш, подвигая к себе кружку с чаем, затем начиная разворачивать из обертки первую конфетку.

— Да, правда? — будто удивился Шастун, хотя скорее он был насторожен тем, что пятиклассник сам приготовил не такое уж и стандартное блюдо для его возраста.

— Ага!

— А что ещё ты умеешь готовить, Егор?

— Много чего, — пожал плечами мальчик, разрезая рулет. Когда вишневый сироп начал вытекать и попал на палец ребёнку, он, не раздумывая, засунул его в рот, слизывая вишню.

— Наверное, родителям нравится это, — начал издалека Антон, внимательно следя за реакцией как Егора, так и его младшего брата.

— У нас только папа, — почти спокойно ответил мальчик, отрезая последний кусочек рулета. — Ему нравится, наверное…

Антон поджал губы, когда услышал, как неуверенно Егор сказал последнюю фразу. Тёма же никак не отреагировал, снова закидывая в рот конфету, однако он немного нахмурился, о чём-то задумываясь.

— А мама? — осторожно спросил Антон.

В комнате на долю секунды повисло молчание, но Егор поспешил сказать:

— Она умерла.

Шастун прикрыл рот, плотно сжимая губы. Такого ответа он точно не ожидал услышать, хотя и не думал об этом. В этот момент парень ощутил себя самым настоящим идиотом: Егор никогда не упоминал свою маму, Павел Алексеевич сказал только про их отца, неужели нельзя было просто догадаться, что тут что-то не так?

— Прости, пожалуйста, я не знал, — сбивчиво проговорил подросток. Он не хотел задевать столь скользкую тему, вернее даже, не догадался, что всё настолько серьёзно.

— Да ладно, — выдавил улыбку Егор. — Давайте чай пить.

Сейчас Антону стало точно не до чая, а от одного вида сладкого его начало подташнивать. Кажется, Артём тоже приунял свой аппетит. Он отставил от себя кружку, обеспокоенно смотря на брата. Обычно Егор никогда не был таким, а когда он становился грустным, младший всегда был рядом, пытаясь развеселить его. Только это всегда происходило без посторонних глаз, хотя Антон не посторонний? Он же так хорошо дружит с Егором.

— Егор…

— Всё хорошо, Тём, как всегда, — перебил его мальчик.

Антон тяжело втянул носом воздух. Эту фразу он постоянно говорил сестре.

— Ты похож на меня, Егор, — не задумываясь, сказал Шастун.

— Чем?

— Да хотя бы тем, что ты делаешь и говоришь… — Антон прервался, не решаясь продолжить разговор. Сейчас либо он наконец-то узнает то, что ему нужно, либо совсем расстроит Егора. Чтобы хотя бы чуть-чуть показать мальчику, что ему можно доверять, возможно, Антону сейчас придётся открыть и свою тайну. А это то, что Антон ненавидит делать больше всего: говорить о чём-то, что его беспокоит, что он боится делать, за что возможно окружающим людям его станет жалко. — У меня не очень хорошие отношения с родителями. С мамой. Отчима я совсем не переношу. А он не переносит меня.

— Что такое отчим? — растерянно спросил Артём.

Юноша поджал губы, зря он начал всё это дело. Не только Егора заставит чувствовать себя плохо, но и напугает малыша, который смотрит на него сейчас таким непонимающим и встревоженным взглядом.

— Отчим это как, — Антон сглотнул, — папа. Мои родители расстались, когда я был младше, вернее даже развелись, то есть они были больше не женаты. Моя мама встретила другого мужчину, а когда вышла за него замуж, он стал мне отчимом.

— Он лучше твоего папы? — невинно спросил Тёма.

— Нет. У моих родителей были сложные отношения, сколько я себя помню, но… Папа не бил меня, — вполголоса закончил Антон, не сумев сдержать дрожь в голосе. — А отчим часто это делает, когда ему не нравится что-то, что делаю я.

Егор, слушая всё это, совсем растерялся. Он отвёл взгляд в сторону, кажется сдерживая слёзы. Ладони начали потеть, а сердце стучать быстрее. Тёма же стал по-настоящему напуган.

— Тебе не больно из-за этого? — малыш уже давно перестал пить свой чай.

— Больно, но я стараюсь терпеть… Потому что считаю это правильным решением, но это не так. Об этой ситуации знаете только вы и Дима с Серёжей. Каждый раз они просят меня рассказать обо всём кому-то из взрослых, хотя бы моему классному руководителю, но я не хочу этого делать… Хотя скорее всего, он смог бы мне помочь.

Артём подсел чуть ближе, покусывая губы. Он снова бросил взгляд на Егора, а затем спешно пробормотал:

— Если честно, наш папа…

— Тёма! — слегка повысив голос, сказал Егор. Антон перевёл на старшего взгляд и убедился, что Павел Алексеевич говорил правду. По виду ребёнка сразу стало ясно, что он терпит от отца побои, хотя и старается всё это скрыть: мокрые глаза всё выдавали. Ребёнок, у которого не было бы этой проблемы, не стал бы сдерживать слёзы, он бы просто не начал плакать.

— Егор, но Антона тоже бьют! — протестующие ответил малыш. — Вдруг он сможет помочь тебе? Или сделает так, чтобы тебе было не больно.

— Антон, ты только не думай… — начал мальчик, мотая головой на слова брата, одновременно с этим подавляя всхлип.

— Тише, тише, — Шастун поднялся со стула и сократил расстояние между ними. — Я… Всё хорошо. Я понимаю тебя. Если ты мне сможешь всё рассказать, я помогу Егор. Вы не должны терпеть всё это. Ты не должен терпеть.

Антон присел на корточки таким образом, что Егор, сидящий на стуле, стал чуть выше его. Шастун протянул свои руки, начиная обнимать ребёнка, в то время как мальчик почти растворился в объятиях — кроме бабушки Нины и брата его не обнимал никто. Сейчас было странно ощущать себя, прижатым к юношескому телу, которое действительно старалось успокоить его, Егор сильно зажмурил глаза, утыкаясь в плечо Антону. Он не хотел начинать плакать.

— Антон… — в испуге прошептал малыш, смотря на них.

— Не беспокойся Тём, — Антон провёл ладонью по спине, как обычно делал, обнимая сестру после не самых приятных снов. — Лучше иди к нам, думаю, твоему брату сейчас хотелось бы, чтобы вы немного пообнимались.

Артём спешно слез со стула и подошёл к брату, пролезая между руками Антона. Теперь Шастун обнимал уже двоих детей, не переставая прокручивать в своих мыслях: «Егор, но Антона тоже бьют. Вдруг он сможет помочь тебе? Или сделает так, чтобы тебе было не больно».

Антон-то сам себе помочь не может. Только хуже делает, не рассказывает никому о проблемах, которые навалились с головой, о кошмарах, которые стали чаще сниться. С чего же он сможет помочь другому ребёнку?

Но надо. Антон понимал, что это просто надо: он пообещал Павлу Алексеевичу, пообещал Егору и пообещал себе, что никто из его знакомых и друзей не должен испытывать всю ту физическую и моральную боль, которой подвергается он сам. Поэтому сейчас парень прикусил губы, утыкаясь своим подбородком в макушку Егора. Сегодня на работу он опоздает.