25. Мы с ним не будем целоваться (1/2)

Дополнительные по истории закончились для Антона раньше, чем обычно. Они вместе с Павлом Алексеевичем достаточно быстро разобрали нужную тему, порешали номера с ФИПИ и даже успели отработать ошибки Шастуна в его последнем пробнике.

— Ну вот, собственно, и всё. В общем, запомни структуру составления ответа, ещё немного попрактикуешься, и точно ошибок в этом задании не будет.

— Хорошо, я всё понял.

— Чай не хочешь попить? — Павел Алексеевич кивнул в сторону чайника, который уже почти нагрелся. — У меня есть немного конфет и печенек.

— Нет, спасибо, — замотал головой Антон. — Я пойду, просто ещё уроки надо делать.

— Можешь задержаться на пару минут? — вдруг резво спросил, а скорее даже попросил историк.

— Да, конечно, — парень приспустил с плеч рюкзак, сегодня он казался достаточно тяжёлым. Антон больше не будет с собой брать абсолютно все учебники на день.

— Мне бы хотелось поговорить с тобой, вернее, попросить тебя кое о чём, — начал мужчина.

Юноша кивнул, осознавая, что просьба будет не из простых. Павел Алексеевич всегда шутил, улыбался, а сейчас он выглядел скорее нервным и взволнованным, чего раньше почти никогда не случалось.

— Давайте. Вы же знаете, я вам помогу.

— Что ж, — педагог выдохнул, собираясь с мыслями. — Тебе Егор про свою семью ничего не говорил? Извини, если так резко влезаю в ваши секреты, просто это правда важно.

— Ничего особого, — замотал головой Антон. — Много рассказывал про младшего брата, про отца, по-моему, только упоминал, что он курит… Это ещё в сентябре было. Егор больше ничего не говорил про него.

Павел Алексеевич кивнул, явно задумываясь о чём-то.

— Что произошло? Вы выглядите слишком… — Антон запнулся. — Вы никогда не выглядели так, как сейчас.

Учитель слегка улыбнулся, скорее просто для того, чтобы показать, что он не сердится и не собирается отчитывать Шастуна.

— Мне кажется, у Егора проблемы с отцом… Он его бьёт.

В этот раз напрягся уже Антон. Он чуть нахмурился, от чего на его лбу появилась морщина. Только глаза парня стали какими-то чрезмерно напуганными. Он нервно облизнул губы, открыл рот в попытке что-то сказать, но не смог.

— Ты сильно не переживай, я, если что, помогу Егору, но мне сначала нужно узнать, откуда у него появилась куча синяков на руке. Я пытался спросить сегодня, но он заплакал, — мужчина замялся. — Не хотелось доводить его ещё сильнее.

— Воу, — выдохнул Антон. — Я… Мне нужно поговорить с ним?

— Если тебе не сложно, — уточнил Павел Алексеевич. — Просто вы хорошо общаетесь, и мне кажется, Егор видит в тебе фигуру старшего брата. Поэтому, может быть, тебе он расскажет обо всём охотнее, чем мне.

— Я вас понял. Я правда постараюсь помочь.

— Но это в первую очередь для Егора.

— Конечно… — Антон прикусил губу. — Я думаю, он не заслужил такого.

— Да, — вздохнул Павел Алексеевич. — Спасибо, Антон, — мужчина положил ладони на плечи юноши, — ты меня очень выручишь. И Егора, конечно же, тоже.

Парень кивнул. Антон не хотел, чтобы другие дети испытывали всё то, что он терпит от отчима.

***</p>

Воля приехал домой позже обычного, уже было почти половина пятого вечера. Мужчина задержался на работе, после случая с утра он просто не мог проверять контрольные работы восьмых и девятых классов, так же как и подписывать документы, которые раздали скорее всего просто для галочки. К слову, Паша так и не доделал запланированные на день отчёты — мысли были заняты совсем не ими. Арсений посоветовал наконец собрать вещи и уехать домой отдохнуть. Друг утверждал, что в кругу семьи станет легче, а дети смогут в полной мере вернуть Воле радостный вид. Мужчина в этом уверен не был. Он пытался поставить себя на место отца Егора — с чего тому вообще пришло в голову бить собственного ребёнка?

Паша не торопясь повернул ключ в замочной скважине, тихо прошёл в квартиру. Обычно в это время Соня спит. В доме было тихо, никаких возгласов и мультиков по телевизору, потому что Роберт был в детском саду. Доносилось только едва слышимое шипение пищи, Ляйсан что-то готовила к ужину.

Паша снял обувь и куртку, пока оставил свою рабочую сумку в коридоре, и не переодеваясь, только помыв руки, прошёл на кухню.

— Привет, — Ляйсан приподняла уголки губ, подходя ближе для поцелуя в щёку. — Как день прошёл?

— Все ужасно, — ничего не скрывая, признался мужчина. Ляйсан нахмурилась. По виду мужа ей показалось, что она никогда не видела его таким подавленным и уставшим.

— Что случилось, Паш?

— Это так просто и не скажешь, — мужчина вымученно провёл пальцами по переносице, после чего вздохнул. — Соня спит?

— Да, полтора часа уже. Скоро нужно будет идти Роба из садика забирать.

— Я схожу, — Паша направился в сторону зала.

— Не нужно убегать, — спокойно упрекнула Ляйсан. — Ты же это знаешь. Гораздо проще поговорить, тогда и тебе легче станет, и я смогу помочь. Расскажи, что сегодня произошло. Пожалуйста.

Мужчина поджал губы, оттягивая момент так называемого признания. Он налил немного воды в стакан, выпил её, а затем, развернувшись к жене, упёрся спиной о столешницу.

— Мне кажется, у Егора серьёзные проблемы. Его бьют дома.

— С чего такие поспешные выводы? — серьёзно спросила Ляйсан, не веря в сказанную фразу.

— Сегодня увидел у него синяки. Очень много синяков, по всем рукам. Это не могли сделать другие дети, я сомневаюсь, что даже подростки смогли бы. Это сильные хваты, которые могут быть только у мужчин, — Паша приостановился. — Когда я их заметил, Егор перепугался. Он почти начал плакать, говорил, что просто подрался, но я сразу понял, что он врёт.

— Это ужасно, Паш, — искренне проговорила женщина, начиная заметно переживать. — Ты знаешь хоть что-нибудь про его семью?

— Немного, — мужчина еле заметно вздохнул. — У него есть младший брат, если не ошибаюсь, ему пять лет. Котёнок, которого они с Антоном вместе выбрали, и отец. Мама умерла, когда младшему было два года. Насчёт других родственников ничего не известно, да и я пока что не интересовался. Скорее всего бабушек и дедушек тоже нет. Егор не упоминал о них.

Женщина заторможенно кивнула.

— Если младшему брату было два года, когда они потеряли мать, то Егору восемь лет?

— Скорее всего.

— Бедные дети, — Ляйсан посмотрела на своего мужа и окончательно поняла, что он не может оставить эту ситуацию без ничего. Просто не может. Но при этом Паша не знает, что сделать в первую очередь. Как помочь детям, подвергающимся домашнему насилию, каких по всей страны тысячи?

Взгляд мужчины был потухшим, и, если бы ему не надо было забирать сына из садика, он бы выпил что-то покрепче простой воды.

Ляйсан подошла к мужу и обняла его, почувствовав, как соседские плечи значительно напряглись.

— Ты думаешь, это делает их отец?

— Других вариантов нет. Он приходил на родительское собрание в начале учебного года, выглядел, как порядочный человек, но… У людей столько масок, — грустно хмыкнул Паша, прижимая жену крепче к себе. За несколько лет совместной жизни они научились прекрасно утешать друг друга. — Я не понимаю, что такого сделал Егор, чтобы к нему можно было так относится. Он один из самых спокойных детей, которых я знаю, лучший в классе. Учится хорошо, всегда готов помочь, пытается улучшить настроение одноклассникам, если те не в духе. Он очень хороший, так почему же кто-то решил, что на него стоит поднимать руку? Для чего?

— Ты прекрасно всё знаешь, Паш. У людей нет повода, чтобы совершать зло… Ты собираешься звонить в органы опеки? Идти в полицию?

— Пока нет, — сморщился мужчина. — Это же дикий стресс для детей. Я сначала хочу узнать всю правду, а уже потом решать, что с этим делать.

— Попробуешь ещё раз поговорить с Егором?

— Я уже попросил это сделать Антона. У них хорошие отношения, и он не отказал мне. Если всё же будет что-то серьёзное, нужно думать, как быть дальше. Я хоть и знаю всё прекрасно насчёт судов, семейного кодекса и прав несовершеннолетних детей,

знаю про органы опеки и попечительства, но этого мало. И столкнуться с этим вживую немного… Жутко.

— Паш, всё будет хорошо, — твёрдо проговорила Ляйсан. — Я уверена, что в случае чего, ты сможешь помочь Егору. Это у тебя в крови заложено.

— Ты так думаешь?

— Конечно.

***</p>