7. Все звёзды вдали (1/2)

Антон недовольно напяливал на себя ветровку — во дворе изрядно похолодало, что предвещало о ближайших действительно осенних днях. Парню холодное время не нравилось, ну потому что, во-первых, холод — это холод, а во-вторых, приходилось тратить деньги на шапки и куртки, что были весьма не дешёвыми. Поэтому Антон в мороз часто ходил в своей старой ветровке, которая перестала греть уже года так два назад. Ещё он любил одевать по нескольку вязаных свитеров и толстовок, которых у него было навалом. В общем, Шастун был теплолюбивым человеком, поэтому плохо переносил зиму и осень.

Антон выглянул в окно, на глаз оценивая погоду. Редкие тучки заволакивали небо, парень надеялся, что дождь не пойдёт: не хотелось мокнуть, а ещё не хотелось, чтобы ночной кошмар стал реальностью. Теперь кажется к недо-фобиям Антона, которых было более чем достаточно, прибавится ещё и боязнь сильного ливня. Супер.

Шастун отогнал жуткую картинку мёртвой сестры качанием головы, подхватил рюкзак и вышел за дверь, предварительно перед этим погладив кошку.

— Я скоро приду, — почесал Снежку за ушком Шастун. — А вот Ксюши ещё долго не будет, сейчас у неё несколько репетиторов подряд. Но мы же всегда её ждали, да? Вот и сейчас дождёмся.

После школы, когда сестра ещё была дома, Антон смог прошмыгнуть в её комнату, пока Татьяна не видела. Убедился, что с Ксюшей всё нормально, сидит, как обычно, пишет что-то в тетради по иностранному языку. Старший подсунул ей коробку конфет «киндер», ту, на обложке которой изображён мальчик с белыми как снег зубами (в детстве Антон всегда удивлялся этому). Ксюша широко улыбнулась, обняла брата поперёк живота, сразу открыла упаковку и протянула несколько штук парню. Шастун, признаться, даже чуть не заплакал — не от конфет, а из-за того, что с младшей сестрой и правда было всё хорошо, такая же добрая и улыбчивая, как обычно, несмотря на их ненормальную семейку. Ксюша припрятала коробку конфет в тумбочку между книгами и тетрадками, мама обычно туда не смотрит, а потом Антону пришлось уйти из комнаты — Татьяна заканчивала разговор по телефону.

И вот через пару часов Антон предоставлен сам себе, сестра с мамой ходят по разным учителям, отчим на работе, если не пропустил её из-за «хуёвого» самочувствия. Шастун договорился с Димой и Серёжей прогуляться, пока ещё уроков задавали немного, и была возможность дольше прохлаждаться на улице. Парень предупредил друзей, что они должны зайти в магазин за пивом для отчима, те конечно согласились, но, когда узнали о том, что Александру понадобился алкоголь, потому что он сваливает из дома от ненавистных жены и детей, нахмурились, жалея Антона. Вот только он не любил жалость.

К назначенному месту около гаражей старого дома Антон подошёл самым первым за двадцать минут до назначенного времени. Чтобы скоротать ожидание, подросток принялся курить, правда потерял счёт в сигаретах. Почти пустая пачка опустела до конца.

Дима с Серёжей опоздали на две минуты, ничего не сказали по этому поводу также, как и Шастун — он сам слишком часто опаздывал. Без лишних слов парни направились в сторону магазина.

— Нормально всё? — спросил Дима, слегка попрыгивая с ноги на ногу от холода.

— Более чем, — кивнул Антон. — Думаю, нужно дойти до «Бристоли», если мне и продадут нормальное пиво, то только там.

Парни пошли в нужную, выученную на зубок сторону. «Бристоль» была, пожалуй, их самым любимым магазином, почему-то именно там товары продавались не по завышенным ценам, были все вкусы сухариков и чипсов, которые обожал брать Серёжа. «Не магаз, а сказка», — говорил он.

— Можешь и нам по баночке купить? Деньги отдадим, просто пробивать отдельно не удобно.

— Конечно.

— Воняет от тебя, Шаст, — сморщил нос Дима. — Ты сколько выкурил-то?

— Не знаю.

— Дедом с остановки пахнешь, — хмыкнул армянин.

Антон вовсе не обиделся, а засмеялся. Ещё пару минут ребята шли в успокаивающей тишине.

— Я вам про сон рассказать хотел, который мне сегодня приснился, — замялся Шастун. Начинать было трудно, но он не хотел затягивать разговор на слишком долгое время. — В школе не тот момент был, сейчас более подходящая обстановка…

Серёжа с Димой не торопили, видя, что парень неуверенно говорит. Наверное, кошмар приснился. Они мучили Антона не так часто, как могли бы, но иногда он приходил в школу или на прогулку слишком уставшим, так что по нему было понятно — ночь прошла не самым лучшим образом. Обычно подросток пожимал плечами, сухо отвечал на вопросы, но каждый раз срывался и рассказывал, что произошло на этот раз. То, что сейчас он начал говорить без просьб и упрёков — настоящее чудо.

— Короче… — вздохнул Антон. — Какой-то уебанский сон. Я пришёл домой после школы, наверное, рюкзак был при мне, на улице дождь сильный лил. Гроза почти. Промок до нитки. Я прошёл в зал, но там никого не было, открыл комнату Ксюши… А она там… Мёртвая.

— Воу, Шаст… — Дима первым прервал шокирующую тишину. — Это реально хуёво. Ты потом смог уснуть?

— Да, но не знаю как, — пожал плечами Шастун. — Я реально боялся спать. Если бы не хотел разбудить сестру, ведь она и так устаёт изо дня в день, я бы прошёл проверить её. Мне просто стало страшно, что шестилетний ребёнок может сотворить с собой такое…

— Это было самоубийство? — продолжил Позов.

— Мне показалось, что да… Мать у меня, конечно, та ещё психопатка, но чтобы своих детей убивать… — Антон прервался. Он начинал верить Татьяне всё меньше и меньше, а врать не хотелось. Тяжёлый комок встал поперёк горла.

— Тох, ты не хочешь записаться к психологу? — вдруг произнёс Серёжа, который до этого шёл молча, видимо обдумывая всю ситуацию в целом.

— Ты намекаешь на то, что я больной? — в лоб спросил парень.

Серёжа поджал губы, явно перебирая в голове версии того, как бы помягче продолжить диалог с другом, чтобы они не поссорились. Он никогда не был таким человеком, который мог контактно говорить о проблемах другого, давая дельные советы. Вот и сейчас похоже не может.

— Нет, просто это очень серьёзно, — наконец сказал Матвиенко. — У всех снов есть какая-то психологическая основа. Они что-то означают, но об этом по-нормальному знают только специалисты. Так что лучше, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне, нужно обращаться к ним.

— Я не говорил, что не уверен в завтрашнем дне, — юноша повысил голос. — Я, блять, сказал, что мне приснился сон, где моя шестилетняя сестра совершила самоубийство. А я не успел её спасти.

— Спокойно, Тох.

Антон понял, что кто-то из прохожих обернулся на них. Хорошо, что не покрутил пальцем у виска или, чего доброго, не позвонил в психбольницу. Подросток закрыл глаза и, мысленно досчитав до десяти, открыл их, успокаиваясь.

— Не хочу я ходить к этим мозгоправам. Тогда придётся рассказать и о том, что в семье происходит, а я не буду это делать. Я просто не хочу, чтобы с Ксюшой что-то случилось.

— Всё будет хорошо, Шаст, — Дима положил руку на плечо парня, ободряюще выдавливая улыбку. — Серёжа конечно с какой-то стороны прав, но возможно ты просто переволновался из-за недавней ситуации перед походом в кино. А твоё сознание решило сыграть с тобой злую шутку. Не думаю, что тебе нужно к психологу. Только если ты сам не захочешь. А так мы всегда у тебя под боком.

Антон кивнул, слегка наклоняясь, чтобы обнять Диму, совсем не замечая того, как Матвиенко помотал головой за его спиной. Жест был адресован Позу, и он говорил о том, что не всё так просто. Антону нужна помощь, хочет он того или нет. В силу своего возраста Дима с Серёжей не могут предпринять кардинальных мер, которые улучшат всю ситуацию в целом. Нужен кто-то из взрослых. В последнее время Серёжа часто об этом задумывался, особенно из-за недавних историй. Но пока всё, чем они могли помочь Шасту — это лишь предоставить крышу, когда происходили ссоры с родителями, сказать лишний раз слова поддержки и напомнить, что он не один.

К слову, Дима с Серёжей всегда были что-то напротив противоположностей. Это заключается не только в банальных вещах, по типу предпочтений в шоколаде или фаст-фуде, даже во взглядах они сильно отличаются. Если Позов старается быть лояльным человеком, правильно подбирать слова, чтобы никого не обидеть, то Серёжа напротив говорит всё сразу, не задумываясь о том, насколько резко звучала та или иная фраза. Он всегда произносит то, что думает, отдаёт таким образом предпочтение «горькой правде», нежели «сладкой лжи».

— Ладно, проехали. Спасибо. Серёг, прости, если я жёстко сказал. Пошлите лучше пива купим, пока меня отчим не прибил.

Покупка обошлась без всяких проблем. За кассой стояла женщина в возрасте и в весе, с прищуром окинувшая взглядом Антона и двух карликов, стоящих рядом с ним, которым явно не было восемнадцати лет. Когда продавщица стала пробивать алкоголь, Шастун выдохнул, решив попытать удачу, сказал:

— И пачку парламента, пожалуйста.

— С вас восемьсот семнадцать рублей, — ответила продавщица. — В пакет положить?