Глава 13.1 (1/2)
Ши Цин даже не удосужился скрыть свою симпатию к телу и лицу Цзян Бэйю.
А Цзян Бэйю с самого начала не двигался. Он позволял ему двигаться и трогать себя, как он хотел. Только его светлые глаза были сосредоточены на красивом лице молодого господина.
Этот юноша был воспитан таким чистым и нежным даже в эти неспокойные времена. На его теле не было ни единого изъяна, и оно было настолько мягким, что всем хотелось его лелеять.
Цзян Бэйю задавался вопросом, был ли Ши Цин сделан из сахара<span class="footnote" id="fn_32496858_0"></span>.
Это объясняет, почему каждая часть его тела была такой вкусной, и почему ему было достаточно одного прикосновения, чтобы прилипнуть к сердцу Цзян Бэйю. С каждым вкусом сладость затрагивала даже самые глубокие части его сердца.
Даже один взгляд на такого сахарного юношу, не говоря уже о прикосновении, пробуждает желание позаботиться, защитив от всех опасностей.
Не говоря уже о том, что этот сахарный юноша в настоящее время по собственному желанию прикасается к Цзян Бэйю.
Его руки были мягкими и нежными. Даже нежнее, чем у служанки в его доме.
Карета неизбежно тряслась при движении.
Из-за этой тряски Ши Цин лежал в объятиях Цзян Бэйю, смотря на него с чистым обожанием. Словно прикасаясь к чему-то драгоценному, он прикасался к мужчине, держащего его.
Никто не может устоять перед такими искренними чувствами.
Даже Цзян Бэйю.
[Динь! Значение враждебности Цзян Бэйю: 78/100]
[Динь! Значение враждебности Цзян Бэйю: 75/100]
[Динь! Значение враждебности Цзян Бэйю: 69/100]
Когда уведомления ушли, ранее неподвижный Цзян Бэйю внезапно пошевелился. С темными глазами он опустил свою длинную руку.
Впервые он проявил инициативу, чтобы прикоснуться к руке молодого господина, когда они были так близко друг к другу.
Эта мягкая рука совсем не сопротивлялась.
Цзян Бэйю хотел схватить и другую руку Ши Цина, но не стал этого делать после секундного раздумья.
Атмосфера между ними сразу стала очень двусмысленной.
Судя по покачивающейся карете и выражениям их лиц, когда они смотрели друг другу в глаза, казалось, что они заняты упражнениями.
На этот раз Система не выбежала.
На самом деле она хотела, но тут же убежала туда, откуда пришла, почувствовав двусмысленную атмосферу между ними из-за страха перед надвигающейся мозаикой.
Но мозаики пока еще не было.
Ши Цин слышал уведомления от Системы. Внешне он все еще был милым и избалованным молодым господиномно на самом деле он был немного удивлен.
[Я действительно не ожидал, что враждебность снова упадет.]
Система осмелилась появиться только тогда, когда услышала его слова. Она спросила, немного сбитая с толку: [Почему, хозяин? Разве снижение значения враждебности не хорошо?]
Почему хозяин не выглядит довольным?
Ши Цин протянул руку и провел кончиком пальца по одежде мужчины, прежде чем снова вернуться к большой ладони. Казалось, он играл с мозолями, которые были у Цзян Бэйю.
Он играл, продолжая лениво лежать на груди мужчины. [Быстрый спад враждебности сейчас — это плохо.]
Система: [?]
Она не понимала, почему снижение значения враждебности было плохим.
К счастью, Ши Цин не возражал объяснить: [Мужчина… нет. Ни один собственнический и агрессивный мужчина не будет действовать агрессивно, пока он слаб или подчинен другому. Понимаешь?]
Система, которая до сих пор не поняла: […]
Ши Цин: [Значит, если бы у него действительно были чувства ко мне, сейчас он действовал бы очень осторожно. Он бы никогда так нагло не схватил меня за руку.]
[Цзян Бэйю сейчас всего лишь слуга, а я его хозяин. Мне принадлежит инициатива. Он ведет себя так только потому, что не испытывает ко мне чувств. Если бы я ему действительно хоть немного нравился, он бы ничего не сделал, пока я нахожусь в таком положении.]
Другими словами, Цзян Бэйю и Ши Цин в значительной степени чувствовали друг к другу одно и то же.
Мужчине нравились только внешность и тело Ши Цина. И в лучшем случае немного его изнеженного характера.
Здесь определенно не было ничего близкого к настоящей любви.
На этот раз Система поняла.
Но в её голове возникли новые вопросы: [В таком случае, будет ли его уровень враждебности больше снижаться?]
Ши Цин: [Посмотрим.]
Система, которая полагала, что этот мир не так уж и плох, запуталась еще больше.
[Но разве до сих пор не все шло гладко?]
Враждебность Цзян Бэйю постоянно снижалась.
Ши Цин был как всегда небрежным: [Расслабься, это не большая проблема.]
Система: […]
Хозяин, разве ты не тот, кто сказал, что есть проблема?
Ши Цин: [Он просто пошел по неправильному пути, вот и все. Все изменится, как только я направлю его в нужную сторону.]
Системе стало любопытно: [Как это сделать?]
Ши Цин мягко поднял бровь, опираясь на грудь мужчины.
[Я прегражу ему неверный путь, рассыплю по нему гвозди и заберу его ботинки. Естественно, он остановится, когда его ноги начнут болеть или когда обнаружит, что это тупик.]
Система: […]
Хозяин, кажется, становится все хуже и хуже.
***
Карета все качалась и качалась.
Двое внутри молчали.
Хотя Цзян Бэйю молчал, его руки беспокойно шевелились.
Первое, что он сделал, несколько раз осторожно помассировал мягкую ладонь молодого господина. Затем он провел по руке и обвил талию молодого господина.
Действия этого человека были настолько очевидны, что даже слепой мог видеть, насколько непокорным слуга был по отношению к своему хозяину, Ши Цину.
Но молодой господин семьи Ши лишь лениво поднял глаза, небрежно взглянув на Цзян Бэйю. Он не остановил его и не отстранился от объятий мужчины.
Он снисходительно позволял ничтожному слуге делать с ним все, что он хотел.