Часть 1 - Предисловие (1/2)

Тишина... тишина... тишина...

Единственное, чего Ловино Варгас хотел в своей жизни - это тишину.

Фраза 《Слова могут причинить боль》 для итальянца всегда имела буквальное значение, ведь Ловино Варгас был проклят.

Всю жизнь он был в состоянии слушать сердца людей. Когда точно все началось, он понятия не имел, но с тех пор, как помнил, всегда страдал от этого; прямо с того времени, когда был младенцем, его единственным воспоминанием являлись слова, которые он слышал бесконечно, без перерыва, как безжалостное эхо, не оставлявшее его в покое.

- Замолчите! - вопил шестилетний Ловино, который свернулся в углу зала в детском саду и плакал со всей силой.

Целая куча голосов собирались в его голове, все в одно время и в разных тонах, создавая невыносимый гул.

- Замолчите! - повторил он, безутешно рыдая и закрывая уши руками. Рядом с ним его близнец Феличиано пытался выяснить, что с ним, но Ловино не прекращал кричать и плакать.

- Лови, что случилось? Тебе плохо? У тебя голова болит? - Одна из добрых воспитательниц хотела его успокоить, но Ловино не останавливался, прижимая руки к ушам.

《Да что ж с ним такое? Почему он никак не заглохнет? Здесь же никто не шумит.》

Малыш ясно слышал ее мысли и начал еще сильнее рыдать и кричать. Все шумели, все! Все разговаривали без передышки и если это не прекратится, его голова скоро лопнет!

- Ве~ братик ... мама сейчас придет, все будет хорошо, — старался утешить его Феличиано.

Нет... ничего не будет хорошо, потому что этот шум никак не заканчивался.Тишина... Ну пожалуйста, он всего лишь хотел тишину...

Чтобы все наконец то замолчали.

《Странный ребенок. Он сумасшедший. Какой-то он не такой. Ненормальный. Все время орет. Больной на голову. Феномен.》

Он все это мог слышать.Абсолютно все, и когда поднял голову, заметил, что все дети на него смотрели, пока говорили эти вещи не открывая рот, все в одно время повторяли эти слова без конца, пронизали его взглядом и оскорбляли своими мыслями.

- Я не сумасшедший, я не странный... Замолчите, — умолял он, стиснув зубы. Но чем дольше он это делал, тем чаще другие, казалось, повторяли свои фразы. И вот у него лопнуло терпение.

- Хватит! - закричал он в конце концов и хотел броситься на детей, от которых доносились эти голоса, но воспитательница успела поймать его и взяла его на руки, чтобы попытаться утешить.

- Лови, успокойся! - просила она.

- Замолчите, замолчите, замолчите! Замолчите наконец то все! - рыдал он, выворачиваясь из рук женщины, которая велела одной из коллег срочно позвать мать близнецов.

Они пробовали успокоить Ловино, но тот им не давал, пинал и бил кулаками, пытаясь укусить каждого, кто хотел его остановить. Но в конце концов, Феличиано объяснил им, что надо делать, чтобы его брат хотя бы перестал плакать.

Они разрешили ему залезть в один из офисных шкафов, в темноту, подальше от шума. Мальчик закрыл за собой дверь и снова прижал руки к ушам, пытаясь этим облегчить головную боль. Темнота ему помогала, частичная тишина тоже, и он закрыл глаза, прячась от всего мира, который причинял ему боль. Он мог слышать шепот сердца брата, тот волновался за него.

У Ловино была привычка прятаться во время кризиса, бежать туда, где было узко и темно, и если можно, так долго там оставаться, что можно было заснуть. Он всего лишь хотел покоя. Больше ничего.

Но тут пришла мама и он услышал весь сумасшедший дом в ее голове.

《Опять он стал агрессивным? Но почему же? О нет, значит, из этого детского сада его тоже выгонят ... это уже третий в этом году. Может отвести его к врачу? ... но денег мало. И что мне делать с Феличиано? Я не могу и его взять отсюда, но он не захочет быть без Ловино ... Что мне делать? Столько проблем.》

Вот это думала его мать, пока из ее рта выходило одно извинение за другим. И вот так маленький, всего лишь шестилетний Ловино пришел к выводу, что одно его существование являлось проблемой для всех окружающих.

- Братик ... мама уже здесь, мы можем идти домой, — шепнул ему Феличиано через дверь. Ловино не хотел выходить, но мама его вытащила, ласково погладила ему по голове и взяла его на руки, чтобы увести вместе с Феличиано, сказав, что все будет хорошо.

Ложь. Она думала что угодно, только не это.

Вскоре Ловино понял, что люди постоянно врали.

С этого времени родители начали его таскать к разным врачам, потому что все сильнее волновались из-за странного поведения их сына. Сначала они его привели к педиатру, чтобы тот посмотрел, откуда происходит частая головная боль Ловино. Ничего не нашлось.

Потом пошли с ним к другому доктору. Опять ничего. И затем, к следующему и к следующему. К стольким врачам, что можно было наполнить целую телефонную книгу.

《Он всего лишь хочет привлечь к себе внимание.》

Все они думали одно и то же, после того как осмотрели его, сделали радиографические снимки и провели все остальные неврологические исследовании. Эта фраза для него звучала как итог его диагноза; просто ребенок, который желал внимание и любовь родителей. Ничего особенного.

Итак, они перешли от врачей к специалистам, потом от специалистов к психологу, а от психолога к психиатру.

《Сумасшедший. Шизофреник. Больной на голову.》

Мысли становились все ужаснее, все коварнее. Ловино видел, как мама и папа, улыбаясь, брали его за руку, уверяя, что все будет хорошо, но в то же время слышал, как они мысленно плакали. Постоянно, день и ночь. И в этом виноват был он. Их грусть носила его имя.

Ловино начал ненавидеть эти улыбки, поскольку прекрасно мог воспринимать их боль, начал чувствовать отвращение, которое ни один ребенок его возраста не должен испытывать при виде своих родителей, старающийся быть сильными ради него. Он слышал все, слышал, как их сердца разбивались и разваливались на куски. И вот так, он в очень юном возрасте решил взвалить на свои маленькие плечи огромный груз.

- Я уже ничего не слышу, — сказал он однажды утром, после того как встал. Мама и папа посмотрели друг на друга, а потом на него. - Я не слышу никакие голоса и голова больше не болит. Думаю, что выздоровел, — соврал он так, как научился у всех вокруг него.

Родители побежали его обнять и задать кучу вопросов, на которые он отвечал, стараясь звучать так нормально, как мог. Со временем мама и папа перестали плакать и начали снова смеяться от облегчения. В отличие от самого Ловино.

Он все чаще стал прятаться в странных местах, объясняя, что это всего лишь игра с Феличиано. Но это, конечно, ложь. Каждый раз, когда его голова чуть не взрывалась, он сразу же бежал в шкаф или под кровать и оставался там часами. Выключая свет и кладя руки на уши он принимался ждать... и ждал... и ждал.

- Ве~ я знаю, что ты их все еще слышишь, — сказал Феличиано, когда однажды ночью залез к нему в кровать и помог ему прикрывать себе уши, а прикрывал Ловино их потому, что прекрасно слышал мысли своих родителей из соседней комнаты. Они думали о проблемах и о деньгах, а дистанция между ними постоянно росла.

- Не бойся, я никому не скажу, — добавил Феличиано шепотом, глядя ему прямо в глаза.

- Фели, мне это так надоело, — ответил Ловино также тихо, пытаясь облегчить боль.

- Тебе больно слышать эти голоса? - спросил его брат. Ловино кивнул.

- А мой? - В этот раз старший покачал головой.

- Ты же говоришь, то что думаешь, — ответил Ловино. Феличиано улыбнулся и подвинулся ближе к брату, чтоб только он мог его слышать, хотя кроме них в комнате никто не находился.

- Тогда я обещаю, что всегда буду тебе говорить то, что думаю. Я тебе не буду делать больно, ве ~, — сказал он, на что старший лишь кивнул и закрыл глаза, пытаясь уснуть.

После этого обещания, братья подрастали, стараясь вести нормальную жизнь, но для Ловино каждый день был мучением, которое становилось все хуже, чем лучше он понимал значения слов. И постепенно, будто раковая опухоль, разпостранящеся по его сердцу ... он начал ненавидеть все вокруг себя.

Если было уже тяжело узнать, что один человек врал, еще тяжелее являлось заключение, что весь мир врал. Ловино заметил, что люди вокруг него постоянно противоречили самим себе, никто не был искренним, кроме его брата, который, не забывая свое обещание, рассказывал ему даже свои самые личные секреты, не оставляя ничего для себя. Но остальные не были такими, из-за чего Ловино начал избегать их и изолировать себя, пытаясь удалится подальше от этой развращенной части почти каждого человека в мире, боясь заразиться их лицемерием.

Он часто не ходил в школу, говоря, что у него мигрень. Часто, это являлось правдой, но иногда у него просто не было настроения слушать осуждения своих учителей и одноклассников. Феличиано не всегда мог остаться с ним, поэтому Ловино, когда находился один дома, прятался под кроватью и спал, пока все не пришли домой и шум начинался снова.

Начальную школу он закончил только благодаря своей матери, которая поговорила с директоршей и призналась ей о его проблемах со здоровьем. Так он попал в среднюю школу, грубым, асоциальным и некомпанейским... Его ненависть к людям и их лицемерию росла все быстрее и быстрее; неуправляемо, так же, как все мысли, которые он день за днем слышал.

《Как этот тип надоел. Достал уже. Я его боюсь. Лучше бы его выгнали из школы. Странный. Какой ужасный человек.》

Кое-как Ловино привык к этим ежедневным словам, но пронзительная боль все равно усиливалась, так что он ложился на свою парту, прижимал руки к голове и стискивал зубы, кусая себе язык, чтобы попытаться проигнорировать мигрень.

《Опять он себя ненормально ведет. Почему он это делает? Такой странный. Может, у него с головой что-то не в порядке?》

- Ловино, ты в порядке? - спросила его однажды самая красивая и внимательная девочка его класса, когда увидела его в этой позиции, которую все считали такой странной. Он посмотрел на нее. Сегодня боль была такой сильной, что у него расплывалось почти все перед глазами. Она на него глядела с взволнованным взглядом, которым могла бы обмануть каждого.

《Почему именно мне его спрашивать? Я его боюсь, не хочу находиться рядом с ним.》

- Если хочешь, я с тобой пойду в медпункт. Давай, вставай, — предложила она с милой улыбкой, предлагая ему руку.

《Боже, умоляю тебя, чтоб он меня не тронул!》

- Лгунья... - пробормотал Ловино, но девочка его не услышала, а все еще стояла с протянутой рукой, бесконечно думая об одном и том же, как кассета.

- Хватит уже врать! - набросился на нее Ловино, вскочил со стула и так сильно ее толкнул, что она упала и вскрикнула от неожиданности.