3. Потерянный (2/2)

Когда леденистые глаза вновь открылись, за окном уже стемнело. Зрачки сузились к привычным размерам, и Вишня вновь почувствовал усталость. В нетерпении снова и снова пересчитывая награбленное, он ждал Майкла, мысленно благодаря всех известных небожителей за такую удачу. И было не ясно, что его удивляло больше: продажа наркотиков за дёшево или новость, что Тёрнер решил завязать с их ежедневным употреблением.

Изменения Майкла сыпались один за другим, а Вишня всё никак не мог поверить, что причиной тому была какая-то школьница. Ещё никому из его окружения не удавалось выбраться из этой ямы, и поэтому он был уверен, что и Тёрнер не сможет. Попытается пересилить себя, избавится от запасов, постарается заменить одну зависимость другой — алкоголем, табаком, сексом. Вишня и сам пробовал, но ни разу не получалось. Единожды испытав пик наслаждения от наркотиков, все остальные человеческие радости померкли. Стали блеклыми, уже совсем недотягивающими до места на вершине блаженства. А именно там он хотел быть — на самом верху.

Каждые пару дней покупая у Майкла всё больше и больше, Вишня не заметил, как прошёл месяц, а молодой Дракон всё ещё упорно пытался завязать. Несколько раз он всё же замечал Тёрнера в копании скрученной купюры и пары белых дорожек, но случалось это всё реже, а количество оставшегося товара на продажу становилось всё меньше.

Даже когда Майкл во время очередной сделки сказал, что это было последнее, Вишня всё равно решил отыскать его через три дня, чтобы убедиться: действительно ли ничего больше нет? Покупать у Тёрнера было выгодно, да и пусть мужчина сам себе не признавался, его жутко интересовало, как продвигалась внутренняя борьба Дракона.

Действительно ли у них всех был шанс?

А он очень хотел, чтобы этот шанс был. Сколько бы Вишня себе ни твердил, ему хотелось почувствовать свободу: не ощущать себя марионеткой в этом мире; самому решать, выкурит он сегодня косяк травы или нет. Ведь когда жизнь не предоставляет возможности выбора, легче сделать вид, что ты этим выбором вполне доволен, а ещё лучше — что он твой собственный. Но Вишня больше ничего не решал, и уже очень давно, поэтому он привык лгать. Бессовестно врать самому себе и ненавидеть эту беспомощность.

Бездумно слоняясь по городу в поисках то ли Тёрнера, то ли проблем на свою нетрезвую голову, мужчина не заметил, как ноги его сами привели к смутно знакомому дому. Именно здесь, по словам Майкла, жила Сара. Вишня хорошо запомнил этот фасад здания — с первого взгляда такой же, как и остальные, но чем-то всё же выделяющийся на фоне других.

Или он так только думал.

А ещё лучше в памяти отпечатался вид из-за угла дома на задний двор с деревянной скамьёй, которая сейчас вполне сгодилась бы для недолгого перерыва. Заверив себя, что его пребывание здесь было связанно лишь с желанием дождаться, когда Майкл появится возле дома Сары — а он просто обязан был появиться! — Дракон не без труда перелез через невысокий забор и, пройдя в тень, отбрасываемую раскидистым дубом, опустился на лавку.

На втором этаже горел тусклый свет, и Вишня, кажется, даже несколько раз уловил чей-то силуэт в окне, но ни через десять минут, ни через полчаса Тёрнер не объявился. Однако ягодный не переживал насчёт этого. Его разум был занят совершенно другими мыслями, всё время возвращающим к тому дню, когда что-то в механизме самообмана дало сбой. И это была не временная неполадка — это был крах системы. Не крохотная брешь, а чёрная дыра. Не случайность — знак.

Но как бы Вишня ни пытался, он не мог истолковать его.

Все размышления заходили в тупик, останавливаясь на мысли, что единственное потерянное в сцепке звено было упущено им уже очень давно. Дракон не знал: где, когда и был ли шанс всё вернуть. Он много анализировал, сравнивал себя с Майклом и всё никак не мог понять, чего именно ему не хватало. Что же такого важного не было в его жизни.

Ответы никак не приходили, а вечерний холод пробрался по ладоням выше, забираясь под куртку. Вишне было сложно сказать, было ли это действие наркотиков или промозглой погоды Сентфора. Он давно перестал их различать. Его жизнь была лишена тепла и уюта, смеха и искренних улыбок. Грязь и похоть, муки на грани с эйфорией — такой он выбрал путь когда-то. И сейчас, несомненно, согласился бы его изменить, обменять на лучший из вариантов, но больше не мог.

А Тёрнер смог… или почти смог. И это бесило — до дрожи в теле и горечи на языке.

Вишня заключил бы сделку с дьяволом, если бы смог. Обменялся бы жизнью с везунчиком Тёрнером. Даже согласился бы терпеть эту наивную дуру Сару, если в этом крылся залог исцеления.

«Сара. Может, дело было в ней?» — подумал он, закидывая в рот очередную таблетку экстази. Не из-за нужды — машинально, по привычке.

И действительно, единственное, чего не хватало Вишне — веры. Даже не своей, веры другого. Другой. Совсем не в религиозном смысле слова. Надежды, что он способен справиться. Поддержки. Хотя бы от школьницы, которая ещё ничего не знала о трудностях жизни.

Ему нужна была Сара.

Не та, о которой так пёкся Тёрнер, — его собственная. Невесомо парящая над гравием возле дома, видимая лишь для него одного, она появилась почти сразу, стоило о ней подумать, и молча села рядом на скамью.

Тусклый лунный свет, пробившись через быстро бегущие облака, лёг на безмятежное лицо Сары, а в её тёмных, как ночь, глазах отразились плеяды звёзд — такие манящие и недосягаемые для Вишни, как и всё прекрасное в этом мире.

Путешествие в глубину её зрачков, где не было видно дна, а лишь вечная зияющая бесконечность космоса, привело Дракона к Солнцу — не яично-желтой кляксе в углу детского рисунка, а пылающей в своем великолепии звезде — центру планетной системы. Исходящий от неё жар из-за вспышек опалил лицо Вишни, а красное раскалённое ядро пустило витиеватые языки во всех направлениях.

Осмотревшись, он не смог найти конца и края Млечного Пути, а пронёсшаяся на бешенной скорости кровавая глыба, чуть не врезавшись в нежданного путника, величаво оставила позади багровую пыль от хвоста. Быстрый и горячий Меркурий шустро описал круг по узкой полосе эклиптики и вновь скрылся за яркой звездой, предоставляя возможность показать себя Венере. Словно неудавшийся шедевр творца, она осталась рядом со своей сестрой-близняшкой, как напоминание о грандиозном провале. Раскаленная до предела планета цвета янтаря скрылась за серыми облаками, будто, стесняясь, позорно прикрывая свою наготу и непригодность для жизни.

А рядом Земля, такая неинтересная в своей незаурядности; такая непривлекательная в проблемах, которыми каждый её житель был наделён. И та самая Луна, которая с лавочки перед домом Сары казалась такой далекой, а теперь находилась на расстоянии вытянутой руки. Испещрённая кратерами, она ярко отсвечивала свет Солнца, заставляя отвести взгляд за родную планету.

Там его встретили марсианские бури, метающие алые песчинки в потухший вулкан на выжженной красной земле, и полярные шапки, что тут же растаяли, стоило Марсу повернуться к звезде другой стороной. А за ним Вишня увидел широкий пояс астероидов — непроходимую преграду, не позволявшую в полной мере насладиться красотой Юпитера с пятном огромного шторма, богатыми красками Сатурна, переливающимися, словно вылитый в лужу бензин, и его кольцами из небольших камней и цельных глыб, парящих в невесомости. Там, совсем далеко, перекатывался ленивый гигант Уран, завалившись на бок. Голубой, холодный, он танцевал в окружении колец. А грозный Нептун в сопровождении четырнадцати спутников встретил Вишню морозными ветрами, исходящим из бирюзовых прожилок на синем полотне.

Он наблюдал за сияющими хвостами пролетающих мимо комет, которые на несколько секунд крали возможность видеть, ослепляя. Видел, как одна за другой взрывались сверхновые вдали, освещая всё вокруг ярким светом. Как гиганты проходили по округлой орбите так близко друг к другу, что мелкие, еле заметные частицы от каждой успевали перемешаться меж собой и вернуться на прежние места. Как красные вихри на одних планетах двигались синхронно с лазурными морями на других. Как все планеты выстроились в ряд, замерев в этом положении на долю секунды, а после быстро закружили вокруг Солнца — каждая в своём темпе, ритме, оборачиваясь вокруг своей оси, кичась красочностью колец и количеством спутников.

Раскалённые и смертельно морозные, карликовые и гигантские, медленные и быстрые — диаметрально разные, но создающие одну единственную картину — завораживающую, неповторимую, гармоничную.

Туманная паутина раскрылась подобно бутону пышного пиона, добавляя тёмному космосу салатовых, пурпурных и глубоко алых красок. А вдали виднелись тысячи молодых звёзд, окруженных плотными скоплениями газа и пыли.

Новый взрыв, теперь уже намного ближе.

Обернувшись, Вишня заметил всплеск серебристого света от разорвавшейся звезды. Отголоски мелкой пыли ворвались в его чёрные кудри с силой взрывной волны, дополняя золотым свечением. Это было последним вздохом звезды по имени Солнце. Последним, что увидел Вишня перед тем, как яркая вспышка поглотила его, превращая в пепел.

Так катастрофически красиво в своей угрозе.

— Каждая звезда однажды погаснет, — тихий голос девушки прозвучал где-то в ослепительном свете. — Такой конец ждёт каждого.

Что-то необъяснимое ворвалось в его душу, переворачивая там всё вверх дном, а по скуле со слегка проступившей щетиной пробежала вниз одна единственная слеза. Ему в миг перестал быть любим космос, теперь он видел в нём угрозу. Хотелось вернуться на Землю, попасть на сентфорскую свалку, закрыться на ключ и укрыться одеялом с головой.

— Мне страшно, — хриплым шепотом признался он, открывая веки и вновь находя глаза Сары, такие знакомые и карие, как родная земля. Словно тёмная кровля его трейлера с рыжими вкрапинами ржавчины, они напоминали ему о доме и, в сравнении с неизвестным и бескрайним космосом, казались такими уютными. — Моя звезда светит безобразно, и перед взрывом я не буду ею гордиться, — еле заметный пар слетел с его блеклых губ.

— Ещё не поздно что-то изменить, — наивно ответила девушка, чуть приподняв уголки рта в улыбке и будто не замечая холода ночи. — Ты не такой, ты лучше, — повторила она слова, которые не выходили из разума Вишни на протяжении всех этих дней.

Тогда они были адресованы Майклу, теперь — ему. Даже в нём Сара смогла рассмотреть луч надежды на исправление.

— Я брошу эту дрянь, — шмыгнув носом, Вишня снова прикрыл глаза, ощущая, как девичьи руки заключили его в объятия, такие тёплые и необходимые. — Обещаю.

На фирмаменте из-за сизых туч снова выглянула Луна, и мириады звёзд замигали, как на праздничной ёлке, а под ними, чуть покачиваясь, мужчина молчаливо принимал незнакомую ему ласку, пока в его голубых океанах начинался прибой, запуская влажные дорожки в путь до ворота футболки. Обняв девушку в ответ, он вслушивался в мелодичные переливы её голоса, напевающего тихую песню:

Облака изо рта и реки из глаз.

Всё, что ты делаешь, не напрасно.

Ты такой красивый, когда погас.

Ты такой красивый, когда несчастный.<span class="footnote" id="fn_32363871_0"></span>