Глава 10 (1/2)

Боль была повсюду.

Она окружала его, разлившись во все горизонты ощутимой действительности и еще дальше. Просачивалась внутрь, заполняя каждую клеточку тела, плавя, терзая, раздирая на куски. Сплавляя вновь, раздирая снова. Выдавливая из сознания слова, мысли, воспоминания - все вплоть до последнего желания, чтобы это прекратилось - все кроме самой себя. До тех пор, пока не оставалось больше ничего, и он сам не становился болью. Пока сами границы его тела, его разума, Его не стирались, размываясь крупицами песка по волнам, и тогда те, захлестывая, омывали безбрежность, ибо берега уже не существовало, и боль тонула в боли, и лишь агония была тому свидетелем.

Кап

сладкое, вязкое

кап-кап

жидкое пламя, ринувшееся по иссохшим, истончившимся руслам вен

кап

уносит боль прочь, уносит куда-то опустевшее, легкое словно лист, медленно кружащий на поверхности пруда, тело. Заполняет сладким теплом. Блаженством. Негой.

Эйфорией.

Ему хорошо. Хорошо, как никогда в жизни. Так, что, наверное, это смерть. Но если даже и она, если такая, то не страшно. Даже напротив.

Если бы я знал, что это ТАК, может, и не сопротивлялся бы.

Свет. Рассеянный, переливчатый. Тонкие иглы солнечного нимба. Желтые, зеленые, синие. Такие тонкие, что не различить концы. Неподвижные, если неподвижен взгляд. Бесконечно плывущие вдоль друг друга осколки слепящего калейдоскопа.

Если в смерти есть солнце, если в ней есть подобная красота, как можно бояться ее? Как можно не желать ее? Как…

Но вот искристые лучи расплываются, растворяются в монолитном куполе света. Искрящиеся краски не меркнут, но теряются, сплетаются в ослепительно-яркую, режущую белизну. Тьма за ней стремительно обретает четкость, конвульсивно сужая круг света.

Нет, пожалуйста, не уходи! Постой! Ты - самое прекрасное из всего, что я знаю! Я ведь здесь перед тобой, обнаженный, беззащитный, одинокий! Я...

И правда, обнаженный. Посреди белой пустоты. Нет, не пустота. Всего лишь белые ширмы вокруг постели. Наверху - обычная электрическая лампа под незамысловатым металлическим ободом.

Где я?

Вскочив на ноги - это вышло легко, ведь ощущение парящей невесомости осталось с ним - Геллерт взволнованно дернул ширму в сторону, готовый ко встрече с неведомым.

Но не к тесному ряду коек с угловатыми айсбергами стеганых одеял и торчащих из них ступней, гипсовых шин и перебинтованных голов. И не к полифонии храпа, доносящегося сразу со всех сторон.

Больница. Обычная магловская больница.

- Что за черт!

Его непроизвольный вскрик разбудил ближайшего соседа, недовольно оторвавшего лохматую голову от подушки.

- Че разорался-то опять? Я только уснул.

Геллерт недоуменно моргнул.

Детская спальня в доме в Ипсвиче. Восторженно горящие глаза маленького Поттера в пижаме с криво застегнутыми пуговицами. Мантия. Кабинет. Старший Поттер. Ужас и боль…

Действительность навалилась на него сокрушительной тяжестью. Смерть в блаженстве, как же! Босые ступни вдруг явственно ощутили холод выложенного плиткой пола, а голая спина - пробирающий до костей сквозняк. Стянув с койки худенькое одеяло, он набросил его на плечи и требовательно обернулся на соседа:

- Что это за больница? Где мы? В Англии?!

- В Англии, конечно! Где ж еще нам быть? - вместо него хохотнул кто-то за спиной Геллерта.

- Господи, да если б в меня вкололи тройную дозу морфия, я б спал как ребенок, честное слово! - это ворчание раздалось с одной из коек у противоположной стены. Мужчина на ней был с головы до ног обмотан бинтами неприятного желтовато-бурого цвета. - А не приставал бы ко всем с глупыми вопросами. Эй, ты! Ложись обратно и не мешай другим! И без тебя тошно.

Из всей тирады Геллерт услышал лишь одно слово.

Морфий.

Маковая настойка издавна применялась волшебниками в качестве снотворного, но именно маглы с помощью своей альтернативы алхимии сумели извлечь из растения эссенцию, впоследствии названную морфием. Тот оказался настолько сильнодействующим средством, что в отличие от большинства прочих открытий магловской медицины начал постепенно обретать популярность и в магическом мире. Со всеми вытекающими последствиями, о которых Геллерт имел более чем живое представление.

Со смерти матери прошло пять лет, но ее изможденное лицо с сухой пергаментной кожей и жадным блеском безумных глаз ничуть не изгладилось из его памяти.

Теперь морфий запятнал и его тело.

Геллерта передернуло от отвращения.

- Какой это город? - усилием воли возвращаясь к тому, на что действительно мог повлиять, допытывался он, не испытывая ни грамма сочувствия к собратьям-пациентам. Какие бы травмы не получил любой из присутствующих, они не шли ни в какое сравнение с тем кошмаром, через который он прошел и в который вот-вот вернется.

- Лондон, парень, - хмыкнул смеявшийся до этого голос. - Где упал, там и подобрали.

Он четко помнил, как трансгрессировал, цепляясь за последние остатки разума.

Но почему Лондон? Почему из всех знакомых мест в Англии именно в этот чертов город?

Следовало уходить как можно скорее. Не только проклятие, авроры могут нагрянуть в любую минуту.

- А я ведь говорил им, - продолжал ворчать забинтованный, раздраженно наблюдая за тем, как Геллерт рыскает у своей койки, придерживая одеяло одной рукой. - Вы все слышали! Говорил врачам, что ему место в сумасшедшем доме. Он даже не помнит, где живет! Бездельник!

Ни одежды, ни Мантии, ни палочки Геллерт не нашел. А отсутствие последней оголяло похлеще наготы.

- Да надрался он, с кем не бывает.

- Пьяные не орут так, будто им кишки выдирают. Хотя вон, смотри, на нем даже царапины нет!

- Ты просто, хех, тоже хотел бы укольчик, Шон.

- Где мои вещи?! - перебивая галдеж, рявкнул Геллерт, и стакан на тумбочке его соседа разлетелся на куски. Нечаянный всплеск первомагии, но эффектный. Мужчины потрясенно умолкли. - Куда их унесли?

- Откуда ж мы…

- Эй, ты что творишь! - поднимаясь с койки, завопил сосед, решив, видимо, что Геллерт бросил что-то в него в полумраке, но промахнулся. Ростом он оказался чуть ли не вдвое выше, а в ширину, может, и втрое больше. Вероятно, докер. - Жить надоело?

У него не было на это времени.

Взмахом руки Геллерт оттолкнул его, и мужчина слету врезался в кровать, проломив ее своим весом. Те немногие пациенты, что повскакали, чтобы разнять заведомо неравный бой, так и замерли у своих коек. Ибо в этот раз даже полумрак не помешал им разглядеть, что произошло. И что случилось потом - как Геллерт, не проронив больше ни слова, зашагал к двери. Как та слетела с петель перед ним и с громким треском вернулась обратно, стоило ему переступить порог. Никто, конечно же, не рискнул следовать за ним.

А в коридоре Геллерта встретила встревоженная шумом, заспанная медсестра в голубом переднике и белом чепце. Судя по ее выкатившимся глазам, передвигаться сейчас ему запрещали не только правила больницы, но и законы природы. Впрочем, дежурные фразы слетели с ее рта без какой-либо задержки:

- Сэр! Немедленно вернитесь в палату! Пациентам нельзя находиться в коридоре после отбоя!

Не останавливаясь, он резко притянул ее к себе, схватив за предплечье:

- Где мои вещи? Одежда и… все остальное?

- Но сэр!.. - уловив в его глазах самую настоящую угрозу, она испуганно ткнула на дверь с табличкой “Ординаторская” и, получив свободу, поспешила скрыться в неизвестном направлении.

Ординаторская оказалась небольшим, но вместительным помещением с рядом металлических стеллажей с пронумерованными ящиками, парой рабочих столов с башнями медицинских талмудов и продавленной кушеткой в углу. А также с двумя молодыми магловскими целителями. Точнее говоря, с одним, ибо второй представлял собой лишь озадаченно парящую в воздухе голову. Таким образом, появление пациента, чья одежда представляла собой лишь наброшенное на манер тоги одеяло, не особенно их удивило - как раз это они, вероятно, наблюдали уже не впервые. В отличии от мантии-невидимки.

- Эй!.. - кажется, парящая голова гораздо сильнее испугалась за секрет чудесной волшебной накидки, нежели за здоровье подопечного. - Вам сюда нельзя!

Вид Мантии Игнотуса Певерелла на плечах какого-то магла покоробил его волшебное достоинство, и, властно махнув рукой, Геллерт приманил не удостоенную абсолютно никакого внимания осиновую палочку из-за ножки стула, куда та закатилась, брошенная безо всякого почтения. При этом стеганое одеяло упало ему под ноги, но с момента пробуждения Геллерт не чувствовал себя защищеннее. Одним взмахом палочки он запечатал входную дверь, окна и обездвижил обоих маглов. Те вытаращились на него как товар на рыбном рынке.

- Остальные мои вещи, где они?

Ответом стало шокированное молчание. Цыкнув, Геллерт нацелил палочку в лоб висящей в воздухе голове. Горячая волна прошла по его руке, и глаза магла разъехались в стороны.

- Третий ящик в пятом ряду, - послушный Империусу ответил он, дежурно улыбнувшись. - Сэр.

- Колин! - шикнул на него второй магл, пытаясь пошевелить хоть чем то, кроме рта и белков глаз, но безуспешно.

Убедившись, что не только его одежда и обувь, но и запонки и, слава Мерлину, мешочек, перевязанный золотистым шнурком и вывалившийся из ящика с громыханием переполненного сундука, невредимы, Геллерт неспешно натянул на себя брюки.

- Да кто вы вообще такой?! - нахмурившись, прикрикнул оставленный при своей воле целитель. Его потрясение было настолько велико, что притух даже обычный инстинктивный страх перед неведомым. - Какой-то гипнотизер?

Геллерту ни с того ни с сего захотелось дьявольски расхохотаться.

- Волшебник, - ухмыльнулся он, одергивая рукава рубашки. - Причем отменный. И нас, кстати говоря, много. Мы тайно живем среди вас, маглов, столетиями, - застегнув пиджак и накинув пальто, он аккуратно сложил невесомую серебристую ткань и сунул Мантию за пазуху вместе с мешочком. Откинул со лба светлый локон и подмигнул. - Хотя, очень скоро это изменится. Так что, пожалуй, нет особого смысла заморачиваться с вами, но оставлять аврорам лишние глаза я не намерен.

Маглы, авроры - пустой звук по сравнению с остервенелым стуком и глухими ударами в дверь! Совершенно, впрочем, безрезультатными. Осознавший, что надеяться на подмогу бессмысленно, магл не на шутку струхнул, сорвавшись в фальцет:

- Что это значит?! Убьете нас?

Геллерт презрительно фыркнул.

- Это ваше снадобье…, морфий. Как долго он будет действовать?

- Несколько часов, - с готовностью отозвался магл вперед находящегося под Империусом коллеги, и под тяжелым взглядом Геллерта добавил. - Два, может три. Затем его концентрация в организме резко упадет, и...

И проклятье Поттера сожрет меня живьем.