Глава 3 (1/2)
Предупреждение: в данной главе описываются суицидальные настроения. Автор настоятельно рекомендует в подобных ситуациях обращаться за помощью к специалистам, просить поддержки у родных и близких. Цените и берегите себя!
Стоя у распахнутого окна, Геллерт улыбался ему, неизменно беспечный и неотразимый, будто не прошло ни дня с каникул в Годриковой впадине. Будто ничего не случилось.
- Знаешь, если бы Батильда не дала мне точный адрес, я решил бы, что ошибся квартирой, а то и районом, - не смутившись его молчанием, хмыкнул Геллерт, скептически оглядывая облупившиеся стены и начавший протекать после череды дождей, местами почерневший потолок. Затем его взгляд снова вернулся к Альбусу, и светлые брови требовательно дернулись вверх. - Что у тебя с носом?
Альбус едва улавливал смысл его слов. В происходящее верилось с трудом. Ведь не может же Гриндевальд после всего, что произошло, так просто заявиться к нему и раскритиковать его жилище? Немыслимо.
- Да что с тобой? - явно теряя терпение, Геллерт стремительно сократил то малое расстояние, что их разделяло, и тронул его плечо. - Стоило мне уехать на пару недель, и вот ты уже…
- Зачем ты приехал, Геллерт? - разлепив холодные губы, тихо спросил Альбус, не шевельнув больше ни мускулом.
- В смысле - зачем? За тобой, конечно! - не понял тот, внимательно в него всматриваясь. - Я ведь сказал, что поеду вперед и чтоб ты послал мне письмо, когда будешь готов присоединиться. Но так ничего и не получил, так что решил приехать сам. Разве наш план был не такой?
Твой план, Геллерт.
Лицезреть его, кажется, искреннее недоумение было физически больно, и Альбус молча отошел к окну и плотно его закрыл. Сквозняк, гуляющий по комнате, тут же улегся, но теплее не стало.
- Я был у Брукиса, узнал много нового, - раздался за спиной неугомонный голос и шаги. Следуя своей привычке, Гриндевальд ходил взад-вперед, насколько позволяли скромные габариты комнаты. - Оказывается, наша с тобой информация давно устарела, и Дарами занимается гораздо больше человек, чем мы думали! Но к счастью они все еще недосягаемы, и к тому же есть несколько зацепок. Например, Грегорович, тот самый мастер волшебных палочек. Брукис сказал, что он...
- Замолчи!
Геллерт замер на полушаге, ошарашенно на него уставившись. Альбус никогда еще не позволял себе обращаться к нему в таком тоне.
- Замолчи, Геллерт, ни слова больше! - задыхался он, ощущая, как в теле постепенно поднимается волна дрожи, никак не связанная с холодом. - Дары? Грегорович? Ты сам себя слышишь? Ариана мертва! Мертва, Геллерт! И это мы ее убили!
Гриндевальд не оскорбился, не рассердился и уж конечно не потупил виновато глаза. Только устало вздохнул, сунув руки в карманы брюк, и глянул на Альбуса со странной смесью сочувствия и раздражения.
- Нет, Альбус. Это был несчастный случай. Никто не хотел, чтобы так вышло, но так уж случилось. И я знаю, что ты все равно будешь винить себя во всем, но хотя бы не отрицай, что помимо скорби не испытываешь облегчение.
- Что?!
Облегчение?!
- Только не говори, будто действительно верил, что ее ждет нормальная жизнь, - продолжил Геллерт в том же тоне. - Уж точно не в этом мире, Ал, не при текущем положении вещей. Неужели ты забыл, почему мы решили его изменить? То, что случилось с Арианой - трагедия, но лишь одна из многих. А мы с тобой можем предотвратить их все! Особенно теперь, когда ты свободен.
Свободен?!
Нет, Геллерт. Это неправда. Ты не можешь так думать.
Альбус покачал головой, чувствуя, как глаза заволакивает слезами. Он и не представлял, что ему может стать еще горше и еще больнее. Все это время надеялся, что ошибается, что та прощальная улыбка Гриндевальда ему лишь померещилась.
- Послушай меня, - Геллерт снова приблизился к нему, обхватив запястья прижатых к лицу рук. Его ласковый, ободряющий голос жутко контрастировал с содержанием его слов, проникая прямо в душу и углубляя наметившиеся трещины. - Все не так уж плохо. Уверен, Ариана сама предпочла бы уйти так, а не состариться, прожив всю жизнь обузой. Она не хотела бы создавать вам проблемы.
Что ты можешь знать о том, чего хотела моя сестра? Что ты вообще можешь знать?!
- Ты… Да что с тобой не так, Геллерт?! - не вынес Альбус, дрожа от застрявших где-то в груди рыданий, и оттолкнул юношу прочь. Он почти умолял. - Что? Что ты такое говоришь?!
- Это что с ТОБОЙ такое! - в конце концов, разозлился Гриндевальд, хмурясь и сердито одергивая покосившийся жилет. - Ты взгляни на себя! Забился в эту вонючую магловскую дыру, убиваешься и жалеешь себя! Гробишь свои таланты, тогда как мог бы вместе со мной…
Только попробуй заикнуться о великой цели!
- Нет больше никаких талантов! Моей магии нет! СЛЫШИШЬ? ЕЕ БОЛЬШЕ НЕТ! - закричал Альбус, вмещая в этот крик все свое давно сдерживаемое горе и отчаяние и бессильно оседая на ледяной пол.
Тишина, последовавшая за криком, казалась абсолютной. Очень долго Альбус слышал лишь свое срывающееся дыхание. Затем Геллерт издал нервный смешок.
- Ты же шутишь, да? Как это - магии нет? Может просто что-то случилось с твоей па...
Альбус, зажмурившись, покачал головой. Слишком хорошо он помнил будоражащее ощущение устремляющихся по телу токов магии, чтобы хоть с чем-то его перепутать.
- Вот почему ты… Но это ведь не навсегда, да? - справившись с первым шоком, Геллерт снова заметался по комнате, едва ли поспевая за лавиной своих мыслей. - Я, кажется, слышал подобные истории. Такое бывает со взрослыми волшебниками в моменты сильных потрясений. Точно. Это временное. Она вернется, Ал, просто нужно понять, почему она пропала. Сперва мы найдем целителей...
Слышать этот голос, этот нарочито неунывающий тон, эту непробиваемую уверенность, что все на свете можно легко починить, было попросту невыносимо.
- Уйди, Геллерт, - простонал Альбус, упираясь ладонями в пол, чтобы не упасть. - Пожалуйста, уйди.
- Но ведь это глупо! - пропуская его просьбу мимо ушей, Геллерт с ходу грохнулся рядом на колени. - Вот так вот опускать руки, совсем ничего не делать. Ты что, хочешь так и остаться калекой?
Альбус и сам часто так теперь о себе думал, но из уст Гриндевальда это прозвучало хуже любого ругательства.
- Уходи, Геллерт, - повторил он тихо. - Почему ты все еще здесь? Я больше не волшебник и для тебя бесполезен.
- Нет, ты мне нужен!
Еще совсем недавно Альбус легко обманулся бы безоблачной синевой этих глаз. Он покачал головой:
- Теперь я обуза, не так ли? Такой же как она. Или ты можешь сказать, чем я отличаюсь от Арианы? Можешь?
Взгляд Геллерта забегал по его лицу, отражая траектории лихорадочных мыслей, но как он и думал, тот так и не нашел ни одного вразумительного довода. Как ни крути, Альбус упал на самое дно его блистательной схемы нового мирового порядка, и отрицать это - значило идти против своей же логики.
- Раз не можешь, уходи. Оставь меня в вонючей магловской дыре, - горько усмехнулся Альбус, окончательно загоняя Гриндевальда в угол, но не испытывая при этом ни малейшего удовлетворения.
Мгновение - и алые губы скривились в презрительнейшей из усмешек.
- Что, понравилось строить из себя жертву, Альбус? Теперь можно жалеть себя, а не бедную маленькую сестричку? Нашел повод сдаться? Оправдание для бездействия? Не знал, что ты настолько жалок.
Жалкие здесь лишь твои попытки меня задеть. Будто я не понимаю, зачем ты это делаешь. Но я уже не буду таким, каким ты хочешь меня видеть.
- Тогда тем более не стоит тратить на меня свое время, - Альбус отвел безучастный взгляд куда-то в пространство. В моральном опустошении был свой плюс - у него больше не осталось сил идти на поводу у Гриндевальда.
- НУ И ОСТАВАЙСЯ! - совершенно выйдя из себя, заорал Геллерт, вскочив на ноги и нависнув над Альбусом так, словно вот-вот ударит. Потемневшие от ярости глаза его метали молнии, костяшки стиснутых пальцев побелели. Таким взбешенным он не был даже во время дуэли с Аберфортом, даже когда тот его ударил. - Если ты так легко отказался от нашей мечты, то я тем более не стану с тобой возиться! Хочешь сгнить здесь? Валяй! Хочешь жалеть себя? Пожалуйста! Хочешь, чтобы я ушел?..
Геллерт исчез с оглушительным, больше напоминающим щелчок хлыста хлопком.
***</p>
Когда иссякли слезы, совершенно опустошенный Альбус поднялся, наконец, с пола и тяжело провалился в тревожный, путанный сон. Ему снилось замерзшее озеро, скованное льдом и снегом, в центре которого чернела рваная полынья. Ступая по нетронутому снегу, он зачем-то направился туда, желая взглянуть поближе, хоть лед под его ногами трескался и проседал, а башмаки заливало холодной водой. Он шел и шел, поскальзываясь и проваливаясь, пока холод не пробрал до костей и не смерзлись легкие, и проснулся, так и не достигнув центра озера, крайне раздосадованный.
Стояла все еще глубокая ночь. Издалека доносились глухие раскаты грома, по прохудившейся кровле бойко барабанил дождь, а нестерпимый холод оказался вполне реальным - с потолка на Альбуса срывались крупные капли влаги. И не только на него, заливало всю комнату. Так что больше спать ему не пришлось. Сначала он в срочном порядке освобождал все имеющиеся в распоряжении емкости под сбор воды, а затем, улегшись на холодные влажные простыни, обнаружил, что не может выносить эту непрекращающуюся какофонию.
Кап-кап-кап.
“...понравилось строить из себя жертву, Альбус?”
Кап.
“...не отрицай... что не испытываешь облегчение...”
Кап-кап.
Едва рассвело, он покинул квартиру, стараясь не думать о том, в каком состоянии застанет ее вечером. Вообще не думать о вечере, когда впереди его будет ждать только уныние и выходной. Было начало шестого, когда он свернул из проулка на широкую, чистую по меркам Ист-Энда улицу Саутварк и направился к органично вписавшейся между аптекой и конторой адвоката лавке под вывеской “Коутс и сын”. От самого дома его не покидало ощущение, будто на него кто-то смотрит, а здесь оно особенно усилилось, и Альбус даже обернулся, но увидел только группу рабочих, курящих на противоположной стороне улицы с хмурыми, сонными лицами. А может, это уязвимость в отсутствие магии сделала его таким мнительным? Так или иначе, он на всякий случай запер лавку изнутри на ключ. Все равно до открытия оставалось еще три часа.
И этим изрядно напугал мистера Коутса, также явившегося раньше обычного времени.
- О, Господи! Альбус! - охнул старик, роняя шляпу и хватаясь за сердце, когда тот выглянул из-за книжных полок, тихо поздоровавшись. - Я уж думал взломщики! Ты чего в такую рань? Только не говори, что ночевал здесь.
Извинившись, Альбус уверил его, что, конечно, не позволил бы себе подобную вольность и хотел было вернуться к работе - вооружившись учетной книгой, он с самого утра проверял остатки - но мистер Коутс его придержал.
- Что-то неважно ты выглядишь, парень, - повесив пальто, покрытое мелкими капельками осевшего тумана, на вешалку, старик придирчиво вгляделся в его лицо, подслеповато сощурившись даже сквозь толстые линзы очков.
- Я плохо спал, сэр. Только и всего.
- Рановато еще для бессонницы, не находишь? - хмыкнул мистер Коутс, усаживаясь в свое привычное место за прилавком и поправляя пояс брюк, спасовавших перед аккуратным, но все же внушительным животом. - Я в твоем возрасте засыпал при любой возможности. С утра до ночи работал в отцовской типографии, так что стоило голове коснуться подушки - и все! Моментом! Ладно, если хочешь, отпущу тебя сегодня пораньше.
Альбус молча покачал головой, прижимая к груди толстую книгу учета. Бессонная ночь не прошла даром - он едва стоял на ногах, да к тому же почти сутки ничего не ел, но монотонная, требующая высокой степени концентрации работа отлично прогоняла ненужные мысли, заставляя забыть обо всем, словно в мире не существовало ничего помимо бесконечных колонок цифр. Выбор между этим и бесцельным нахождением в сырой, промозглой квартире под аккомпанемент нескончаемого, сводящего с ума стука был очевиден.
В конце концов, мистер Коутс махнул на него рукой и велел не показываться сегодня из подсобки, чтобы покупатели не подумали, будто он доводит своих работников до изнурения. Посему, когда ближе к обеду в лавку заявился Роджер, в этот раз без жены, Альбус с облегчением затерялся среди коробок, без особого интереса прислушиваясь к их с мистером Коутсом недолгому и не слишком любезному разговору. И запоздало вспомнил, что хотел спросить Коутса о том, что собственно происходит, и вежливо попросить впредь предупреждать о конфликте интересов, раз уж он невольно находится в его центре. Однако, судя по приглушенному негодованию Роджера и тому, как резко окончилась беседа, мистер Коутс предпочел сделать вид, что никакого конфликта нет вовсе. Вычеркивая очередную строку из книги, Альбус неодобрительно покачал головой. Для него было очевидно, к чему в скором будущем приведет подобное пренебрежение. Но чужих проблем и разногласий всегда легко избежать.
А свои поджидали дома, в пустой холодной квартире, как голодные звери в чаще, и Альбус грешным делом задумался о том, чтобы и впрямь остаться ночевать в лавке. Но время шло неумолимо, и к семи часам вечера мистер Коутс нашел его среди стеллажей.