Глава 22 (2/2)
Антуан от таких слов посмотрел куда-то в стену перед собой, явно задумавшись.
- Мой папа... Был плохим человеком.
- Очень плохим.- не стал спорить я,- И он получил по заслугам.
- А я... Я не стану таким?- неожиданно спросил Антуан, посмотрев на меня,- Я ведь... Его сын...
- Нет,- твердо заявил я,- Ты не станешь таким, как твой отец.
- Но я ведь... Его ребенок,- с некоторым страхом произнес мальчик, посмотрев в пол,- Говорят, дети идут в своих родителей.
- Вот именно,- продолжил я,- Родители и отец с матерью - разные вещи.
- Я... Я не понимаю.
- Отец и мать - это те, кто родили. А родители - это те, кто воспитали. В большинстве случаев, отец и мать - это и есть родители. Но часто случается по другому. К примеру - Аскирт. У него есть отец и мать, те, кто его родили. Но родителями его стали воспитатели в детском доме. У меня, по сути, тоже самое - я всю жизнь прожил в Схоле и ее преподаватели для меня стали родителями.
- То есть... Вы теперь мои родители?- неожиданно спросил Антуан. По взгляду было видно, что он сам удивлен таким выводом.
- Ну... По сути дела... Да.- произнес я.
К моему собственному удивлению, этот разговор у нас начался только сейчас, когда мы уже несколько месяцев как прожили вместе и на Акитос Прайме, после победы над орками, и на ”Гертикусе Кентиноре”.
- И это получается... Мне вас называть... Папой?
Я приоткрыл рот от удивления, но потом все же пришел в себя.
- Ээ... Нет. Не надо. Дядя - вполне себе подходит.
- Хорошо... Я понял. Дядя Августин.- сказал паренек, улыбнувшись своей обычной, спокойной улыбкой, после чего закрыл глаза, явно решив, что пора спать.
”- Главное, что теперь не думает о своем сне...”- удовлетворенно сказал я сам себе, после чего продолжил читать личные дела кандидатов.
У меня еще было много работы...
На следующий день. Схола Прогениум Вильяр Уникуса. Главная лифтовая станция приема.</p>
По всему лифту прошелся легкий толчок, возвещавший о полной остановке, после чего металлические двери, украшенные золотыми узорами, быстро и бесшумно поднялись.
Впереди был длинный прямой коридор, где-то семь в ширину, три высоту и двадцать в длину.
На всем его протяжении стоял почетный караул - несколько десятков бойцов в парадной броне черного цвета и золотыми эполетами, знаками и надписями. Каждый из них держал на плече лазган с золотыми мордами орлов на дулах и с примкнутыми, явно посеребрёнными штык-ножами под ними, исписанные мелкими буквами религиозных писаний.
”Схолум Праконлум” - сразу же пронеслось у меня в голове. Это был гарнизон Схолы Прогениум, который сейчас встречал нас.
По центру же, в нескольких метрах от двери лифта, стояла встречающая нас делегация.
По центру стоял высокий, широкоплечий, но уже довольно старый мужчина с темно-коричневой кожей, широкими ноздрями, короткими черными волосами и квадратным лицом. Больше всего он мне напоминал индуса.
Одет он был в черную, как смоль, рясу, расшитую золотыми узорами и буквами, красную, длинную, ушитую золотыми узорами и усыпанную бриллиантами ленту, которая была надета на шею и уходила двумя концами до колен, заканчиваясь золотыми свободно висящими ниточками. На голове у него была черная шапка, напоминавшая ту, что носил наш патриарх. По центру на шапке располагался герб Вильяр Уникуса - золотая пластина в виде равностороннего треугольника с тремя линиями, что отходили от высот и пересекались по центру, в бриллианте.
На груди висела большая цепочка с золотой аквилой с алмазным глазом и круглым ореолом, изображавшим огонь.
Руки у мужчины, сложенные сейчас в замок возле живота, были аугментированые, хромированные, золотого цвета, а на указательных, средних и безымянных пальцах были перстни с различными камнями и знаками.
На ногах были черные кожаные сапоги с золотыми металлическими носами.
Это и был схол-аббат Авангинде, глава здешней Схолы.
”- Да уж, любовь к роскоши тут у всех...”- подумал я про себя.
Справа от него, немного позади, стоял комиссар Ортингут - глава комиссарского факультета. Одет он был попроще схол-аббата - в парадный, усыпанный золотом, комиссарский мундир.
Его овальное лицо было покрыто веснушками, из под фуражки выглядывали рыжие волосы, а оба глаза заменяла аугментика, напоминавшая мою.
Слева же за схол-аббатом стоял священник, также одетый намного скромнее, но все еще имевший на себе довольно много золота. В руках он держал толстую книгу в жестком переплете.
Спустя всего секунду я с самым гордым видом направился вперед, а позади меня послышались четыре синхронных шага моих сопровождающих.
- С благословения Его Божественного Величества, Бога-Императора Человечества, я приветствую вас, комиссар Мерцелиус.- проговорил схол-аббат довольно приятным, но уже старческим голосом, протягивая мне правую руку.
- Как комиссар, я благодарю вас за приветствие, почтенный схол-аббат,- произнес я церемониальную фразу в ответ, после чего нагнулся, поцеловал перстень на его указательном пальце, в который были вставлены два вытянутых прямоугольных камня, один - блестящий, кроваво-красный рубин, второй - простой красный камень кораллового цвета.
Символ встречи двух людей разных рангов.
- Как схол-комиссар, я приветствую своего коллегу.- произнес комиссар Ортингут, протягивая мне руку, которую я сразу же крепко пожал.
- Я ответно приветствую своего коллегу,- сказал я еще одну церемониальную фразу.
Пускай Августин знал это когда-то наизусть, я это все же повторил перед прибытием.
На всякий случай.
- Перед тем, как мы начнем, ваше преподобие, я бы хотел попросить вас благословить одного из моих рядовых-адъютантов на вход в залы Схолы Прогениум Вильяр Уникуса.- сказал я.
Лицо схол-аббата никак не изменилось. Его моя просьба не удивила.
- В чем причина вашей просьбы, комиссар?- вежливо спросил Авангинде.
- Он арбитр-эксилиум.- коротко ответил я, чем неслабо удивил комиссара и священника, что стояли позади аббата.
Но вот он сам и бровью не повел. Или уже знал об этом, или его это просто никак не удивляло.
Не спрашивать подобного я не мог. Как изгнанник из рядов Адептус Арбитрес, Филгеирт не имел право вступать на территорию Схолы Прогениум.
С другой стороны, теперь он был гвардейцем и моим помощником, и потому мог пройти, пользуясь моими полномочиями, однако делать подобное я не собирался - это было бы таким оскорблением лично аббату и всей Схоле вообще, что это могло грозить мне чем угодно, вплоть до иска, с которым будут разбираться Арбитрес.
Мало того, что мне это в принципе было не нужно, так еще и отношения с местным начальником Арбитрес у меня были... натянутые. Мягко говоря.
- Ясно,- проговорил схол-аббат все таким же голосом,- Преподобный Анзорис, будьте добры. Страница двести семь.
Священник, что стоял все это время позади схол-аббата, за пару секунд открыл нужную страницу, после чего передал ему.
- Подойди.- сказал Авангинде, смотря прямиком на Филгеирта. Тот, не мешкая, сразу же подошел к схол-аббату,- На колени,- бывший арбитр сразу же встал на оба колена, положив лазган на пол и сложил руки аквиллой, после чего Авангинде положил ему на шлем свою правую руку, держа левой книгу, и начал что-то шептать.
Лишь через минуту схол-аббат закончил и передал книгу обратно помощнику.
- Именем Его Божественного Величества и с моего позволения, ты можешь войти на святую землю этой Схолы. Ступай и служи, как должен служить. Аминь.
- Благодарю, преподобный.- произнес Филгеирт, после чего встал и вернулся обратно в строй.
- Что ж, уважаемый комиссар Мерцелиус. Думаю, мы можем идти,- сказал мне Авангинде.
- Согласен.
Мы прошли коридор почетного караула и прошли в помещение Схолы.
Все стены были обложены в желтом мраморе и позолоте, а сами коридоры представляли из себя такой же запутанный лабиринт, каким был Официо Префектус.
И также, как там, тут сплошь и рядом были бойницы. К обороне, в случае чего, тут подготовились изрядно.
- Хотел бы вас заранее поблагодарить за то, что ответили на мое приглашение, уважаемый комиссар Мерцелиус,- начал схол-аббат, пока мы нога в ногу шли по коридору, на котором располагались множество изысканных картин, изображавших выдающихся выпускников этой Схолы - комиссары, арбитры и Сестры Битвы,- Я хорошо понимаю, насколько у вас сейчас много работы, учитывая события на фронте, как понимаю и то, что вам пришлось подкорректировать свой график для этого.
- Не стоит благодарности, преподобный схол-аббат,- вежливо ответил я,- Мне хорошо известно, как важно вдохновить будущих учеников Схолы.
- Да, в этом вы безусловно правы,- как-то вдохновленно произнес Авангинде,- Они - будущее Империума. Те, кто будут защищать его там, где это потребуется, заменив тех, кто нашел свое упокоение с благословения Его Божественного Величества. И наша обязанность - направить их на путь истинный. Даже, если некоторые из них, в силу своего малого возраста, не понимают этого и не хотят этого. К моему несчастью, среди тех, кто был привезен с Акитос Прайм, таких пока что много.
- Вот как?- слегка удивленно спросил я, не особо ожидая такое услышать.
- О да. Им очень не нравится здешняя обстановка. Все же, они родились и прожили на мире с небом и солнцем, а теперь оказались в этих лабиринтах. Я понимаю их чувства - мне тоже было здесь некомфортно, когда я попал сюда двадцать семь лет назад, однако я все же попал сюда во взрослом возрасте. Мне было понятно, для чего я здесь, ради чего я должен все это вытерпеть, а вот они этого еще не понимают. Многие еще даже не отошли от потери своих родителей. Особенно это касается тех, чьи матери совершили ужасный грех и покончили с собой.
Да уж, в этом я был с аббатом согласен.
С Акитос Прайм, в общей сложности, забрали несколько десятков тысяч детей. У всех из них отцы погибли на фронте, а вот с матерями было сложнее. У некоторых они умерли во время войны из-за различных болезней, алкоголя, драк, несчастных случаев и прочего.
Но также были и те, кто наложил на себя руки от горя. Кто во время войны, кто - уже после, когда все еще продолжали приходить похоронки.
При этом другие родственники этих детей брать на себя отказывались, так как сами едва сводили концы с концами, а обязанности это делать по закону не было.
Потому всех детей разделили на две части. Одну направили с нами, а другую - на Тонган, где когда-то учился Филгеирт. Все из-за того, что обе Схолы и так были довольно сильно переполнены.
- Будем надеяться, мои слова помогут им смириться и встать на путь обучения,- сказал я, действительно на это надеясь.
Я понимал, что эти дети больше никуда не денутся. Они останутся здесь, а потому единственное, что я мог сделать - это как-то их успокоить и вдохновить.
Потому, составляя речь для них, я подчерпнул кое-что из памяти, а кое-что - из разговоров с Филгеиртом и рассказов Ниринты об их первых неделях пребывания в Схоле.
- Воистину так, уважаемый комиссар Мерцелиус. Сейчас в секторе Якурт неспокойно и мне бы очень не хотелось тратить лишнее время на то, чтобы привести такое огромное количество кадетов в чувство. Это может серьезно сбить график, потому что обычно нам присылают кадетов из других миров-ульев.
- Позвольте спросить, преподобный схол-аббат, что сейчас конкретно происходит в секторе. До нас никаких новостей не доходило, да и времени интересоваться ими не так, чтобы много.
- Понимаю. К великому сожалению, сейчас ситуация накаляется. На соседнем к нам Хиргонте Тертиум год назад началась война с орками - на него приземлились сразу четыре корабля. Сейчас туда уже направлено семь полков Астра Милитарум, но пока орки одерживают верх. На Гырцануре уже как месяц пытаются подавить восстание культа под предводительством антиепископа Сильнара Апагемноруса. Неглярт попал в сильный варп-шторм и по сообщениям некоторых торговцев, которые все же смогли туда проникнуть, там начался антиправительственный бунт вследствие голода. Сайольд попал под удар премерзких темных эльдар, а после этого там возник культ, который сейчас пытаются подавить силами Гвардии и Адепта Сороритас из ордена ”Золотой Хризантемы”. На Тонгане дворяне подняли восстание против налоговой политики губернатора и, к тому же, захватили и разрушили местную Схолу Прогениум, убив моего давнего друга, схол-аббата Хамзорти. Из-за этого, в поддержку самого губернатора отправлены три полка Гвардии. А на Сюнге Квадрум началось уже третье за это десятилетие восстание генокрадов. Там уже был расквартирован постоянный гарнизон Гвардии в размере трех полков, затем туда направили еще пять, а месяц назад через нашу систему, для пополнения запасов провизии, экипажа кораблей и сционов прошел конвой с еще двумя полками для Сюнга. Из-за всего этого Департаменто Статистикум уже прогнозирует дефицит комиссаров и сционов в ближайшей перспективе.
”- Вот же ебаное дерьмо...”- подумал я про себя, дослушав схол-аббата до конца.
- Все это... очень печально слышать, преподобный схол-аббат,- начал я, подобрав нужные слова,- Особенно про планету Тонган. Туда была направлена половина всех военных сирот, которые были забраны с Акитос Прайм. По всей видимости, новости о падении Схолы на Тонгане все еще не дошли до нас, раз туда отправили детей. Помоги им Бог-Император. И всем, кто сражается во Имя Его.
”- Как же им будет хуево...”- пронеслось у меня в мыслях. Там было двадцать тысяч детей, от младенцев до десятилеток, которые вначале должны были пролететь несколько недель до Тонгана, а потом продержаться еще несколько месяцев, чтобы в конце оказаться в этих коридорах.
- Аминь.- ответил мне преподобный, сложив за мной аквиллу и закрыв глаза, при этом не сбавляя ход,- Воистину, тех детей ждут тяжелые испытания. И есть вероятность, что их потом перенаправят к нам... Или же на Глимгурц, хотя сейчас там не лучше - там уже пятый год одновременно идет борьба с орками и тиранидами. А год назад оттуда пришли вести, что в столице начался рост еретического культа, который пытается подавить Адептус Арбитрес. Что ж, ”Надобно жить, яки хочешь узреть”.
- ”А чтобы жить, надобно служить.”- произнес я практически рефлекторно.
Спасибо памяти Мерцелиуса, он довольно много читал религиозной литературы.
Сам же схол-аббат посмотрел на меня и улыбнулся теплой, отеческой улыбкой.
- Отрадно видеть знатока классики,- сказал он, после чего мы завернули за очередной поворот,- Тут немногим известны труды Тильданы Амальтис, да будет она известна в веках.
- Ее труды я изучил в бытность свою кадетом в Схоле.- ответил я по памяти, решив поддержать разговор.
- У вас она входила в образовательную программу?- с нескрываемым удивлением произнес Авангинде, словно это было что-то невозможное.
- Нет,- признался я,- Это была моя инициатива, с одобрения нашего схол-капеллана.
- Вы, я вижу, были кадетом с большой выдержкой. У преподобной Тильданы, да будет она известна в веках, был сложный слог для чтения.
От этих слов внутри меня сразу же прошлась волна понимания. Августин, похоже, когда-то думал также.
- Полностью с вами согласен. Это было действительно непросто,- признался я, пытаясь вычленить из памяти все, что только можно,- Однако ”Тот, кто идет, тот дойдет, ежели ему это надобно.”
- ”Главное - сделать первый шаг.”- продолжил цитату Авангинде, также широко улыбнувшись.
Так мы шли еще минут пять, после чего все же добрались до нужной двери, украшенной золотыми орнаментами.
За ним оказался еще один коридор, обложенный уже красным гранитом и освещаемый не большими лампами на потолках, а небольшими фонарями на стенах, светивших вверх.
Пройдя по коридору, мы смогли добраться до небольшого помещения, где-то семь на семь метров, на другой стороне которой была еще одна дверь с двумя караульными.
Здесь были множество кожаных диванов и деревянных, лакированных столов, на которых сейчас имелись закуски и напитки в серебряной посуде, а также хрустальные пепельницы.
Всего тут было еще шестеро человек. Двое слуг в масках и черно-золотой одежде, сейчас стоявших у стен.
Один арбитр, мужчина, лет пятидесяти уже, с седыми волосами, стриженными под ежик, в парадном сером мундире с серебряными эполетами, тремя цепочками на правой стороне груди, перчатками и сапогами с серебряными носками. Сейчас он сидел и курил толстую сигару, пуская серый густой дым.
Его собеседником был еще более старый мужчина с дряхлой морщинистой кожей, седыми редкими волосами и аугментированными глазами, одетый в монашескую золотую рясу, напоминавшую ту, что была у архиепископа на первом совещании. Это явно был представитель Эклезиархии.
Третьим человеком за их столом был широкоплечий, но уже довольно старый мужчина с аугментированными глазами и хромированными кистями рук, налысо бритый, со множеством шрамов на лице и голове, сплетающимися в своеобразную сеть, одетый в военную форму гвардии со множеством золотых украшений наград на груди, среди которых было три Багряных Медальона, Стальная Аквила и множество других. Точно сцион, больше некому.
За другим столом сидела уже не молодая, уже за пятьдесят, но все еще вполне хорошо выглядящая женщина в монашеской рясе бело-золотого цвета, в таких же перчатках и туфлях.
А напротив нее сидела...
Она.
Сердце сразу же забилось чаще. По телу пробежалась горячая волна. Стало не хватать воздуха.
Ниринта выглядела превосходно, как и всегда на официальных мероприятиях. Все такая же парадная комиссарская форма, вычищенная до блеска, все тот же легкий макияж, подчеркивающий черты лица.
И сейчас ее темно-зеленые глаза смотрели прямо на меня с уважительной, официальной улыбкой.
”- Как...”- только и успел я подумать, но даже в мыслях не мог нормально сформулировать мысль.
- Господа, дамы,- начал говорить схол-аббат, в то время, как я не отрывал взгляда от Ниринты, словно не мог ею насмотреться,- хочу вам представить нашего последнего гостя - уважаемого комиссара Пятнадцатого Верлонского Полка Астра Милитарум, Августина Мерцелиуса.
Все присутствующие кивнули мне и я кивнул всем в ответ, как того требовал этикет.
- Сперва все же представлю вам всех здесь присутствующих. Ниринту Фонгорт, я так полагаю, вы уже знаете, раз летели с ней на одном корабле.
- Да, имели честь познакомиться.- ответил я.
”- И ты даже не представляешь, насколько близко...”- мысленно продолжил я, пока сама Ниринта лишь улыбнулась и кивнула.
Воспоминания о том, как мы предавались вместе утехам в ее каюте, начали сразу же калейдоскопом проносится перед глазами, один раз за другим.
- Я пригласил ее, как представителя Имперского Флота, так как ее корабль, ”Гертикус Кентинор” поставлен на долгосрочный ремонт. Рядом с ней - преподобная палатина-висумус Алефтира Кмилё, глава факультета Адепта Сороритас в нашей Схоле. А на другой стороне уважаемый арбитр-доцеум Ихнас Крельдигут, глава факультета Арбитрес, схол-капеллан Улиджанто Маргисандаран, глава схоловой церкви, и полковник Кжидуш Бармизгер, глава факультета Темпестус.
Все трое мужчин кивнули мне со сдержанными улыбками.
- Очень рад, с благословения Императора, со всеми вами познакомится, как и увидеть вновь уже знакомого коллегу,- произнес я одну из церемониальных фраз, которую можно было произносить в таких случаях.
Уроки этикета с Маринуром не проходили даром.
- И раз уж мы все в сборе, то, думаю, можем начинать, чтобы не задерживать друг друга.- сказал Авангинде,- Прошу за мной.
Все четверо встали со своих мест и выстроились в колонну по одному согласно заранее присланным церемониальным планам.
Первым шел схол-аббат, схол-капеллан, палатина-висумус, я, Ниринта, схол-комиссар, арбитр-доцеум и полковник.
Двое караульных открыли перед нами двери и мы шагом направились за схол-аббатом.
Пройдя проем, мы оказались на балконе. Авангинде сразу же подошел к мраморному парапету и остановился, после чего рядом с ним, справа, встал схол-капеллан.
Стоило мне встать на свое место, я увидел, что этот балкон возвышался над огромным залом, который сейчас был переполнен огромным морем детей, которые сейчас стояли и смотрели на нас.
Их тут было несколько тысяч, не меньше, а надзирали за ними множество монахов в простых черных рясах, каждый из которых держал шест с золотой цифрой на наконечнике, а также солдаты гарнизона, стоявшие у стен или на балконах, в специальных одноместных нишах.
В помещении стоял гам тысяч детских шепотков, который постепенно стихал.
Спустя ровно минуту схол-аббат вытянул руку и бросил на первый этаж металлическую иголку, которая упала в большую металлическую чашу.
Я сразу же услышал глухой металлический звон, однако аббат, судя по всему, его не услышал, так как достал новую иголку и бросил ее.
Шепот становился все тише и тише, но аббат все равно бросил третью иголку. Затем четвертую и пятую.
После седьмой, когда в зале стояла просто гробовая тишина и звон иголки о стенки чаши был слышен настолько отчетливо, насколько это возможно, он все же не стал доставать восьмую и положил руки на мраморные поручни.
- Семь иголок мне пришлось бросить, чтобы дождаться тишины. Семь дней вы будете по пять раз читать покаянную молитву.- проговорил схол-аббат и его голос, многократно усиленный чем-то, разнесся по всему залу, от чего большая часть детей вздрогнула и начала шарить головами из стороны в сторону.
”- Ну и порядочки у вас тут...”- подумал я про себя, мысленно обращаясь к схол-аббату. Как по мне, это был перебор, но говорить об этом смысла все равно не было.
- Запомните это, ибо теперь послушание и дисциплина - это то, чем вы будете жить здесь, в стенах этой Схолы. А сейчас я попрошу внимательно выслушать моих уважаемых коллег.
Авангинде показал на схол-каппелана, который сразу же вознес руки к потолку.
- На колени!- провозгласил он хриплым старческим голосом,- Вознесем же молитву вселюбимому и всемогущему Господу нашему Императору, ибо он защищает!
Вся масса детей, что до этого стояла, опустилась на мраморный пол вместе со взрослыми, что держали шесты с цифрами.
Около пяти минут длилась молитва, после которой детям все же разрешили встать.
Затем была палатина-висумус, которая также заставила всех стать на колени и теперь уже десять минут проводила молитву.
Мне лично это казалось перебором. Стоять на мраморном полу на коленях, тем более детям, явно было не просто.
После этого настала моя очередь говорить речь.
- Кадеты.- проговорил я и мой голос, также, как и у остальных, разнесся по залу, но теперь дети на него уже не особо реагировали, внимательно смотря на меня,- Все вы познали горе. Все вы лишились семьи. Однако ваши отцы погибли, сражаясь с врагами Империума Человечества и теперь вы обязаны продолжить их путь. Вы выберете разные пути. Кто-то, как и я, станет комиссаром, что будет вдохновлять солдат, кто-то - арбитром, что будет чтить и защищать Великий Закон Бога-Императора, Лекс Империалис, кто-то - сционом темпестус, что будет нести смерть врагам Бога-Императора, а кто-то из девочек - Сестрой Битвы, что будет нести свет Бога-Императора туда, куда это потребуется. Я вам сразу скажу - вам будет тяжело. Вас ждут множество лет тренировок, лишений и трудностей. Иногда вам будет казаться, что у вас не получится. Но знайте одно и запомните это также, как вас зовут. Всякие тренировки, какими бы они ни были сложными, а порой даже жестокими, нужны, чтобы сделать вас сильнее. Всякие лишения нужны, чтобы научить вас выживать там, где вы окажетесь. Всякие трудности, что ждут вас здесь, нужны для того, чтобы закалить вас. Потому, чтобы не случилось и как тяжело вам не было - идите вперед! И в конце этого нелегкого пути, после преодоления всего, что встанет у вас на пути, вы станете достойными воинами, готовыми сокрушить любого врага! А ваши родители будут гордиться вами!
- Да!- внезапно закричал высоким голосом кто-то из детей в зале.
За ним повторил второй. Потом еще, еще и еще.
Уже секунд через десять весь зал буквально пищал мальчишескими и девичьими голосами, пока монахи в рясах кричали на всех, в бесплодных попытках успокоить детей.
Я их радости не испытывал. Я понимал, что ждет этих детей. Их ждали больше десяти лет тренировок, после чего часть из них погибнет в первом же бою, большая часть - на протяжении еще где-то двух десятков лет, и лишь единицы смогут добиться чего-то, подняться так высоко, чтобы дожить до старости.
Это нельзя было никак изменить. Эти дети были обречены на войну и единственное, что я мог для них сделать - дать им хоть какую-то цель, чтобы они не так сильно горевали по своим родителям или изнывали из-за местных условий.
Насколько я мог судить, это в какой-то мере получилось.
Ор продолжался. Некоторые из детей вообще, сложив руки аквиллой, поднимал ее вверх в мою сторону, а другие, как я могу расслышать, выкрикивали фразы, вроде ”За Бога-Императора”.
Нам же всем оставалось лишь ждать, пока дети успокоятся. И это, как я понимал, теперь будет совсем нескоро.