Часть 14 (1/2)

Джону нравился вид из окна его больницы.

Это не было экстраординарным видом. Это был вход в больницу, большая старая яблоня и огромная дорога, которая соединяла больницу с остальным миром. Это был довольно простой и незамысловатый вид, но он ему нравился. Это была нормой, к которой он не привык, но, по-видимому, был готов. Ему нравилось видеть всех посетителей, которые приходили с цветами, припасами, а иногда и с воздушными шарами больше, чем они сами, с надписью «Это мальчик/девочка» и соответствующего цвета.

Когда ему надоело смотреть, как люди приходят и уходят, или была поздняя ночь и никто, кроме врачей, не выходил из здания, он любил смотреть на голую яблоню. Общее восприятие зимы как времени года полагает, что это смерть природы, а весна ее возрождение. Для Джона зима означала, что природа спит и отдыхает до весны, когда все вырвется наружу из всей энергии, которую она сумела сохранить за свой трехмесячный сон. Ему нравилось смотреть на эту яблоню и позволять своему внутреннему глазу представлять, как выглядит это дерево весной, потом летом и, наконец, осенью.

Каждый раз он думает, что пейзаж будет выглядеть красиво.

Из двойных дверей вышел мальчик с тростью вместе с отцом (предположительно). Мальчик мог ходить самостоятельно с тростью, но даже слегка наклонялся в каком-то направлении слишком сильно. Его левая нога от пятки до колена была забинтована и загипсована, но, по крайней мере, он мог ходить. Если мальчик выглядел так, будто вот-вот упадет, его отец крепко удерживал его.

Джон подписал и посмотрел на свои ноги. С правым все в порядке, за исключением больших желтоватых синяков. Травмы начали исчезать после того, как их лечили в течение 3 дней. Они были не такими плохими, как во второй раз, когда он проснулся, но и не были приятными на вид. Что касается его левой ноги, он не знает, как она выглядит, так же как и его левая рука. Они накладывали ему гипс после того, как он проснулся, но когда они сделали это, он был так накачан обезболивающими, что почти ничего не помнил. Позже они сказали, что сила удара вместе с падением и приземлением на обоих полностью раздробила кости и успела немного повредить его мышцы. Через пару месяцев он поправится.

Но больше всего его теперь беспокоило не здоровье.

А Джарен.

Прошло 3 дня, а полиция понятия не имеет, где, черт возьми, он может быть.

Время пролетело быстро, и чем больше оно проходило, тем больше напрягался Джон.

В первый раз, когда он проснулся, он отказался от какой-либо медитации из-за страха, что это могло затуманить его память, и сразу же сказал детективам, которые ждали снаружи, чтобы они вошли. Медсестры вместе с Доктором разозлились на него за это, но подчинились после того, как он пообещал делать то, что они хотели, до конца его пребывания без всякой суеты.

Он не планировал сообщать им столько личной информации, но знал, что это необходимо сделать, если он хочет спасти Смитти. Сначала он подумал о возможности того, что у отца Джеймса есть шпионы в полиции. Однако потом он вспомнил, что однажды Джеймс пришел домой в стельку пьяный и жаловался, что ему нужно найти новых людей, чтобы послать их в качестве шпионов в полицию, потому что, очевидно, их поймали с поличным. Очень грязная ночь, но теперь воспоминание принесло Джону надежду. Если отец Джеймса потерял свою защиту из-за полиции, то Джеймс точно потерял свою. Они были слишком маленькой бандой, и у них не было денег, чтобы нанять кого-нибудь оттуда, и, очевидно, отец Джеймса устал заботиться о своем сыне. Он также видел ненависть в глазах Детектива, когда название банды впервые попало на стол, как и во всех других случаях. Он знал, что им следует доверять.

Детектив пообещал, что после первой встречи у них за дверью выставят полицейских. В конце того же дня, очень-очень поздно ночью, когда Джон проснулся в третий раз, ему сообщили, что его семья в безопасности в полицейском участке штата Миссури под присмотром людей из Департамента защиты жертв. Они были в курсе ситуации и были счастливы, что их сын смог выбраться из той жизни.

Они послали сообщение о том, что хотели бы приехать и навестить его, но им нужно было остаться в полицейском участке, а также о том, что расстояние между Северной Дакотой и Миссури слишком велико и, следовательно, слишком опасно пересекать его сейчас. Они опасались любых нападений со стороны банды в середине их пути.

Джон отверг их извинения.

Если бы это было для их собственной безопасности, он бы не возражал, чтобы они не навещали его некоторое время. В любом случае он привык к этому

На следующий день двое детективов вернулись и расспросили все, что есть о Джеймсе и его отце. Джон рассказал им все, что мог вспомнить, или знал, или случайно слышал. Прошлые дома, места, которые он останавливал, когда ехал в университет и обратно, любой маленький или большой бар, который он упомянул раз или два, полные имена его друзей вместе с их позывными (если Джон слышал о них). Джон также рассказывал о местах, куда он водил его, когда они куда-то ходили, о любом адресе или здании, которое он упоминал в разговорах с другими людьми. Все, что он знал или слышал о нем, его работе или людях, работающих на него.

Всё.