Глава 29 (3) (2/2)

Когда Йегер завершил свою мерзкую реплику, я подняла веки и увидела в его глазах спокойствие и абсолютное безразличие, словно он развлекался. И только я открыла рот, чтобы дать отпор, брат Эрена цокнул языком:

— Но-но, славная, капитану Леви ни слова, а если узнаю, что сказала ему хоть словечко — тебе и твоим маменьке с папенькой сильно не поздоровится.

В глубине души я знала, что должна рассказать Леви о Зике, чтобы не позволить Йегеру зайти дальше, чтобы не позволить ему отомстить за себя и свой клуб. Мне не стоило соглашаться хранить это в качестве секрета, но если я не сделаю этого, с моими родителями сможет что-то случится страшное.

— Кто вы? — наконец шепотом выронила я.

— Я коллега твоего Аккермана — бывший марлийский капитан полиции, милая, — он легенько ударил пальцем меня по носу и прошагал дальше за стеллажи, я отошла на безопасное расстояние, сердце бешено колотилось в груди.

***</p>

Я тяжело вздохнула, оторвала руку от подлокотника, накрутила на кисть высокий гладкий хвост. Отпустила. В спальне стало тихо. Сегодня я ездила за продуктами и вкуснятинами для Леви, завтра он приедет, и я все ему расскажу. Он не позволит, чтобы моих родителей тронули. Этот Зик Йегер должен получить по заслугам. Если он уже сидел, значит не за хорошие поступки.

Что мне думать? Моим слабым местом — одним из немногих слабых мест, были, наверное, отношения с Аккерманом: когда ты любишь человека больше всего на свете, и даже не понятно за что. За что я его могла полюбить? Ну за что? В начале отношений он мне грубил, да и сейчас иногда грубит; высказывал свое личное мнение; он плевал на мои увлечения и занятия; мы не спали в начале отношений; ничего плохого не делали; мы редко встречались из-за его работы. Самое ужасное, он был холодный к детям… Я это знала. И как могла думать о будущем, если в дальнейшей жизни я хотела малыша, а он — нет.

Однако я постоянно выгораживала Леви перед другими людьми, потому что он был целеустремленный и очень умный, если меня хоть кто-то пальцем тронет, Аккерман, не думая, бросится в защиту. Все-таки, я любила его за бесконечную доброту.

А как быть теперь? Я пропала в нем, в его переживаниях и проблемах.

Поздно вечером, когда мама с папой готовились ко сну, я вымыла посуду и вытерла остатки еды со стола, затем принялась за себя: я почистила зубы, помыла голову и приняла душ.

Пока делала депиляцию, разговаривала с Леви по телефону. Голос его казался мне суховатым, уставшим, но он продолжал рассказывать, как Кенни порешал все его проблемы, открывая ногой двери в высшее полицейское начальство. А потом я поделилась с Леви своими буднями. И ни слова о Зике.

— Я умираю от жары… — протянула я в трубку. От неудобного движения рукой, с груди спустилось полотенце.

— Значит, ты не будешь со мной заниматься любовью? — я уже знала, что Леви излом свои губы в кривой ухмылке.

— Не придумывай, погода не должна влиять на мои желания.

— Тогда терпи, я готов сделать твои ночи еще жарче.

— Не дождусь, когда это случится, — долетело с моих губ.

— Але, всему свое время…

Попрощавшись с Леви, я вновь натянула на грудь полотенце и проследовала в спальню.

***</p>

Йегер появился из тени комнаты нежданно негаданно, и я почувствовала его губы на своей шее. Испуганно вскрикнуть не успела, мне моментально закрыли рот. Защищаясь руками, попыталась отодвинуться от кошмарной настойчивости.

Свет насильно был выключен, а в углу моей спальни кто-то находился еще. Во мраке колючие волосы бороды щекотали мою шею и ключицы.

— Не бойся, Алессандра, это Райнер выключил свет, а я лишь ждал тебя, — шептал мне на ухо.

— Вы с ума сошли? — в моем ответном шепоте прозвучало отчаяние и звериный страх. Зик смутно промычал в ответ, понизив тон голоса, не прекращая ласкать мой переход от шеи к подбородку.

— Я полицию вызову, — едва выдавила я из себя. Йегер оскалился, касаясь моих бедер.

— Кого-кого? Полицию? — провокационно переспросил Зик. — Ты слышал, Райнер? Она полицию вызовет. Это какую, малышка? Мы, вроде как, тоже полицейские.

Его запах был, как прежде, — удушающий мужской парфюм и табак. Я уловила, что аромат дорогой, но вся рубашка просочилась насквозь этим «благовонием», словно Йегер искупался в одеколоне. А руки его были неприятно горячими.

Настойчивость этого злого демона уронила меня на постель, влажные губы упали на мою грудь, которую он торопливо раскрывал. Тут же, с моего маленького кресла, подскочил товарищ Зика по насилию и закрыл рукою мне рот, чтобы я не заорала на весь дом.

Сколько я не трепыхалась, все было без толку. Сдвигая вбок кружевную полоску моих трусиков, по комнате прошелся звук распахиваемой молнии мужских брюк.

— Слезь с меня, слезь, козел, — я укусила Райнера за палец, и теперь отталкивала Зика более агрессивно. — Пусти меня, пусти!

— Тише, Алессандра, ты же не хочешь, чтобы родителей постиг инфаркт? — сжимая мои запястья до побеления, он наклонился к моему уху.

Я почувствовала, как слезы наворачивались на глаза. Страх обуял меня, когда Йегер вдавил меня в матрас сильнее, пытаясь справиться с брюками.

Потом будто во сне все быстро перешло в другую сцену. Зик откинул мое полотенце подальше, оставив меня полностью голой, только в одних трусиках. Я прикрывала грудь руками, но все было тщетно. Он схватил меня за волосы и потянул на пол, я упала и сильно ударилась коленями. Мне очень хотелось плакать, а позади, словно прутьями, удерживал меня этот Райнер.

— Ну, Браун, держи красавицу нежно, а то как мешок. Ни один волос с ее головки не должен упасть, не так ли? Ты меня понял?

Йегер посмотрел на меня сверху вниз, и я увидела, что он полон решимости овладеть мною.

— Ты доставляешь удовольствие Аккерману? — меня просто напросто ткнули лицом в плоть Зика. И я едва сдержалась, чтобы не вырвать. Не такой запах, как у Леви, не такой размер, и я никогда не делала мужчине минет. Боже мой!

Отвращение наполнило меня, пока я наблюдала за тем, как Йегер заставлял свой член наполняться свинцом.

— Пусти! Я не хочу этого делать! Боже, пустите!

— А надо, милая, надо! Тебя капитан Леви совсем не дрессирует, а он любит муштровать. Ты, видимо, для него самый девственный цветочек

Он погладил меня по голове как кошку, потом наклонил к своему паху и заставил взять в рот, поклявшись, если я этого не сделаю, то он что-то совершит с моими родителям. Мое тело дрожало, я плакала, однако вынужденно провела языком по всей длине твердого ствола.

Тело Зика задрожало, он лениво откинул голову назад, а я водила вновь и вновь языком по венозной плоти.

— Ай, прелестница, тебе что, Леви никогда мороженое не покупал?

Я молчала, слезы катились дорожками по щекам. Один лишь вопрос в голове выбивал набатом: зачем?

— Возьми в рот, я сказал, — в какой-то момент гнев обуял Зика, и при свете уличных фонарей его очки блеснули в темноте.

— Мне сложно… — выронила я.

— Не могу представить себе твое личико в тот момент, когда ты кончаешь… Если вообще Аккерман умеет доводить тебя до этого, — он проворно склонился, выпытывая у меня подробности. — Знаешь, ты права, ты не похожа на девушку, которая когда-либо будет сосать член, если капитан, конечно, не заставляет тебя, подтащив к себе за волосы. Как я сейчас.

Взяв влажную головку за одну щеку, я давилась подступающим рвотным рефлексом. Йегер что-то жестом показал Райнеру, и тот напористо подтолкнул меня вперед. От неожиданности я погрузила отвратный орган себе в рот чуть глубже. Меня тошнило, мне было больно и ужасно неприятно. Мне было страшно перед Леви и так стыдно. Я никогда ничего не делала подобного с другими мужчинами. Измена меня пугала.

А это была не измена, это — убийство для меня.

Когда Зик пожелал кончить, мне стало по-настоящему страшно. Я не хотела проглатывать эту гадость, извивалась, царапалась как кошка. Я была очень зла и испугана.

Только кончить Йегер так и не смог, как задумал до этого. Я довела его до того, что ему уже надоело ждать своего извержения. Но я не рассчитала своих сил и сил помощника Зика.

— Твою мать, как с тобой справиться?! — Райнер схватил меня, заламывая руки, удерживая лицо и подбородок, чтобы я смогла полностью, со всем вкусом проглотить месть для Леви.

Когда все произошло, я столкнулась глазами с расплавленным взглядом Зика Йегера, и мое лицо залилось краской. Я вновь стыдливо прикрыла свою наготу и расплакалась.

Через мгновение, незаметно эти страшные мужчины покинули мой дом через входную дверь, и я невольно вырвала все на ковер у себя в спальне, не в силах сдержать позывы.