Часть 4 (1/2)

Прошёл месяц. С утра собрались у руководства и сразу поняли, что хозяин кабинета не в духе.

— Ну что, я вас поздравляю, новостей у меня хоть отбавляй. — было ясно, что Бенкендорф не в своей тарелке — с чего начать?

— Сначала, — пожал плечами Романов.

— Майор Корф возвращается к исполнению своих обязанностей.

— Есть, товарищ полковник, — парень встал.

— Да сядь ты, — поморщился Александр Христофорович. — Будем считать, что это была хорошая новость. Теперь плохие: вы про конфетное дело слышали?

— Это где на дискотеках под видом леденцов наркоту толкают? — уточнил Саша.

— Да, именно. В СК копнули, поняли, что ниточки ведут наверх, скинули нам. — мужчина замолчал.

— Шеф? — позвал Седой.

— Я тут. Дело сложное и тяжёлое. Спешка нам не помощник, работаем тщательно, вдумчиво, почти что по минному полю. Все экспертизы по сто раз перепроверяйте, лучше я закуплю лишний раз реактивы и прочие прибабахи, чем мы лажанёмся. Не тот случай. И последнее. Через четыре дня я уезжаю в командировку. Выездной семинар, будь он неладен, для руководителей спецотделов УСБ от министерства, «заболеть» не получится. Вместо меня вашим начальником будет генерал Романов. Он нас курирует, ему и присматривать. Все свободны, — папка прискользила к Саше, — Сычёва и Корф задержитесь.

Остальные переглянулись, но испарились мгновенно. Владимир напрягся, не хватало ему только разговора по душам. Взгляд полковника стал затравленным, в нём плескался неприкрытый страх:

— Надя, Володь, … по ходу дела вам придётся контактировать с неким Юрием Заморёновым, следаком из СК…

Ручка, которую вертел Владимир громко треснула. Надежда Николаевна выровнялась и впилась глазами в говорившего.

— С кем??? — хором спросили следователь и криминалист.

— Юрий Заморёнов… — повторил Бенкендорф глядя перед собой. — Нужно будет поднять дело семнадцатилетней давности… то самое… ЭТО ОЧЕНЬ ОПАСНО… По всем правилам я должен отстранить вас от расследования, но вы на разных фамилиях, в личном деле родственные связи не указали… Да и зная вас… вы всё равно полезете… Я вас очень прошу, умоляю, дождитесь меня, тяните кота максимально, меня не будет всего три дня… Потом я подключусь. Я и сейчас в вашем распоряжении и эти четыре дня с Заморёновым общаться буду я… ребят, пожалуйста, … у меня кроме вас никого нет… я вас очень прошу.

— А может всё и не так плохо? — спокойно спросила Надежда Николаевна, с трудом, но ей удалось взять себя в руки, — Может это шанс узнать, наконец, правду.

— Спустя семнадцать лет?! — саркастически спросил парень.

— Всё тайное рано или поздно становится явным.

— Надя? Ты меня слышала? — позвал ее муж.

— Товарищ полковник, мы сейчас говорим о гибели моей единственной сестры и ее мужа… Об их РАССТРЕЛЕ!

Корф вздрогнул.

— Я асфальт прогрызу, но найду их. — решительно проговорила женщина. — Тогда этого сделать не дали, сейчас это шанс… Мой шанс…

— Это ещё и мои родители…

— Надеюсь, вы меня услышали, — обречённо вздохнул Александр Христофорович.

***

В кабинете оперативников стояла тишина — все внимательно читали полученную только что информацию.

— Я и не знала, что у Корфа родителей убили, — тихо проговорила Репнина.

— Их расстреляли у него на глазах, он стоял у окна, ждал их с работы. Они вышли из машины, подошли к воротам, поравнялось авто без опознавательных и несколько очередей из автоматов. Тётя Вера успела толкнуть Надю, она упала. Благодаря этому и выжила. — вздохнул Саша.

— Вовка из-за этого с ней сквозь зубы? — удивлённо спросила Наташа.

— И нет и да. Надя считает себя виновной в их гибели, Аза на очередной годовщине брякнул ей, что лучше бы она погибла, чем родители. Ну она, бедняжка, выводы и сделала, старалась не попадаться на глаза, из квартиры съехала, в его жизни не проявлялась.

— Ну он и с… — возмутился Седой. — Я знал, что они в ссоре, не копал почему. Совсем о.л. Она единственный родной ему человек! Она же его любит до самозабвения. Урод… Не ожидал от него…

— Я бы сказал, что она его любит до саморазрушения, — вздохнул Саша. — Сколько раз я и отец пытались убедить его, что Надя не виновата… Вот сам сказал недавно, что мозгами всё понимает, а как видит, так эмоции захлёстывают.

— Сволочь, — фыркнул Костя.

В комнату зашли Владимир с Надей.

— Что читаем? — спокойно спросил майор.

— Дело, в котором впервые появился подобный состав наркоты, — холодно ответила Репнина.

— Вам результаты экспертизы нужны? — тихо спросила криминалист.

— Уже нет, мы осилили, — кивнул Саша, — Вам?

— Да, спасибо. Я в лаборатории. — женщина вышла.

Едва за ней закрылась дверь, как Седой со всей силы проехал по физиономии друга. Корф грохнулся на пол со всей высоты своего роста. Надежда Николаевна не успела сделать и двух шагов по коридору, как услышала грохот, по звуку поняла, что упал человек, вернулась в комнату.

— Что случилось? — бросилась к лежащему парню, присела перед ним на корточки — Володя? Ты как?

— Нормально, — пощупал челюсть, — кажется цела. Тихо, я встаю.

— Ты уверен? — Надя придержала его за плечи.

— Да. Я в норме, спасибо — кивнул Владимир. Встал сам, помог женщине. Она посмотрела внимательно на присутствующих и вышла. — И что это было? — спокойно спросил Корф.

— Подонок, ты, шеф, — рявкнул Седой.

— Знаю, — сел в кресло и откинулся. — Это ты даже мягко. Чёрт, теперь голова болит…

— Ты дело читать будешь? — спокойно спросил Романов.

— Да, надо освежить, да и теперь я его буду читать не как потерпевший, а как следак… Да, я формально не имею права им заниматься, поэтому, Сань, тебе придётся за двоих. Я буду тенью.

— Йес, шеф. — кивнул друг.

— А теперь расскажите мне, — продолжил командир, — чего на меня волком смотрите?

— Честно? — холодно спросила Наташа.

— Да.

— Если бы не Надежда Николаевна, перед которой я преклоняюсь, я бы после прочитанного с тобой на одном гектаре бы не села.

Владимир поставил локти на стол, скрестил пальцы, уткнулся в них подбородком, молчал. Перед глазами крутилось воспоминание с его роковой фразой и ее большими потухшими глазами… Он потерял самого любимого человека, а Наденька даже продолжает с ним работать… Наденька, Надюша, родная моя… Конечно, какие разговоры после его хамства…

— Я тебя очень хорошо понимаю, — тихо проговорил Корф. — От себя самого тошнит… Ладно, давайте работать.

— Есть смысл взять последнее дело твоих родителей? — спросил Саша.

— Да, только бери от своего имени. Я формально уйду на больничный, но буду работать с вами.

— Вов, — тихо позвал Костя, — только давай без вендетты? Давай по закону? Очень хочется лично шею им свернуть, это очень понятно, но надо по закону, слышишь?

— Аза, — Саша сжал плечо Владимира — мелкий прав. Давай мы все вместе, а?

— Конечно вместе, — натянуто улыбнулся парень — куда я без вас? Так, что у нас?

На пороге появилась Сычёва:

— Можно?

— Конечно, — с улыбкой кивнул Саша.

— Что случилось? — Корф видел, что тётя еле держит лицо, чтобы не заплакать.

— У нас проблема, — Костя протянул ей чай, — спасибо.

— Что случилось? — повторил Седой.

— Папиллярные линии того, кто распространяет леденцы сейчас в клубах, разрушены лазером. Раньше преступники обжигали пальцы огнём, кислотой, но оставались рубцы, становилось понятно: что-то с этим человеком не так. Сейчас лазер аккуратненько превращает подушечки в месиво. Если взять отпечатки, то понятно, что их специально уродовали, но следов никаких. Подушечки при этом выглядят нетронутыми, доказать, что они подвергались обработке лазером невозможно.

— То есть, пальчиков нет? И сравнить не с чем? — уточнил Владимир.

— Нет. Сравнить есть чем. Нечего, — голос женщины дрожал.

— В том деле таких особенностей ни у кого не было? Не помнишь?

— Нет, — качнула головой криминалист. — Я пойду?

Корф кивнул, он почувствовал, что Надя не всё рассказала. Обсудили прочитанное и услышанное, сделали промежуточные выводы.

Владимир раздал задания группе, сослал Репнину с Романовым-средним в клуб, и зашёл в лабораторию. По тихо вздрагивающим плечам сидевшей к нему спиной тёти понял, что она плачет. — Наденька, — тихо, робко погладил по плечу — не надо, не плачь… Мы найдём их, обязательно. Ты только не плачь…

Надежда Николаевна вытерла слёзы ладонью, подняла голову и улыбнулась:

— Всё в порядке. Я не плачу. Смотри, тут изменения в формуле наркотика…

— А можно по-человечески? — жалобно простонал парень.

— Этот наркотик — улучшенная формула предыдущего. Да, я согласна, за столько лет его необходимо было улучшить, но смотри…

***

Собрались в комнате отдыха за перекусом.

— Корф, — подал голос Саша — я предлагаю прикрыть этот клуб нахрен. Сдать его Наркоконтролю.

— Какая умная мысль, — возмутился тот, — нет. Пусть работают как работали. Не в этом, так в другом. Нам надо работать очень осторожно. А для осторожности нам надо отдохнуть. Поэтому так, завтра мы сводим всю информацию, уже имеющуюся, в одно и мозгуем. Надежда Николаевна, Наташа, сколько Вам нужно времени, чтобы перепроверить экспертизы прошлого дела?

— Если все, то дня три, — отозвалась спокойно Надя.

— Но, если будем вдвоём делать, постараемся и быстрее, — кивнула Репнина.

— А кто их делал? Может с человеком поговорить? — спросил Седой.

— Я к Вашим услугам, — усмехнулась криминалист.

— Вова, — возмутился Сергей, — ты уже вконец охренел?!

— Не надо, Серёжа, — отозвалась Надя. — Это моя затея. Их надо перепроверить на современной аппаратуре и сравнить с нынешними. Не вешайте на Володю всех собак. И бить его не надо.

Присутствующие смутились и притихли.

— Значит так, Беня сказал, что мы по острию ходим, — Корф заварил очередную партию кофе, — поэтому никакого «быстрее», горячку не порем, лучше медленно и качественно, чем быстро и больно. И предельная осторожность. Поэтому ждём результаты экспертиз и думаем. Думаем и ещё раз думаем.

***

Корф вышел из душа, достал из шкафа альбом с фотографиями и начал их листать. Вот ему пять, он с мамой и Надей в парке, почему-то испугался клоуна, хотя в цирке не боялся; тут ему семь, и он первоклашка с огромным букетом гладиолусов, а вот мама и Надя вдвоём, очень похожи и такие разные; вот они же, но Вова между ними, целует в щеку сначала маму, а потом Надю. Вот они с Надей на футбольном матче, отец заболел и тёте пришлось идти вместо него… Владимир рухнул на диван и закрыл глаза.

В это же время Надежда Николаевна готовила ужин в ожидании мужа. Новость о его командировке не обрадовала, только у них что-то проклюнулось, они два с половиной года не виделись, как это… Услышала шорох в замочной скважине и улыбнулась.

— Надюш, я дома, — на пороге кухни появился Александр Христофорович с маленьким букетиком цветов.

— Привет, спасибо, переодевайся и к столу. Он пахнет твоим одеколоном.

— Я его в своей куртке спрятал, от любопытных глаз. Я сейчас.

После ужина уложил женщину в кровать, несмотря на ее протесты.

— Родная, у меня к тебе огромная просьба — будь сейчас предельно осторожна. Не нравится мне это всё. Эта поездка ещё, будь она неладна, крайне не вовремя. — мужчина опёрся на локоть и кончиками пальцев мягко водил по лицу жены.

— Не переживай, кому я нужна? Об этом деле все забыли уже.

— Первое, ты нужна мне. Очень. И Вовке. Да, родная, да. Ему очень стыдно и плохо, я это вижу. И о деле тоже не забыли. Чёрт, как бы его не ехать, а? — тоскливо спросил Бенкендорф.

— Всё будет хорошо, не волнуйся. У меня куча охранников. — погладила его волосы. — Я не хочу, чтобы ты уезжал…

— Я тоже не хочу, любимая. — вздохнул, — Но надо. Если бы не министерство, а так…

— Главное, чтобы у тебя не было проблем по службе, с остальным разберёмся.

— Надюш, можно просьбу?

— Конечно.

— За время моего отсутствия постарайся поговорить с мальчиком. Пожалуйста.

— Хорошо. Я всё вижу и понимаю, правда. Просто… мне страшно, не знаю, чего я боюсь, но я боюсь… Володя несколько раз пытался поговорить, а я…

— Я знаю, поэтому и говорю «попытайся», но не насилуй себя. Может ещё и время не пришло. Смотри по себе.

***

Утром Корф собрал в кабинете всех, кроме Нади.

— Ребят, у меня к вам разговор и просьба. Дело это очень непростое. Мужики, у меня к вам личная просьба.

— Давай, — кивнул Саша.

— Все три дня, пока не будет Бени, вы не могли бы «походить» за Надей?

—Наконец-то в тебе человек просыпаться начал, — усмехнулся Седой. — Конечно «походим», не вопрос. И за Наташей, на всякий.

— Доброе утро, — на пороге стояла Надежда Николаевна — уже протрубили сбор? Что-то случилось?

— Сбор протрубили, пока ничего не случилось, — вздохнул Владимир, — тьфу-тьфу. Инструктаж провожу. Присаживайтесь. Значит так, все разговоры о работе только в кабинете и только после предварительного «обеззараживания». «Обеззараживание» каждое утро и каждый вечер.

— Нафиг? — удивился Саша — тут только свои. Или уже паранойя и нас подозревать начинаешь?

— Лучше перебдеть, — раздался голос полковника. — тем более, что за Репниной уже хвост, за Корфом пока не понятно.

Надежда Николаевна вздрогнула.

— «Хвост», говорите? — задумчиво протянул Корф. — А это значит, что мы кого-то чем-то успели задеть… Так, а что мы сделали-то?

— Самое смешное, что ничего, — развёл руками Костя. — Ну съездили в клуб, просто поговорили.

— Перепроверять экспертизы пока не начали, — тихо проговорила Надя.

—Вот я об этом и думаю сейчас, — Владимир задумался. — Рассуждаем: о деле в подробностях з нас всех знают два человека — Надежда Николаевна и Александр Христофорович, мы все, фактически, узнали всё сейчас… Откуда утечка?

— Ты —свидетель, - шёпотом произнесла Сычёва, но была услышана.

— Как и ты. Ты и свидетель, и родственник, и потерпевшая, и эксперт по обоим делам. Не нравится мне это всё. —Корф подошёл к тёте и неосознанно приобнял.