Часть 47 (2/2)

Нила едва заметно улыбнулась.

— Если таков твой каприз, мой господин. В любом случае, для того чтобы это сделать, надо разобраться в плетении на его плече.

«И никто в городе не готов за это взяться… Кроме тебя, » — с досадой отметил Динеш про себя.

— Хорошо, — наконец произнёс он. — Я отправлюсь за твоим обломком. Но Санджив пойдёт вместе со мной.

Казалось, Нила хотела возразить, но едва открыв рот снова закрыла и сказала только:

— Делай, как знаешь. Чтобы перенести тебя в нужное место мне предстоит провести ритуал, для которого требуются особые место и время. Придётся дождаться новой луны. В первую ночь следующего месяца приходи сюда же. Моя служанка проведёт тебя туда, где будет проходить ритуал.

Санджив не знал других способов отдыха кроме тренировок и медитации. Любое безделье в монастыре не поощрялось, и если ученик не занимался работой по хозяйству или не выполнял поручение настоятеля за пределами монастыря, он должен был совершенствовать свои тело и дух.

В этом плане Динеш несколько расширил его кругозор, потому что оказалось, что кроме напряжения есть способы расслаблять ноющие от тренировок мышцы, кроме совершенствования духа существуют бесконечные способы падения на муслиновых простынях, а заодно в купальне и просто на полу.

С момента их возвращения во дворец Динеш настаивал, чтобы Санджив проходил все те же процедуры по уходу за телом, которые проводили служанки для него — его должны были натирать благовоениями, смягчать волосы настоями из множества разных трав. Сандживу было странно смотреть на себя в зеркало и видеть то, что он никогда до конца не ценил — но что так любил в самом Динеше, изысканно изнеженном и от того безумно красивом.

Однако эти новшества не могли изменить до конца его привычек, выработанных годами лишений. Если Динеша не было рядом и он не оставлял никаких приказов — а он почти никогда их не оставлял — Санджив выходил во двор и либо сев на траву пытался погрузиться в медитацию, либо выполнял многократно однообразные упражнения, наподобие тех за которыми утром наблюдал Динеш.

Медитация требовала сосредоточения, упражнения, напротив, оставляли голову свободной, что сегодня воспринималось особенно тяжело. Так и лезли мысли о том, что случилось вчера. Санджив безаговорочно признавал право Динеша лишить его жизни, и больше был удивлён своей реакцией на назначенную ему проверку, чем самой проверкой. Когда первая вспышка ярости угасла он понял, насколько недопустимо поступил. И теперь в одинаковой степени терзался отсутствием доверия со стороны Динеша, и тем, что не заслуживает этого доверия.

— Что произошло сегодня утром? — голос разорвал в клочья то шаткое равновесие, которого ему с трудом удалось достичь посредством медитации. Слова болезнено прошлись по воспалённой ране в его душе.

— Прости, господин, — выдохнул он.

Динешм издал невнятное «Гм» и повалился на траву возле него. Вытянулся, подставив локоть под голову и Санджив понял, что тот, по своему обыкновению, собирается просто сидеть и смотреть на него. Но если обычно ему льстило такое внимание, то сегодня оно воспринималось необыкновенно тяжело.

— Я надеялся, мы это уже прояснили, — вздохнул Динеш. — Я виноват перед тобой.

— Нет, это моя вина.

-… но на твоё нападение я не злюсь, Санджив. Мне нужно многое обдумать… — Динеш запнулся. Вначале он хотел замять эту тему, но чем дальше, тем явственней ощущал, что не сможет рассчитывать на ответное доверие, пока сам всё не прояснит. — Я хотел знать, правда ли то, что ты сказал про печать, — твёрдо закончил он. — Хотел знать, выполнишь ли ты мой приказ. Прости, что причинил тебе боль.

— Рука совсем не болит.

— Я не про это, Санджив, — Динеш поймал его зажившее запястье и потянул, заставляя развернуться к себе лицом. — Мне очень больно от мысли о том, что создал трещину между нами. Прямо сейчас я никак не могу убедить тебя в своих чувствах, могу только надеяться, что сумею сделать это своими делами.

Он помолчал и продолжил:

— Однако я точно не держу зла на то, что ты ударил меня. Я очень рад, что к тебе возвращаются навыки, меня восхищает твоё воинское мастерство. Я не собираюсь держать тебя при себе безвольным рабом. И мне льстит, что теперь ты хочешь жить… И что это чувство ты испытал именно рядом со мной.

Он на мгновение прикрыл глаза, а затем снова внимательно посмотрел на Санджива из-под ресниц:

— Однако мой вопрос был не об этом, — он развернул руку Санджива венами вверх и мягко провёл пальцем по загорелой коже, на которой всё ещё виднелся белёсый тонкий след. — Как ты исцелился? Это ещё одно колдовство? Там, в темнице… Ты тоже так мог?..

Санджив помешкал с ответом.

— Не совсем, — медленно произнёс он. — Не колдовство. Нас учат использовать в бою не только тело, но и дух. Поэтому ты мне сегодня проиграл. Я бил не только рукой. А ты слишком привык полагаться только на то, что видишь глазами и можешь ощутить руками. В бою с (вильярати) это делает тебя слабей.

— Вильярати? — ухватился Динеш за незнакомое слово.

— Так… называют нас в некоторых деревнях. Нас считают духами северных гор.

— Но ты не дух, ты — человек!

— Всё верно, — Санджив до того смотревший на траву у ног господина теперь поднял на него взгляд. — Я родился от смертных и попался на глаза учителю из монастыря, потому что больше был не нужен никому. Но затем меня обучили искусству духов. Среди наших учеников есть те, кто постиг его лучше меня. А что касается темницы, то нет. Поначалу я поддерживал своё телло в целости используя силу ци, исцелял раны насколько мог… Но для восстановелния сил нужны медитация и покой. В темнице их не найти.

— Поэтому в первый раз ты мне проиграл… — Динеш вздохнул, он любил честный бой и от понимания того, что в тот раз битва была неравной ему было гадко.

— Я ничуть об этом не жалею, — тихо откликнулся Санджив и когда их взгляды снова встретились, на лице невольника мерцала лёгкая улыбка.

Не замечая того, что делает, он протянул руку и провёл кончиками пальцев по щеке Динеша.

Шенапати закрыл глаза, покорно поддаваясь на ласку. Потянулся следом за рукой, силясь продлить прикосновение. И с разочарованием выдохнул, когда Санджив опомнился и убрал пальцы.