Глава 5 (2/2)

Санджив не понимал до конца и потому молчал.

— Я дам тебе ещё один шанс, — продолжил Динеш, — сейчас я встану и отойду к окну. Если сможешь выбраться из дома, минуя меня, уходи. Если нет — останешься моим рабом и больше не будешь пытаться меня обмануть.

— Я тебя не обманывал!.. — возмутился Санджив.

— Обманывал или нет, а больше не будешь! — настойчиво повторил Динеш. — Выбирай. Хотя выбор у тебя не такой уж большой. Будешь спорить — я попросту позову стражу. Мои люди свяжут тебя и оставят дожидаться вечера в той позе, в которой ты был, когда я пришёл вчера.

Санджив молчал. Обдумывал перспективы.

— Разве мне дадут выйти из сада?

— Мои люди тебя задерживать не будут. А уж с людьми махараджи разбирайся сам.

Санджив снова задумался.

— Я не могу поставить на спор свою жизнь, — как мог убедительно произнёс он. — Я не могу клясться тем, что мне не принадлежит.

Динеш поднял бровь.

— Верно. Ты уже принадлежишь мне. И я не желаю слышать ни о каких других господах. Но, — Динеш улыбнулся краешком губ, — можешь считать, что так твои боги рассудят нас. Меня и твоего бывшего господина. Если помогут ему и позволят тебе сбежать — значит и правда хотят, чтобы ты принадлежал ему. Если же поддержат меня… понимаешь сам.

— Хорошо! — Последний аргумент не столько убедил Санджива, сколько успокоил. Решение, таким образом, не зависело от него. Он должен был просто делать всё, что мог.

Динеш легко вскочил на ноги и отошёл к окну. Он не сомневался в себе.

Санджив тоже не сомневался. Может раджа и был хорошим воином, но его самого всю жизнь, с раннего детства, учили владеть телом и энергией души.

Тоже поднявшись на ноги, он сделал несколько шагов назад, стараясь отвлечь внимание противника, а потом резко ринулся вперёд.

Атака провалилась, когда Динеш обхватил его руками, будто обнимая, и тем лишил возможности использовать привычные приёмы.

С точки зрения Санджива, Динеш бился не по правилам — но Санджив знал, что не стоит ждать честной борьбы от врага.

Некоторое время он пытался вывернуться и нанести удар по лицу или в корпус. Пару раз ему это почти удалось, а затем он, наконец, смог замахнуться. Рука его дрогнула, не в силах нанести удар, и Динеш тут же перехватил запястье. Оба рухнули в бассейн. Тучи брызг разлетелись по купальне.

— Господин! — послышался перепуганный голос со стороны спальни и, улучив момент, Динеш высунул голову из-под воды, чтобы ответить:

— Всё хорошо! Выйди вон!

Лаид засопел, но послушался приказа. Сжимая кулаки, он решительно направился к двери, ведущей в сад. Раб был полностью уверен, что господин решил наутро заняться тем, на что ему не хватило сил вечером.

Хитросплетения дворов и аллей были Лаиду знакомы не слишком хорошо — но всё же, знакомы были. Он провёл во дворце махараджи шесть недель, прежде чем попался ему на глаза, вызывал недолгий интерес — и тут же оказался передарен Динешу.

Не говоря о том, что подобная перемена судьбы стала для него существенным и нежеланным понижением статуса, за эти недели Лаид успел нафантазировать немало замечательных вещей о своём будущем.

Теперь, спущенный с небес на землю, он вынужден был напомнить себе, что махараджа никогда не увлекался мальчиками всерьёз. У царя царей было четверо детей от старших жён, и он с удовольствием продолжал проводить время на женской половине. С Динешем дело обстояло иначе. Слухи о том, что молодой и успешный полководец абсолютно равнодушен к женскому полу, расползались как змеи в лесу после дождя.

Лаид был одновременно удивлён и не удивлен, когда на подходе к павильону с картинами, услышал слова, звучавшие в унисон его собственным мыслям:

— Не может быть, Вишну, чтобы отец назначил шенапати* этого мужеложца!

— Никого не волнует с кем он проводит ночи, Кишен, кроме тебя.

Оба голоса были Лаиду хорошо знакомы.

Первый принадлежал Кишену, среднему сыну махараджи. Второй — одному из его младших сыновей.

Самому махарадже было уже почти сорок лет. Он был вдвое старше своей сестры и трое его детей достигли того возраста, когда их начинают интересовать политика и посты.

— Только потому, что он любимчик Ришимы! Поверить не могу.

— Конечно, — покладисто согласился голос Вишну, мягкий и бархатистый, — шесть удачных походов тут абсолютно ни при чём.

— Он побеждает несчастных дикарей! Как будто бы я не смог их победить!

— Но ты не смог, Кишен, — певуче протянул Вишну. — Как бы то ни было, сейчас вся любовь твоего отца достанется этому… — Вишну хмыкнул, как будто сам понимал нелепость последнего аргумента, — мужеложцу. Если, конечно, ты не придумаешь, как это изменить.

Внутри павильона послышались шаги, и Лаид поспешно распластался по земле в надежде, что никто из принцев, выглядывая в окно, не заметит его.

Кишен остановился, глядя на сад. Он в эти минуты не заметил бы даже направленного ему в сердце ножа — так глубоко ушёл в свою печаль.

— На моём счету тоже пять побед, — упрямо сказал он. — К тому же, ни один махараджа не стал бы назначать своим шенапати чужака!

Вишну за его спиной глубоко вздохнул.

— Пустые слова… — ответил он, но договорить не успел, потому что за спиной обоих хлопнула дверь и раздался любопытный женский голос:

— Вот вы где! Почему замолкли, стоило нам войти?