Безысходность. (1/2)

— Алло, — я даже голос попыталась бодрее сделать, ключевое слово пыталась.

— Это из реанимации по поводу Кристины…

— Ага, чё стало лучше? Её предкам сообщили?

— Нет, Кристине не стало лучше, она умерла, к сожалению огромная разновидность наркотиков убили её. Мы уже позвонили её родителям, по поводу похорон они с вами свяжутся.

Чё? Я только на автомате встаю, одеваю перво-попавшие вещи и мчусь в школу. Сначала надо разобраться со своими делами. А конкретно предъявить завучу фото того, что сделали со мной вчера. Я это просто не оставлю, они прекрасно знали против, кого они шли. И сегодня будут отгребать по полной, потому что, если они не отгребут, то отгребет администрация школы со штрафами.

Даже за кофе не захожу, настроения чё-то вообще нет. Может это из-за смерти Крис? Хотя я её толком не знала, как и она меня, но всё равно! Я только окидываю убийственным взглядом этих крыс, трепещите! Захожу в кабинет завуча без стука, много чести. Она только поднимает глаза из-под своих дибильных очков!

— Лера, — она надменно улыбается. — Что на этот раз? И почему без мамы?

— Потому что она мне не понадобится. Вот, — демонстрирую ей фото. — Посмотрите, что ваши птенчики вчера сделали. Кстати, где вы находились в этот момент? Пили кофе и обсуждали физрука?

— Конечно нет, — она потупилась, ой точно обсуждала. — Но, Лера, что я могу принять? Какие меры? — в голосе слышится страх, боится, сучка, правильно, так и надо.

— Ну например наказать их, общественные работы, всё такое, иначе буду уже проблемы с законом. Сергей Жорин мой хороший друг, он разнесёт вас и вашу богадельню в щепки, — усмехаюсь.

Она встаёт, только не надо кидать на меня свои злые взгляды, я всего лишь жертва. Кажется с жертвами так себя не ведут. Хотя, это Россия с жертвами ОБЯЗАНЫ себя так вести. Заходим в кабинет, щас жаришка начнётся.

— Сели все! — кричит она, и со злостью ударяет указкой преподши по столу. — Сейчас, Валерия Лебедева продемонстрировала мне не позволительные фото! На них четко видно, как вы издеваетесь над своей одноклассницей!

— Вы чё? Фото ничего не доказывает, — усмехнулся Дима.

— У нас камеры есть в коридоре, по которым четко можно посмотреть, ПОСЛЕ ЧЕГО я такой стала, — всё также усмехаюсь.

— Вам уже семнадцать лет! Уголовная ответственность наступает с шестнадцати! Вы хотите в тюрьму?! Радуйтесь, если она до неё не дойдёт! А теперь живо все в мой кабинет, будем разговаривать с вами по отдельности! Я даже понимаю, что вас теперь ждёт в рамках школы, общественные работы! Быстро встали! — все уходят, а я только сажусь чилить на свою парту.

Кайф. Как хорошо, что у меня есть этот стержень, я наученная грустным опытом, понимаю, что в таких ситуациях надо действовать на опережение. У Сони наверно такого стержня не было. А может мы его сломали? Сколько раз мы ей говорили, что если она настучит, то будет только хуже. Может она боялась этих пресловутых угроз? Понятно, что мы скорее всего ей бы ничего не сделали, мы же не бессмертные какие-то. Просто, что если она из-за стала такой?

Угрозы хрен с этим, но ведь, когда на протяжении десяти лет задевают, то может там и ломается что-то? У меня ведь ломалось, и я до сих пор не починила, а у неё не было шанса. Мы просто загнали её. Мне кажется не у кого не было, столько комплексов, как у неё. Отсюда банально терялась уверенность в себе. Если ты веришь в себя, то ты и на эту хрень внимания обращать не будешь. Это знаете, как сто раз назвать человека свиньей и на сто первый он хрюкнет, тут было также. Мы сами того не понимали сломали её окончательно.

Мы же не были такими, по крайней мере в первом классе мы приходили все такие уверенные. Что мы самые крутые, но потом всё катится к чертям. Знаете, я всё чаще замечаю, что мы с Соней наверно были похожи. Меня буллили, её Димка буллил. Мы ведь по сути своей наверно одинаковые, только роли у нас в обществе стали разными. Я в первом классе всем показала, кто тут главная мамка. Она просто была собой. А ещё у нас были одинаковые матери, им обоим было похуй на нас. И отцы неадекваты, у меня пил, и у неё нюхал.

Знаете, что больше я об этом думаю, тем боле мне кажется, что я ненавижу своё отражение. Она ведь копия меня, только началось у неё всё позже. Просто это странно, ненавидеть своё отражение. Хотя, и я обычное не люблю, которое в зеркале. Просто это странно, я теперь просто не понимаю, почему она? Почему я вообще решила над ней так жестко рофлить? Может мать права и я правда конченная сучка? Признавать многое не хочется, я только сильнее в себе запуталась. Но теперь знаете, что? Я хочу понять, почему я решила выбрать такую странную модель поведения. Хотя, я плохой её назвать не могу. Ничего не понимаю. Я снова наткнулась на очередной тупик в зеркальном лабиринте.

После их промывки мозгов плетусь на физику. Я только прислушиваюсь к их разговором. Как Наташа это узнала? Я не кому не говорила, в смысле ВООБЩЕ. Подскакиваю со своей парты, и только смотрю на Наташу, блин, даже в глазах пустота, пиздец, она тупая.

— Телефон дай, иначе кипяток снова вылью, тут, как раз чайник кипит, — Лиза дергает её за руку, и она отдаёт.

— Вы с Соней общались? — я даже свой голос не узнаю, он резко стал глухим и хриплым.

— Ты судя по всему тоже, — усмехается Лиза.

— В смысле?

— Но, а кто ещё мог знать про травму, это она Наташе кинула. Видимо вы с ней были bect frend forewer, — она наступает на меня, я только со злостью бросаю её телефон об стену, пытаясь контролировать свои слёзы.

— Э?! Ты охуела?! Новый будешь покупать! Ничего, просто с приёма какого-нибудь деньги отдашь! — кричит Лиза, но я к чертям выбегаю отсюда.