28. Разговор по душам (1/1)

Двадцать восьмое октября. С каждым днём всё холоднее и холоднее. Недавно вот выпал первый снег, который почти сразу растаял, оставив только грязь, которая тащится в дом. За что Антон не любил осень, так это за то, что настроение всегда, мягко говоря, не очень, а эта слякоть и на улице, и дома, его только портит. Листья с деревьев давно упали, поэтому никакой красивой, золотой осенью не пахло. Чувствовалось лишь постепенное наступление зимы, которая вот-вот и придёт. По календарю — буквально месяц; по погоде — недели две-три, а вот по магазинам, кажется, уже давно новый год. Только конец октября, а почему-то все украшают всё к новому году… Этого Антон мало понимал. Может потому, что в принципе никогда квартиру не украшал — смысла в этом не видел.

Если в городе ещё как-то можно жить в этой осенней грязи, то вот за городом — вряд ли, ведь там её ещё больше. Намного больше. Особенно на кладбище. Будто туда вообще не ходят. Будто не прибирают там. А ведь тут «живут» духи умерших, если паранормальное существует. Звёздочкин, конечно, в это всё не верит, но возмущается: почему это на кладбище буквально можно утонуть? Ответ простой: осень. И делать что-то с этим, очевидно, никто не спешит. У каждого свои заботы. Главное, чтоб на могиле было прибрано, а то, что происходит у ворот, не особо волнует. Да и Антона не то чтобы, но всё равно неприятно наступать каждый раз в какую-нибудь лужу.

Иногда в голову приходили мысли о том, что на могиле прибирает только он, Звёздочкин. Будто никто, кроме него, сюда и не ходит. Возможно, так и было. Он ни разу, после похорон, не видел здесь Олю или Аполлинарию… что уж говорить о Михаиле. Он, если Антон правильно всё помнит, и на похороны приехать не смог — был занят. Антон, когда узнал, очень разозлился, но до этого тогда не было дела. Была проблема и покрупнее. Смерть Олежи. Смерть самого близкого человека. Он умер. Его больше нет.

На кладбище холоднее, чем в городе. Возможно, это просто самовнушение, а, возможно, все мифы про то, что если рядом находиться призрак, становится холодно, правдивы. Антон, конечно, склоняется к первому варианту. Призраков не существует. Однако холод никуда не уходит. Да и куда бы ему было уйти? Ветер, кажется, дует только сильнее, поэтому становится холоднее. Антону на это всё равно. Он приехал сюда, а значит не просто так. Он никогда не делает что-то «просто так». Он не приходил с конца июля. Раньше был здесь частым гостем (кажется, его даже охранник запомнил), а потом времени стало не хватать.

Сейчас нашёл.

Осмелился приехать.

Нужно поговорить, только вот уже не с кем.

— Привет. — Голос тихий, чуть дрожащий от холода, нежели от волнения и боли. Позади скрипнула калитка; где-то хрустнула ветка; где-то далеко кто-то чихнул — всё это немного напрягало. Он тут не один. С мыслями из-за этого собраться не получается. — Прости, что не приходил. — Извиняется. Ему правда стыдно за это, как и за то, что вообще допустил эту смерть. «Герой»… Он виноват в этом — он и не отрицает. Говорить дальше не получается. От одной только мысли, что он разговаривает с могилой становится тошно от самого себя. Всё-таки нужно было брать сюда, на могилу, коньяк, который лежит где-то в машине. Разговор бы пошёл куда лучше.

Минута молчания. Две. Три. Пять. Руки сжимаются в кулаки. Антон бегает глазами по венку «Помним», по земле, в которую несколько месяцев назад погрузили гроб. В голову приходит мысль в духе: «Что я вообще здесь делаю? Всё это глупо и бессмысленно». Но он не уходит. Продолжает молча стоять. Он смотрит на могилу слишком долго. Видеть фотографию счастливого Олежи уже невозможно. В глазах собираются еле заметные слёзы. Антон сразу их стирает. Не здесь. Не сейчас. Нигде. Никогда. Ему нельзя плакать. Он заслуживает лишь страдать.

— Я думал прийти в августе или сентябре, но… почему-то не приехал. — Всё-таки продолжает Антон. — Представляешь, в твоей комнате теперь живёт… Дима Побрацкий. Ну, тот, который Шашлык. Не знаю, совпадение или нет, но он недавно чуть не умер. Я помог ему. — В горле комок. Говорить становится сложнее. — Хотел бы я и тебя так спасти. — Слова эхом раздаются в собственной голове. Антон чуть ли не падает, но пытается устоять. Получается. — Прости, что не успел.

Антон замолкает. А потом смеётся с самого себя. Был бы кто рядом — посмотрел бы на него, как на сумасшедшего. Возможно, был бы и прав. Звёздочкин хватается за волосы. Задыхается то ли от вновь подступивших слёз, то ли от смеха.

— Как же это всё глупо… Прости меня. Пожалуй, в другой раз приду.

Он успокаивается и, приведя себя в какой-никакой порядок, уходит. Просто уходит с кладбища.

Он знает: он сюда вернётся. И далеко ещё не раз. Рассказать, наверное, много что нужно.